Чёрные облака

      Изуку Мидория ещё с самых малых лет жил мечтой лепёшкой об асфальт расшибиться, но встать если не в один ряд со Всемогущим, то хотя бы где-то в его тени. Воля, усердия и непоколебимая борьба со своими комплексами, навеянными обществом ещё с самого детства. Кропотливая работа над своими слабыми местами, тренировки до обмороков, лютейшие ранения, украшающие молодое тело и здравая рассудительность, танцующая вальс с одержимостью идеей стать достойным.       И да, у Изуку Мидории получилось стать героем; не таким как Всемогущий — герой номер один, самый настоящий и яркий пример для подражания, всегда улыбающийся шкаф, не боящийся абсолютно ничего. Мидория стал героем, но стал собой — он не брезговал показывать гнев во время битвы, печаль от потерь и, Изуку, как и всякий человек, тоже совершал ошибки. Потому что был юн и не опытен. Но он был собой, и выдался из него, по правде говоря, самый настоящий легендарный герой, о каком невероятные легенды будут слагать ещё не одно десятилетие.       Хитоши Шинсо постоянно раньше слышал, что его умение контролировать чужой разум — проклятие и вообще знак свыше, что героем ему не бывать, поскольку причуда обществу показалась подозрительно «злодейской». Это приземлило Шинсо, заставив отстраниться от чужого мнения, вознеся себя выше других, чтобы подняться на самый высокий пьедестал, и перед всем миром заявить о своём твёрдом намерении — стать героем, что бы общество о нём не думало и не стрекотало. Какие бы палки в колёса не вставляло, какими бы вычурными ругательствами не обзывало, и как бы не было тяжко на сердце от колких шуточек; главное — двигаться к своей цели.       Разбитый нос, стёртые в мозолях, на сто раз уже лопнувших и вновь появившихся, руки из-за тяжёлого обучения работы с лентой — оружием для тех, кто не обладает от природы причудой боевого стиля, спящие усталые глаза, ведь сон пришлось отложить из жизни, учёбу же никто, в конце концов, не отменял.       И Хитоши Шинсо тоже достиг своей заветной цели — он стал героем: не тем, кто будет намеренно лыбиться в камеру, лишний раз торгуя своей геройской фигурой ради коммерции, ведь лицо его большую часть геройской работы наполовину прикрыто маской, а тем, кто будет делать, предпочитая действия пустым словам.       А ещё Изуку с Хитоши, по велению госпожи фортуны (а может и судьбы, кто знает), оказались во время учёбы в геройской академии в одном классе.       Первая их встреча не была приятной: поединок один на один на спортивном фестивале. Их сражение сразу же омрачилось заторможенным осознанием, что вот он — тот самый, стоящий напротив него парень, что пришёл на спортивный фестиваль ради победы и будет идти за ней любой ценой, — его соулмейт.

      — Это что, шутка? — они даже подумали об этом одновременно.

      И настолько они оба были упрямы и горделивы, что даже не показались публике подозрительными, пожирая друг друга молчаливо изучающим, может и надменным, взглядом, открывая для себя мир по-новому, потому что при встрече родственных душ — мир играет новыми красками, в прямом смысле выражения, они видят мир цветным, таким — какой он есть, лишь для познавших счастье. А вселенная наша до бескрайности жестока — делит людей на пары заведомо до их рождения, хоть и давая шанс быть с кем угодно, но при этом радужно отчерчивая путь к той самой — заветной любви, с помощью которой человек будет видеть мир настоящим, лишённым серости и тоски; ведь будучи одиноким без части своей родственной души, вселенная решила, люди недостойны видеть мир цветным, и он для множества людей навсегда остаётся чёрно-белым, и людям нормально так жить. Нормально, они ведь и не знают, как может быть красочно, сочно и впечатляюще.       И правда, увидев, как выглядит закатное небо, с розово-красными градиентами; отдающую голубым водную ровную гладь; тёмно-фиолетовые бликующие белым, или же, малахитовые, ярко блестящие на солнце глаза, — мир уже никогда не будет прежним.       Бой начался, зрители не понимают, почему они стоят и ничего не делают, и даже не разговаривают; в мире так мало слов, описывающих настоящие чувства, для настоящих чувств хватит и одного взгляда.       — Я обязательно выиграю, — говорит тогда Мидория, бросаясь вперёд, одаривая Шинсо азартной улыбкой.       После боя Шинсо был сильно обижен на себя из-за слабости, но не дал волю пустить корни зла в своём сознании; те самые корни зла, так сильно навязываемые вечно ухмыляющемся обществом, оно не дождётся, пока Шинсо выйдет из себя, этого просто не будет. А Мидория только подбодрил и попытался познакомиться.       Шинсо знал о нём больше всех. Шинсо чувствовал, что Изуку способен нагнуть этот мир своим желанием быть лучшим; позже это желание передалось и Хитоши. Хоть они и были в одном классе, отправлялись на совместные задания, тренировались в поединках друг против друга, Шинсо всё равно отставал, но больше никогда не злился на него, как на спортивном фестивале, потому что прекрасно понимал отчего Изуку так силён: и духом, и телом.       Как-то дружба перетекла во что-то более особенное и крепкое. Они оба знали, что всё к этому придёт, ещё при первом взгляде, с первыми проявившимися за спинами красками мира, в тот момент, когда соулмейтская связь сработала. Но откладывали любовь крайне долго, причины лежали на поверхности: герои не могут быть с кем-то.       Герой — мифическое существо с невероятными силами, способное прожить без еды и сна 24/7, работающее на износ и исключительное благо общества, совершенно не имеющее личной жизни и увлечений. А они оба хотели быть героями ещё до первой встречи, ещё до первой цветовой палитры, ещё до первого поцелуя.       Поэтому Изуку и Хитоши сейчас — первоклассные профессиональные герои, у которых находится время для встречи дома, зачастую в разное время. От мечты они отказываться не собирались, но и друг от друга тоже, ведь если искра вспыхнула — пожар просто так не потушишь. Да и сгорать вместе теплее, чем по отдельности. И тонуть, кстати, тоже.       Тонуть — это о бесконечном дожде, учинённом из-за группы облажавшихся учёных, в попытке лишить их страну сезона ливней, иной раз учиняющих сыр бор и катастрофы, что в городах, что в деревнях или на фермах. Потопы забирают с собой жизни, урожай, технику, настроение. Как часто и бывает, работа на благо общества омрачилась неприятным несчастным случаем, и в этот раз последствия представляли собой целое бедствие. Преступники сразу же воспользовались нестабильной ситуацией: начались рейды грабежей, актов насилия и убийств.       Изуку и Хитоши всего-то двадцать с хвостиком, они впахивают под ледяным дождём на очередных критических точках, набивая морды грабителям и убийцам, чтобы закинуть их в клетки тюрем, которые такими темпами однажды заполнятся дождевой водой и утопят нарушителей закона. Падают от бессилия и голода в своей тёмной квартире, теперь уже навечно оставшейся без света из-за неустойчивости электропередачи на неопределённый срок; греются лишь закутавшись под три одеяла рядом друг с другом, потому что обогреватели тоже под запретом, а дома от сырости холодно, как на кладбище глубокой осенней ночью. Спят пару-тройку часов от силы — и то, такие дни, когда они могут позволить себе побыть рядом, уже стали экзотической редкостью. И на утро всё заново: выход на холодную чёрную улицу, под чёрные облака, в чёрную воду, тянущую в свой бурный поток неудовлетворения и разочарования в людской образованности и вечном желании противостоять природе.       Вселенная жестока, потому что, порой, издевается над людьми даже теми, кто природу уважает до глубины души, принимая все её подарки и удары, например, сходясь со своим предначертанным соулмейтом, даже когда стоят в жизни цели и выше. Даже привязываясь к нему всей душой, надеясь счастливо прожить остаток жизни, забывая, какое оно на вкус вообще — это ваше благополучие отношений; парни всегда на работе. Всегда.       И вселенная жестока, потому что забирает дар видеть цвета, как только половина души умирает.       Представьте: чёрные облака, тёмно-синий туман. Люди в тёмной одежде стреляют, умудряясь задеть правое плечо, под ключицей, адски изнывающее от всаженной пули. Спёртое дыхание от тяжести и затхлости мерзко пахнущего воздуха от перегнившей почвы. Вопли главаря банды, полное отсутствие видимости остальных участников произведённой атаки, полная неопределённость и боязнь оступиться. Сердце колотится, что рёбра болезненно ломает, в ушах кроме оглушающего дождя, чужих перекрикиваний и собственного шума, созданного своим же организмом, — не слышно больше ничего. И почти ничего не видно. Силуэт падает, затем и второй, Шинсо кружится вокруг своей оси, чтобы попытаться уловить в этой веренице тёмной толпы хотя бы один кусочек зелёного костюма своего соулмейта — Изуку, мотает головой, смотрит на преступников, а дождь не даёт увидеть их настоящих цветов, не искажая их своей тяжёлой водной ширмой. Кожу кроют мурашки не от ледяной воды, настолько, что аж обжигающей, скорее, от какого-то подсознательно выходящего наружу вывода, очень странно возникшего из ниоткуда. Герой останавливается, размахивает лентой туда сюда с дикой злостью, скопившейся за этот месяц гнусного бедствия, выкосившего уже десятки тысяч человеческих жизней и забравшего несколько отличных героев.       — Изуку! — Шинсо кроет непонятное ощущение тревоги, выворачивающее собой весь желудок наизнанку; Изуку же всегда откликается, с какого бы угла его не позвать.       Чёрные облака, тёмно-серый туман. Кроме дождя и упавших, скрученных и уложенных тел противников нет ничего. Ноги косятся, падают на колени, когда спустя время доносят его к валяющемуся на земле герою Деку, глаза которого раскрыты лишь наполовину, а зелёный костюм уже больше не зелёный, а тёмно-серый, в области груди пробит несколькими большими пулями, оставшихся где-то внутри Деку; продырявив не только тело, но и душу, и не только его, потому что он с Шинсо был связан ещё до первой встречи. Почему-то от вида умершего Изуку у героя в маске плечо, являясь простреленным тоже, совсем не чувствуется. Чувствуется только, как рвётся на части сердце. Потому что небо, даже если и разойдутся когда-нибудь эти чёрные, гнетущие облака, наполненные горем утрат и преступлений, уже никогда не будет голубым. Потому что мягкий и горячий от летнего солнца песок, при большой температуре даже обжигающий стопы, уже никогда не будет охровым. Потому что уже никогда эти тёмно-зелёные кудряшки не коснутся невзначай его шеи при нежном поцелуе в плечо.       Чёрные облака, тёмно-серый туман. Шинсо сгорбился над Деку и даже слёз — дани истинного сожаления и боли, убивающей по крупице всё живое и радостное, накопленное и оставленное на призрачное потом из-за работы, не видно под этим проклятым, проливным дождём.       Представили? А Хитоши Шинсо и представлять не надо.       Он вопит от боли, долбит итак уже не раз за сегодня избитыми ладонями по лужам, глубина которых неизвестна, пока в них не наступишь и не провалишься к чёртовой матери, вероятно, в сам ад, и не перестаёт рыдать навзрыд, пока усмирение вечного дождя не показывает его мокрое лицо миру. Шинсо вскидывает голову кверху, наблюдая, как медленно свинцовые, чёрные облака разгущаются, а просветы ослепляют своей яркостью непривычные к естественному свету глаза.       — Обещаю, когда бесконечный дождь закончится, а облака вновь побелеют, я обязательно возьму выходной, а может и два. Мы точно оторвёмся как следует! — так однажды сказал Изуку. Шинсо припоминает, что это было с неделю или чуть больше назад, когда надежда на окончание этого конца света и обычного продолжения жизни ещё не оставила их сердца. Шинсо тогда был очень счастлив видеть улыбку Деку, который порядком устал всех подбадривать и улыбаться фальшиво, чисто для поддержки, но для Шинсо он улыбался с кристальной искренностью и благодушием; символ мира любил свою любовь даже больше своего геройского долга, но никому нельзя было знать об этом.       Хитоши жмурится и прикрывает глаза Деку полностью, опуская свою голову на его холодную грудь, оставляя на своих щеках следы чужой крови.       — Дождь закончился… Может, сходим прогуляемся?.. — вымотанным и зарёванным тихим голосом Шинсо кидается в Деку этим заманчивым предложением. — Ты обещал.       Шинсо утыкается лицом в, промокшую от слёз и крови, грудь Изуку, двумя руками обхватывает, обнимает и не планирует отпускать его, никогда.       Шинсо хочет только одного — уйти вслед за бесконечным дождём, прямиком к чёрным облакам, вслед за Изуку.