Маркус Флинт не любит перемен

Глава 17

Недели неспешно потянулись за неделями. Незаметно пришла весна, а Флинт чувствовал себя будто бы в волшебном сне. Дела с Вудом обстояли просто прекрасно. Весь секрет был в мелочах. Например, Маркусу безумно нравились совместные полеты на метлах за несколько часов до отбоя. После этого он всегда чувствовал приятную усталость, которая томительно медленно исчезала благодаря нежным и умелым поглаживаниям Оливера, растирающего каждую натруженную мышцу тела Флинта под струями горячей воды в душевой. Маркуса неимоверно забавляло недовольное лицо Вуда, когда он зажимал его щиколотку своими длинными мускулистыми ногами под столом в библиотеке. Ведь вокруг столько учеников! Мало ли кто-нибудь что-то заметит. Но больше всего Маркус любил ловить ртом протяжные стоны, которые Оливер был просто не в состоянии сдерживать, пока он толкался в нем. Черт возьми, да Флинт стал настоящим экспертом в вопросах оливерологии и теперь знал на зубок все манипуляции, необходимые для того, чтобы извлечь из Вуда столь желанные гортанные звуки. Определение этому безумию лучше всего подобрал разоткровенничавшийся о своих отношениях Пьюси, заявивший однажды: — Ты знаешь, Марк, из-за нее я меняюсь, становлюсь лучше и даже, ты не поверишь до чего дошло, начинаю нравиться сам себе. Жизнь наполняется смыслом. До этого мне всегда чего-то не хватало: упорства, решительности, смелости. Понимаю, почему деда это так раздражало. А сейчас я как будто бы нашел вторую половину, которая делает меня… как бы сказать… более целостным. Она словно бы… словно продолжение меня. Ну, прекрати ржать! Ты знаешь, многие считают Герм занудой, но как раз из-за этих-то «недостатков» она и является идеальной именно для меня. — Флинт мог только беспомощно кивнуть в ответ. Ведь у него тоже имелся в наличие один нахрапистый и совершенно неуправляемый гриффиндорец, которого очень многие считали той еще занозой в заднице, но для Маркуса все эти, казались бы, непривлекательные черты складывались в один неповторимый портрет, от которого невозможно было оторваться ни на минуту. Так что да, он понимал, а Эд между тем продолжал: — Уже и не знаю, смогу ли быть счастливым без нее. Все-таки я везучий ублюдок. Прикинь, каков шанс найти такого человека? Флинт ни черта не понимал в арифмантике, но почему-то был уверен в том, что шанс ничтожно мал, а также в том, что он тоже тот еще везучий ублюдок. Ведь рядом с ним оставался идеально неидеальный Вуд, и жизнь действительно наполнялась смыслом. Нарушало идиллию лишь одно тревожное «но». Оливер то ли преднамеренно, то ли по привычке все еще иногда деликатно пытался сменить их роли в постели. Он вел себя отнюдь не напористо, но Маркус каждый раз застывал как статуя, и Вуд тактично уступал. Однако, Флинт подсознательно понимал, что рано или поздно ему придется пойти на этот шаг. Иначе со временем он просто не сможет удержать возле себя строптивого гриффиндорца, и тот найдет себе кого-нибудь более сговорчивого. Здесь извращенное сознание всегда издевательски подсовывало ему на ум затраханного болгарского вратаря. Так что не на шутку обеспокоенный Маркус каждый раз давал себе обещание поскорее разрешить назревшую проблему, отбросить прочь сомнения и наконец-таки самоотверженно сделать "это". Но он все тянул и тянул, видимо, опасаясь, что потом пути назад уже точно не будет. Чего скрывать, чтобы решиться на подобный шаг, Флинту требовалась определенность. А ведь Оливер даже не удосужился дать ему четкий ответ, готов ли он продолжить отношения в будущем. После Хогвартса. Что значит это его «давай попробуем»? Попробуем что? Приятно провести время до конца учебного года? А может быть, попробуем потусоваться вместе, пока не надоест или не подвернется вариант получше? Или все-таки давай попробуем построить серьезные отношения с далеко идущими планами? Конечно, последнее звучало как-то особенно сопливо, но когда Маркус на что-то настраивался, то всегда пёр напролом до конца. А на Вуда он был настроен всерьез и надолго. Флинт попытался забросить парочку пробных квоффлов, чтобы хоть как-то разобраться в головоломке под названием «Оливер Вуд». Например, однажды после особенно чувственного и страстного вечера Маркус подловил Оливера в подходящем разомлевшем состоянии. Он не стал спешить с атакой и предусмотрительно усыпил защиту Вуда, коварно применив дезориентирующий запрещенный прием, а именно — принялся нежно и тщательно разминать поясницу противника. Как выяснилось на практике, она оказалось одним из самых чувствительных мест на теле Оливера. Маневр, конечно же, подленький, но чего еще ожидать от слизеринца! К тому же в любви и квиддиче все средства хороши, знаете ли! А нарушать правила Флинту не впервой! Он в этом мастер! Услышав под ухом удовлетворенное урчание, Маркус собрался с силами и резко перешел в нападение. — Олли, как насчет того, чтобы после школы снимать одну квартиру на двоих? Я узнавал чего там да как. Возле тренировочной базы Сорок аренда пиздец какая дорогая. Сможешь сэкономить охренительно большую кучу галлеонов, — выдав заранее заготовленную речь на одном дыхании, он испуганно застыл и выжидательно уставился на Оливера, внутренне содрогаясь от возможного отказа. Но Вуд не просто так считался лучшим по части уклонения и маневрирования. В ответ на внезапную атаку он лишь как-то неопределенно пожал плечами, и Флинт не рискнул продолжить разговор. Сказать по правде, Маркус чувствовал невероятное облегчение уже оттого, что его предложение не отбрили сразу же слету. Только бы Вуд на зацепился за этот вопрос, обвинив его в излишнем давлении. Флинт попытался сделать каменное лицо, стараясь выглядеть максимально мужественно и неприступно. Что ж, Маркус очень бы удивился, если бы узнал, что при желании Оливер смог бы написать целый трактат на тему «Флинт и его незатейливые гримасы». Он исподтишка метнул настороженный взгляд на лежащего рядом слизеринца, прекрасно понимая потаенный смысл сказанного. Но ответа на столь заманчивое завуалированное предложение у него не было. Вернее, был. Пугающий своими непредсказуемыми последствиями, абсолютной неуправляемостью и туманной перспективой. Все могло запутаться еще больше. На территории родной школы их отношения казались такими простыми и безопасными, а вот что будет дальше… После Хогвартса… В новой взрослой жизни… Черт, он боялся даже предположить. Поэтому Вуд решил временно отложить этот вопрос на потом, а там, может быть, ответ найдется сам собой. Тем более, приближался самый ответственный матч — Гриффиндор против Слизерина. По прикидкам Оливера именно эта игра должна была определить будущего обладателя такой желанной награды — Кубка школы. Флинт, кажется, совершенно не переживал по этому поводу, лишь иногда позволяя себе позубоскалить на тему того, чтобы Вуд особо не парился. Ведь существовала традиция, в соответствии с которой капитан команды победителей после матча торжественно преподносил выигранный трофей объекту своих симпатий, дабы подтвердить свои плещущие через край трепетные и абсолютно платонические чувства. — Так что, Вудди, — любил приговаривать Флинт, с плотоядной усмешкой оглаживая обнаженное бедро Оливера, — кто-кто, а ты мимо Кубка точно не пролетишь, — за этим, как правило, следовала весьма болезненная затрещина, Флинт морщился, но свои грубоватые ласки не прекращал. Однако матч все приближался, и Вуду стало совершенно не до смеха. Ведь заветная цель так близка. Накануне игры Оливер совсем не находил себе места. Он был рассеян на занятиях, взвинчен за ужином и решительно не подпускал к себе Флинта, настраиваясь на победу. Уже далеко за полночь, лежа в кровати, Вуд безостановочно повторял про себя, что во время игры нужно собраться и сосредоточиться, собраться и сосредоточиться, собраться и сосредоточиться… и так до бесконечности, пока уже под утро не погрузился в тревожный сон. Пробудился он оттого, что его самым нелюбезным образом трясли за плечо. Разлепив веки, Оливер в дневном свете увидел над собой встревоженное лицо Перси Уизли. — Ты почему все еще в кровати? — закричал на него Староста-всея-Хогвартса. — Игра начнется уже через час. Вуд резко подскочил и быстро завертел головой по сторонам в поисках часов. Так и есть. Он практически опоздал на самый важный в своей школьной жизни матч. Да что же это такое творится! Вот тебе и собраться, и, мать вашу, сосредоточиться! — Блядь, блядь, блядь! — орал Оливер, прыгая по комнате и пытаясь натянуть на себя первую попавшуюся под руку одежду, все равно ведь потом придется сменить ее на спортивную экипировку. Он бросил в зеркало последний взгляд, походя отмечая, что ужасно пушистый — явно ручной работы — ярко-оранжевый свитер Перси совершенно не сочетался с его мятыми брюками. Да и вообще, скорее всего, ни с чем не сочетался. Еще этот дурацкий олень на груди. Не поймешь, чего это он там раскорячился: то ли танцует вприсядку, то ли пристроился опорожниться. Срамота какая-то! Совершенно непристойная скотина! «Пофиг!» — решил Оливер (в конце концов, он же не в конкурсе красоты собрался участвовать) и стремглав бросился нагонять упущенное время. На бегу Вуд с облегчением подсчитал, что на инструктаж перед матчем у него оставалось чуть больше получаса. Надо бы только побыстрее добраться до поля. Он ускорился и, завернув за угол, неожиданно налетел на что-то огромное и твердое. Оливер почувствовал, как перед глазами закружились неуловимые квоффлы, которые он никак не мог перехватить. Вот же черт, не хватало еще только получить травму перед игрой! — Оливер Вуд! — раздался откуда-то сверху смутно знакомый голос, не предвещающий ничего хорошего. — Вы-то мне и нужны. Оливер поспешно вскинул голову и столкнулся с такими знакомыми глазами Маркуса. Только в них не было ни нежности, ни заботы, ни тепла. Перед ним стоял отец его любовника?.. парня?.. Неважно. Вуд всмотрелся в мрачное лицо, и буквально задохнулся от всепоглощающей ярости, волнами исходившей от Флинта-старшего. Он содрогнулся, сделав единственно возможный вывод. Отец Маркуса все знал! Но как? Они ведь были так осторожны. Совместные тренировки команд и квиддич казались весьма надежной ширмой... А теперь... Теперь он каждой клеточкой души чувствовал, как весь его мир катится в тартарары. Ничего уже нельзя было исправить. — Не возражаете, — процедил Флинт-старший, — если мы поговорим с вами в более… хм, интимной обстановке, — и он толкнул дверь в ближайший пустой кабинет. Оливеру оставалось лишь проследовать за ним на негнущихся ногах. Это напоминало какой-то особенно извращенный кошмар. То, чего он так долго боялся, произошло, и теперь уже никто был не в силах ему помочь. В ожидании приговора он застыл перед своим палачом, а тот с нескрываемым презрением оглядел его с ног до головы, задержался на весело испражняющемся озорном олене и пренебрежительно хмыкнул. — Итак, Оливер, — начал Флинт-старший со зловещей усмешкой. — Полагаю, вам известно, почему я здесь? — Пришли поболеть за Слизерин? — попытался скосить под дурачка Вуд. — Оставь эти игры! — рявкнул отец Маркуса, отбрасывая в сторону фальшивую вежливость. — Ты спишь с моим сыном! Ну, вот и все. Эти слова прозвучали. Последняя надежда покинула Оливера. — Это неправда, — возразил он, стараясь подавить дрожь в голосе. — Хватит отпираться, — Флинт-старший угрожающе надвинулся на него. — Я заметил, что между вами что-то происходит еще на Рождество, но и подумать не мог, насколько далеко все зашло. Когда Маркус наотрез отказался от помолвки, я все еще надеялся, что ошибаюсь, но потом сова принесла вот это. — Он бросил в Оливера маленькую карточку. Вуд все-таки был отличным вратарем, поэтому поймал ее налету и с ужасом увидел ту самую злосчастную фотографию, сделанную Фредом в душевой как будто бы в другой жизни. — Хорошо, что у моего сына еще остались настоящие друзья, которые сочли необходимым поставить меня в известность о происходящем. — Вы неправильно поняли, это всего лишь приятельский розыгрыш, — цеплялся за любую возможность Вуд. — Розыгрыш? — Флинт-старший уже буквально рычал. — У меня с собой Сыворотка правды, и я не побрезгую залить ее тебе прямо в горло, — и он направил на опешившего гриффиндорца свою палочку. Оливер сразу весь как-то сник, понимая, что эту партию ему уже на выиграть. — Чего вы хотите? — обреченно спросил он. — Тебе письмо, — вместо ответа на вопрос сообщил отец Маркуса и достал из-за пазухи конверт. Вуд с зашедшимся от охватившего его ужаса сердцем увидел, что он окрашен в черно-белые цвета Сорок. «Нет, нет, только не это!» — мысленно молил Оливер, вскрывая плотную бумагу, но глаза сразу выцепили «с сожалением» и «отказать», и он почти потерял сознание от обрушившейся на него беспощадной реальности. — Как ты можешь догадаться, — язвительно проговорил Флинт-старший, — у нашей уважаемой семьи имеются самые обширные связи в магическом сообществе. Надеюсь, что ты не совсем тупой, и сам догадаешься, что двери в остальные клубы для тебя также закрыты. — Как вы могли… — Вуд был просто не в состоянии найти подходящие слова. Мир пошатнулся. Он чувствовал, что еще чуть-чуть и его сейчас позорно вырвет прямо на дорогущую мантию гордо стоящего перед ним волшебника. — Теперь, когда ты все для себя уяснил, давай-ка перейдем к самому главному, — не обращая на состояние своей жертвы абсолютно никакого внимания, продолжил Флинт-старший. — Я отдаю себе отчет в том, что эти меры не позволят полностью исключить тебя из жизни моего сына. Маркус чересчур упрям. Поэтому предлагаю следующее. Мои связи выходят далеко за пределы Англии. Если ты дашь Непреложный обет, что никогда больше не увидишься с моим сыном, я смогу организовать для тебя вот это, — он протянул ему брошюру болгарской команды «Сливенские сарычи». — Им срочно нужен вратарь, причем в первый состав, так что я бы посоветовал особенно не тянуть с ответом. Когда принесешь мне все положенные клятвы, сразу же отправишься туда, не дожидаясь окончания учебного года. Нечего тебе здесь отираться. Я достаточно ясно все разъяснил? — Вуд заторможено кивнул, растерянно глядя на намокший во вспотевших ладонях листок. — Что ж, прекрасно, тогда пока что закончим на этом, — и Флинт-старший направился к выходу, но на полпути остановился, развернулся и еще раз окинул Оливера недоумевающим взглядом. — Не могу взять в толк, что же такого он в тебе нашел. — Олень на свитере Вуда, задорно подмигивая, пытался языком достать до костлявого зада. — Ты даже просто на одном поле с ним летать не достоин, — и он вышел из комнаты. Оливер остался стоять один в раздирающей душу тишине. Перед глазами одно за другим пробегали мучительно счастливые воспоминания: он и Марк на базе "Сорок", он и Марк в Хогсмиде, он и Марк нарезают круги над тренировочным полем, он и Марк на диване в рождественский вечер… И Марк целует его, ласкает, двигается в нем. Теперь всё! Этого больше никогда не повторится. Как оказалось, не было никакой необходимости в разговоре об их совместном будущем, которого Оливер так боялся. Все решили за него, просто не оставив выбора.

* * *

Флинт застыл на пятачке для вбрасывания, нетерпеливо пиная грунт. Оливер опаздывал. Такого раньше никогда не случалось. Чтобы педантичный, помешанный на квиддиче Вуд вдруг позволил себе такое? Да ни за что в жизни! Но матч должен был вот-вот начаться, а капитана красно-оранжевых поблизости не наблюдалось. Маркус уже начал всерьез переживать, когда у края поля наконец-таки показалась знакомая фигура. Оливер выглядел как-то странно. Он старался не встречаться с ним глазами, прятал руки в карманах мантии и вообще казался каким-то дерганным. — Почему тебя не было за завтраком? — спросил Флинт, не в силах скрыть беспокойство. — Не мог заснуть и поэтому проспал, — растерянно ответил Вуд куда-то в сторону. У Маркуса отлегло от сердца. У Оливера всего лишь бессонница из-за предматчевого мандража. С кем не бывает! — Это все потому что ты вчера забил на водные процедуры в ванной старост, — насмешливо подколол Флинт, желая вернуть Оливеру боевой настрой, но тот никак не отреагировал на шпильку, казалось, он ее даже не заметил. Зато находившаяся неподалеку мадам Хуч, привыкшая к повторяющимся из раза в раз грубым перебранкам между двумя самыми непримиримыми соперниками, с подозрением уставилась на них. Маркус уже не на шутку разволновался. С Вудом действительно творилось нечто странное. — Олли, ты в порядке? — Флинт безуспешно пытался поймать взгляд гриффиндорца. Видимо, он переборщил. От искренней заботы в его голосе мадам Хуч пошла красными пятнами и, желая прервать эту какую-то слишком интимную, по ее мнению, сцену, гаркнула во все горло: — Капитаны, приступайте к рукопожатию! Я ожидаю от вас честной игры! — Ну что, Олли, последний раз играем друг против друга? — предпринял очередную попытку пошутить Маркус, протягивая руку. Вот тут-то Оливер наконец отмер и все-таки поднял на него свои глаза. И Флинта враз прошибло насквозь от стоящего в них отчаянья. Шутить резко расхотелось. Что же это такое происходит! — Да, последний, — незнакомым голосом проскрипел Вуд и ответил на рукопожатие. Маркус почувствовал, как дрожит у него в ладони рука Оливера. Это не может быть просто волнение перед матчем. Вуда ломало совсем не по-детски. Флинт крепче сжал пальцы в попытке взять паузу, чтобы выяснить, в чем же дело, но Оливер решительно вырвался из захвата и, усевшись на метлу, понуро полетел в сторону колец. Глядя на совершенно растерянного Вуда, Флинт абсолютно осознанно, желая дать вратарю противника несколько минут для разогрева, во время первой атаки передал квоффл менее результативному Пьюси. Эдриан наносил удар из неудобной позиции, мяч летел практически Оливеру в руки, но тот даже не шелохнулся, позволяя Эду беспрепятственно забить. Замешательство Флинта по ходу игры только нарастало. Вуд пропускал. Еще. Еще. И еще! Он как будто бы не замечал происходящего на поле, продолжая свое бессмысленное мельтешение между колец, и не мог справиться даже с самыми простыми бросками. Снова, и снова, и снова! После очередного забитого гола Маркус обменялся с Монтегю и Пьюси непонимающими взглядами. — Чего это с ним? — недоуменно спросил Эдриан, подлетая поближе к своему капитану. — А я с хуя ли знаю! — рявкнул Флинт. — Без понятия! — но в его голосе явственно проступала тревога. Действительно, почему Вуд так себя ведет? Неужели из-за того, что они играют друг против друга? Флинт просто не мог в это поверить. Разрыв в счете стремительно нарастал. Слизерин был впереди уже больше, чем на сто очков. Маркус скрежетал зубами, подумывая над тем, чтобы прямо сейчас при всех подлететь к Оливеру и вправить ему мозги, но тут трибуны зашлись приветственными возгласами. Гарри, дери его, Поттер в который раз спас команду и поймал блядский снитч. Флинт, конечно же, отдавал себе отчет в том, что при определённом раскладе может проиграть. Он был морально готов уступить красно-оранжевым в упорной борьбе, нехотя признавая мастерство некоторых членов сборной Гриффиндора. Но не так же! Это не игра, а какое-то жалкое фиглярство! Маркус с раздражением посмотрел на Вуда. В душе смешались противоречивые чувства: он в одно и то же время и беспокоился об Оливере, и безумно хотел его удушить за проявленную слабость. А тот даже не снизошел до улыбки по случаю победы, спустился на землю и, минуя немного ошарашенных произошедшим членов своей команды, торопливо пошел в сторону замка. Флинт собирался было пуститься вдогонку, чтобы, если понадобится, силой выбить все ответы, но он понимал, что в таком случае ссоры, а может быть и драки, точно не избежать. Слишком уж его выбесила такая позорная победа. Стало обидно за себя, за Вуда и вообще за весь квиддич! «Завтра. Я поговорю с ним завтра», — пообещал он себе, решив дать упертому гриффиндорцу немного времени, чтобы поостыть, а там глядишь, тот, получив в свое полное распоряжение драгоценный Кубок, возьмет да и придет в норму. Но что-то подсказывало Флинту, что так просто все не закончится. Предчувствия его не обманули. На завтрак Оливер не явился. И на обед тоже.