Солнце, песок и камни / Sun, Sand, and Stone

      Рей очнулась, и её запястья вновь были связанны, но на этот раз уже за спиной; она лежала лицом в земле, и во рту ощущался вкус дорожной пыли. Знойный воздух высушивал обнажённую кожу ступней, отчего они чувствовали малейшее дуновение ветерка. Лучше не стало, но не так чтобы плохо. О чём говорить, у неё по-прежнему всё болело. По-видимому, будет лучше какое-то время просто молчать, и, приоткрыв покрытые коркой соли веки, вот так, вполглаза, изучать осязанием окружающее пространство. Ей было слишком больно, чтобы делать что-то ещё.       Рей так и лежала под брезентом, а за её спиной, в том месте, где она валялась на земле, чувствовалось людское дыхание. Зловонный привкус меди пробивался сквозь запах жары и пота. Страха. Не её страха. Боялся кто-то другой.       А потом появился Кайло Рен. Она почувствовала его взгляд, и будто миллионы игл вонзились в открытые плечи. Этот взгляд полз по швам, что кто-то наложил на её раскалывающийся череп, он давил своей жесткостью и настойчивостью. Ярость. Рен был вспыльчив, как ребёнок, срывался на всё подряд, и, как по щелчку пальцев, его раздражение перерастало в бешенство. Злить Кайло было не самым умным решением, но его реакция даёт понять, что делать дальше. Рей могла бы спровоцировать его на что-то безрассудное. Ей просто нужно быть терпеливой… но во рту полно песка, и она вдруг поняла, что её мучает дикая жажда. Сколько прошло с тех пор, как она пила?       Позади неё что-то булькнуло — вода в металлической бутылке. У Рей вырвался стон, прежде чем она успела его подавить.       За спиной послышался тихий спор, а после…       — У неё обезвоживание! Она умрёт, если не попьёт…       — Ты грозишься, что она загнётся, как будто это имеет значение. Нас это не должно волновать, — послышалась холодная, насмешливая реплика.       — Дайте ей воды. — Приказ. Его голос.       Рей восприняла это как угрозу. Если она откажется пить, он заставит. Рей не стала противиться. Её затылок обхватила рука, приподнимая голову до тех пор, пока она не увидела низкую, остроконечную поверхность навеса. А затем появилось лицо, состоявшее лишь из призрачных теней. Не его лицо.       — Пить хочешь? — спросил парень, протягивая металлическую флягу. Она пахла сталью, и вдруг снова… от его кожи повеяло запахом меди.       Рей кивнула, и парень поднёс к её рту горлышко, наклонив флягу так, чтобы помочь ей глотнуть. Она пила, пока вместо воды губы с хлюпаньем не втянули пустоту.       — Лучше?       Ей удалось кивнуть ещё раз, а затем она отвернулась. Доброта от незнакомцев никогда не сулила ничего хорошего. Ни тогда, ни теперь. И уж точно не от чужаков в потрёпанной военной форме; их пребывание здесь тёмным шрамом выделялось на фоне коричнево-жёлтой пустыни.       — Позже можешь ещё попить, не стоит сразу много. — Он бросил быстрый взгляд через плечо, взглянув на то, чего Рей не могла видеть, и отполз в сторону. Да, он боялся.       Вернулся он. Словно всё время был рядом.       — Удобно? — спросил Кайло Рен.       Больной ублюдок.       — Не очень.       Ноль реакции.       — Ты крала бензин.       Рей фыркнула, прочистив нос, — как-то надо сдерживать страх.       — Продолжим с того места, где ты остановился? Ударил меня наотмашь, когда тебе пришлись не по нраву мои ответы, и думаешь, что я и дальше буду отвечать на твои вопросы? Если меня бьют, независимо от того, говорю я или нет, почему я должна…       — Как ты ещё жива? — резко перебил он.       — Не твоими молитвами…       Он схватил её за плечо, перевернув на спину. Костяшки пальцев хрустнули, когда она всем своим весом навалилась на стянутые запястья.       — Ты одна. У тебя ничего нет. Почему ты до сих пор жива?       Рей пожала плечами. Весьма глупый вопрос.       — Тебе что-то известно? — Его пальцы стиснули ей рот, схватив за челюсть. Руки и взгляд Кайло словно вцепились в Рей. Голова слишком болела, чтобы попытаться вырваться, хотя каждый нерв в её теле точно воспламенялся, заходясь криком.       Известно ли ей что-то?       Ну, она знала, что при взгляде на Кайло Рена кружится голова. Его лицо, с тёмной россыпью грубых родинок на лбу и щеках, было настолько бледным, будто он никогда не был на солнце. Он носил шлем постоянно; ни малейших следов загара. Чёрные волосы до плеч, что от капелек влаги закручивались в локоны над воротом стёганой, пропитанной потом куртки, но он так и не снял её. Слишком крупные черты лица, странные пропорции, асимметрия. Каждая деталь совершенна. Уродство в тандеме с уникальной притягательностью. Нет… он был не уродом. Некрасивым? Да, и это чудовищно — смотреть в эти глаза, в эти расширенные чёрные зрачки в тени брезента.       Так, что ей известно?       Рей знала, что она единственная, кто когда-либо крал у этого человека, и что никто и никогда больше такого не сделает. Его жестокость скользила по лезвию ножа. Нависая над ней, загораживая навес и темнеющее небо, он словно покорял саму пустыню.       — Я могу заставить тебя говорить. — Он наклонился ближе, сжимая её челюсть пальцами; Кайло даже не подозревал о том, что она видела в нём.       Совершенно одурманенная, она вообще не была способна сбежать от него.       — Ты можешь лишь попытаться, — произнесла Рей ровным голосом, и надо отдать себе должное — он почти не дрожал.       — Говори, как тебе удалось выжить одной. Тебе, мусорщице. Говори, что ты знаешь, — повторил он вновь, и у Рей сложилось впечатление, что прежде ему никогда не приходилось делать ничего подобного. Казалось, его предназначенный для допроса словарный запас просто иссяк. Кто-то за его спиной прочистил горло. Мягкие губы Кайло Рена сжались, а пальцы крепче стиснули ей рот.       Но его особый метод допроса на Рей не действовал. Она привыкла к тому, что люди причиняли ей боль, когда хотели получить желаемое. Боль она в состоянии вытерпеть. Не впервой. Этим её не напугать.       — Я ничего тебе не скажу. — Она инстинктивно бросила ему вызов. А чего он от неё ожидал? Неужели он и правда думал, что ей легко выживать в пустыне? Ему нужен секрет, которого у Рей не было. Ярость, желание и голод во взгляде мужчины, что смотрел на неё бездонными ониксовыми глазами, заставляли её дрожать, невзирая на жару.       Не бояться, напомнила она себе.       — То, что мне нужно, я беру. — Угроза в его голосе усилилась — реакция на скепсис и неприязнь его сподвижников.       — Ты ничего не получишь. — Вот почему лучше быть одной. Рей не нужно было думать о ком-то ещё, пока она делала то, что должна, чтобы выжить; бороться с собой и с пустыней. Далеко не всегда она могла гордиться своими поступками, но свидетелей её позора не наблюдалось. Она вовсе не одинока. Она просто оставалась жива.       И ей никогда не приходилось ничем делиться.       — Увидим. — Он оценивающе наклонил голову.       — Слушай, — гневно сорвалось с её губ, что Кайло сжимал словно тисками. Внезапно она разозлилась на то, куда скатился разговор — либо он покончит с ней, какой бы у него ни был план на случай непредвиденных обстоятельств, либо отпустит с миром, в котором без того жилось не сладко. Спасибо, он и так уже изгадил её рутину и планы. — Я всегда была сама по себе. Я не знаю, каких слов или действий ты от меня хочешь. У меня нет никаких чёртовых тайных карманов, и наверняка вы уже обыскали и меня, и мою сумку на наличие ножей, компасов и карт. — Рей не знала, как реагировать на заливающий его щёки румянец, поэтому просто проигнорировала это. — Сейчас я застряла здесь так же, как и вы.       — Сейчас? — заострил он внимание.       Рей закатила глаза, что хотя бы не причиняло боль.       — А ты здесь и раньше жил?       Он резко покачал головой, по-видимому, не осознавая, что ответил на вопрос. Его рот скривился. Он злился на себя.       — Ты не из военных. Так откуда взялась? Ты должна уже быть мертва.       — Ниоткуда.       — Никто не берётся из ниоткуда.       Рей снова фыркнула.       — А я да.       — И где же это «ниоткуда»? — спросил кто-то другой. Это был тот темнокожий парень, что дал ей воду?       И так же внезапно, как Рей настигла ярость минуту назад, на неё накатила слабость. От стяжек болели запястья, но с этим она разберётся не раньше, чем закончится допрос. Возможно, слабость — не такая уж и плохая уловка, когда казалось, что она поддавалась запугиванию. Безусловно, это выглядело бы реалистичным. — Приют в Неваде, — ответила Рей тому парню. — Такодана. Говорю же, ниоткуда.       — Такодана, — повторил Кайло Рен.       — Ага. Дерьмовое место, — добавила Рей, заметив, как его взгляд сузился и словно лазером сверлил дырку у неё промеж глаз. Точно он отслаивал плоть и кости, чтобы добраться до недр памяти в её мозгу. Рей совсем не нравилось, что эта чёртова точка его будто пленила.       — Тако-дана.       — Я так и сказала.       Он просто смотрел, не реагируя на её грубый тон. Смотрел сквозь Рей, к лучшему или к худшему, но хотя бы не буравил своими чёрными глазами. Его лицо было таким переменчивым, таким выразительным, она боялась того, что увидит в нём. Явно ничего хорошего. Затем он произнёс:       — Зелёная земля. На диалекте коренных американцев Каната это означает «зелёная земля».       — Ну, это вряд ли. Ты когда-нибудь был в Неваде?       Он проигнорировал вопрос.       — И ты знаешь, где это.       — Я умею забывать. — Это ложь, но она никогда не вернётся туда. Рей знала, что он собирался спросить, но она не могла, даже если Кайло пригрозит разнести ей голову этим уродливым пистолетом у него на поясе. Она просто не могла…       — Тако-дана, — повторил он. — Ты покажешь мне дорогу туда.       — Нет.       — Да.       — Нет… Слушай, здесь нет никакой зелени. И Такодана не лучше. Это просто… другое место.       Он отпустил её так неожиданно, что она начала задыхаться; челюсть онемела от его хватки.       — Завтра зальём топливо в байки на заправках в Меса и Темпе. Пополним запасы бензина, которые она украла. И к вечеру отправимся на запад.       — Если она лжёт… — начал было мертвецки бледный парень с глазами, как у дохлой рыбы.       — Она и не подозревает, что у неё в голове. Это путь. Зачем ей лгать, если она даже не знает этому ценности?       — Она лишь карта, — послышался женский голос. — А вы знаете, что мы делаем с бесполезными картами.       И, похоже, вопрос был исчерпан.       Кайло Рен затянул на ночь стяжки Рей, пока остальные делили между собой паёк, а затем начали укладываться в спальные мешки военного образца. Те были сделаны так, чтобы сохранять тепло при минус двадцати градусов. Рей согнула запястья — способ ослабления пут, которому она когда-то научилась; он знал этот трюк и слишком жестоко стянул жгуты, отчего она едва не задохнулась от боли. Зазор, что ей удавалось сохранять на запястьях, тут же ликвидировался. Он не предложил ей паёк, но тот весьма любезный парень незаметно дал воды, когда Кайло Рен ушёл проверить топливный бак или манометр своего квадроцикла.       Рей проглотила отфильтрованную воду из пруда. На вкус она по-прежнему была неприятна, даже после системы очистки и таблеток йода, но это гораздо лучше, чем всё, что ей удавалось раздобыть за последние месяцы. В топком грунте имелись водоросли, а в иле — витамины, убедила она себя, чтобы заставить свой желудок переварить всю эту тину, что черпала из высохшего русла реки. Там она и разбила свой собственный лагерь. Рей процеживала воду из грунта через обмотки, которые носила, бесценная капля за каплей.       Хватало на то, чтобы выживать. Просто выживать.       — Мне жаль, — пробормотал парень с бутылкой воды так тихо, что она думала, ей послышалось.       — Что?       Его взгляд метнулся в сторону. Быстрым движением он проверил стяжки и вновь спрятался в глубокие тени, проносившиеся по полотну пустыни, когда последние нити света скрывались во тьме. Рей ощутила, как его пальцы дрогнули на тугом пластике, что впивался в запястья. А потом парень покачал головой, почти незаметно.       — Можешь ослабить? — Рей едва шевелила губами, вторя его молчанию, его предостережению.       — Нет, — вздохнул он в ответ.       — Финн, чем ты тут занят? Болтаешь с ней? — раздался над ними женский голос.       Парень по имени Финн резко дёрнул жгуты Рей, отчего из неё вырвался болезненный стон, когда пластик ещё сильнее врезался в плоть. Никогда не ведись на доброту незнакомца. Он не посмотрел на неё и не отреагировал.       — Просто затягиваю крепления. Не хочу, чтобы мусорное отребье вырвалось на свободу.       Он такой же боец за жизнь. Рей поняла это, глядя на склонившегося над ней парня. Будь на то его воля, возможно, он помог бы, если бы это не вышло ему боком. Но он не станет, потому что так и будет. Он был напуган, не сказать что слишком, но достаточно. Что же, Рей и не рассчитывала на помощь. Но кровь на её языке из-за прикушенной во время рывка щеки имела вкус разочарования.       Кайло Рен вернулся от своего квадроцикла, и все стихли. Рей наблюдала за ним сквозь полуприкрытые веки. Стоя за пределами брезента, он был высок, как небо, покуда она лежала на земле под навесом и оценивала его рост. Взгляд Кайло на мгновение скользнул по ней, заостряя внимание на путах. Затем он вытряхнул из грязного рюкзака спальный мешок, проверяя тот на наличие скорпионов и змей — Рей надеялась, что ночью его укусит тарантул — нырнул под брезент и, забравшись в спальник, застегнул молнию на теплоотражающей материи. Даже лёжа, ширина его груди и плеч казалась огромной.       Поскольку никто не предложил ей паёк, спального мешка или одеяла она также не удостоилась. Без мало-мальского утепления ночь будет очень холодной. Команда Первого Порядка не разожгла костёр с помощью синтетического угля, который они использовали в прошлый раз. Какой-либо древесины в пустыне встречалось крайне мало, и она слишком ценна, чтобы жечь её. Рей думала, они разводили ночью костёр, потому что настолько тупы и хотели согреться. Какой же она была идиоткой! Ничто не давалось легко — вселенная та ещё сука.       Сегодня никакого костра, ведь заманивать более некого. Никто не стоял на страже со взрывчатками и ловушками. Она — единственный живой человек на всю округу, и со стяжками на запястьях больше не представляла угрозы. Тем более, босая и напрочь замёрзшая.       Но холод, на самом деле, не проблема. По правде говоря, то, что ей придётся делать позже, возможно, будет не таким болезненным, когда руки совсем онемеют. Ей просто надо быть острожной и не стучать зубами. Рей заставила себя быть тихой.       Не в первый раз.       Она начала считать.       Прошёл час.       Второй.       Рей отслеживала секунды, минуты, терпеливо лёжа на земле. Дыхание находившихся рядом людей выравнивалось. Сперва провалился в сон паренёк по имени Митака, затем блондинка. Рыжеволосому потребовалось времени больше, но когда Рей отсчитала сто восемьдесят семь минут, он, наконец, отрубился. Вскоре, похрапывая, уснул и Финн. Вот он-то и издавал тогда этот рёв. А Кайло Рен… Она уже начала сомневаться, что он спал, — сто девяносто три, сто девяносто восемь — когда в темноте лёгкий намёк на движение коснулся его лица, а губы смягчились.       Рей заставила себя подождать ещё один подсчёт до десяти, ожидая, когда он выдаст себя, даст знак, что дальше можно остановиться. Эта часть будет очень болезненной. Но он лишь вздохнул, чуть повернулся на живот, и терпение Рей в предчувствии боли иссякло.       Она научилась выскальзывать из наручников, когда была тощим подростком в бегах с чередой постыдных мелких краж в досье. На заднем сиденье полицейской машины или в участке, где она едва ли представляла опасность. Маленькая, жалкая, истощённая от недоедания. В те времена даже самые тугие наручники свободно болтались на её запястьях. Освободиться было куда проще. Иногда ей даже не приходилось вывихивать большие пальцы.       Но эти стяжки чертовски плотно сидели.       Вытянув шею, Рей вцепилась зубами в рукав. Ей нужно было что-нибудь прикусить, иначе шуму не оберёшься. Затем она сделала вдох, собираясь с духом. Давненько не приходилось этим заниматься, но, сколько она себя помнила, боль всегда была адской.       Рей потёрла запястья друг о друга, раздражая плоть о пластиковые стяжки до тех пор, пока на коже не появится кровавый след. Так, хорошо. Когда скольжение стало достаточным, чтобы Рей смогла продержаться до того, как боль одолеет мозг, она совершила мучительный поворот. И вместо того чтобы собрать ладони, Рей прижала большие пальцы вместе. Она тихо скулила, сжав зубами ткань, и, чёрт возьми, это очень больно, но цель была близка.       Её тело сопротивлялось, но Рей гасила ощущения, игнорируя импульсы нейронов, которые визжали, чтобы прекратить это. Она сгибала пальцы каждой руки поверх больших и тянула вниз. Правая освободилась первой, и, прокусив рубашку насквозь, Рей впилась зубами в язык. Во рту скопилась кровь, которая уже текла по подбородку. Затем последовал ещё один рывок, теперь левой рукой, и большой палец вылетел из сустава.       От боли закружилась голова, и несколько секунд Рей просто лежала, давая себе адаптироваться. Когда она была вот так неподвижна, боль чуть притуплялась. Десять. С вывихнутыми суставами, что увеличивали ширину ладоней лишь на полдюйма, она легко высвободилась из стяжек.       После этого, не дав себе и десяти секунд на отдых, Рей просто вправила сустав обратно — несколько дней они поболят, и, когда будет время, она их перебинтует. Но сейчас, даже сквозь боль, Рей могла ими двигать. Она поднялась на колени. Из-за резких движений голова пошла кругом, но Рей быстро вернула себе равновесие.       На самом деле, пролежать несколько часов подряд во время допроса было не самым плохим способом пережить сотрясение мозга. От наручников и напряжения тело слишком ослабло, а в висках стучало, словно там кто-то бил в барабан. Но Рей могла двигаться. Она стоически держалась, когда начала выползать из-под навеса; под храп Финна её движения казались бесшумными.       Он лежал рядом с посохом, сапогами и сумкой Рей.       Придерживая одной рукой раскалывающуюся голову, Рей опустилась на колени рядом с ним. Одной рукой она взяла ранец, перекинув тот через плечо, и подхватила сапоги средним и указательным пальцами, не желая тревожить пострадавшие большие. Быстро перевернув сапог и убедившись, что никто не затаился внутри, она сунула измученные ноги в прохладную кожу. Дотянуться до посоха без помощи больших пальцев было гораздо сложнее, поэтому Рей неловко обхватила его, вытаскивая из-под брезента.       Крючок на плечевом ремне посоха зацепился за спальник Финна.       Твою мать!       Прерывистый кашель вырвал парня из ритма безмятежного храпа. Глаза Финна распахнулись, обнажив мерцавшие в темноте белки. Одежда Рей была сделана из светлой ткани, чтобы днём легко скрыться в песках. Поэтом она бледным пятном выделялась в ночи, покуда сидела на корточках неподалёку от Финна. Его взгляд упёрся в тот клочок темноты, где она изо всех сил старалась не дышать и слиться с тенями, хотя прекрасно понимала, что это невозможно.       Это было невероятно, но он посмотрел на неё, а затем Рей заметила, как беззвучно зашевелились его губы. Она никак не могла разобрать, что он говорил. Последовала пауза. Из-за её глупости лоб Финна избороздили глубокие чёрные полосы. Он снова беззвучно пошевелил губами, но теперь излишне преувеличенно, и, наконец, она поняла.       Рей отлично знала это слово.       Беги.