Часы не бьют двенадцать

      На следующее утро Гарри не проснулся. Он просто лежал и спал. Но не бойтесь, он просто не завёл будильник. Встал с кровати он уже ближе часам к 12 дня. Зато он выспался, ведь вчера у них был долгий и тяжёлый путь, затем, какие-то попытки «скалолазания» (если это можно так назвать) по Мировым часам, а потом встречи с непонятными иностранными представителями. Гарри даже толком не понимал, что они говорят, а просто кивал или мотал головой по своему усмотрению. Вот видите, не так всё радужно в жизни мирового героя.       Потягиваясь Гарри спустился вниз, в общую гостиную отеля. Там сидела Гермиона с газетой, а Рон пил кофе и разглядывал свою волшебную палочку, шепча про себя то ли заклинания, то ли просто высказывая свои недовольные мысли. Кудрявая подруга Поттера сразу услышала его шаги и приподняла бровь, заметив своего друга. — Гарри, а чего это ты так поздно поднялся? Гермиона с любопытством разглядывала мужчину, видимо, искала какие-то причины для столь позднего подъёма «Жаворонка-Гарри». — Гермиона, я это… Эм… Короче, я просто забыл поставить будильник. И мне кажется, что я имею право выспаться, потому что вчера был очень трудный день, не так ли? Поттер сначала замялся перед ответом на вопрос подруги, но быстро сориентировался, придумав уж очень вескую причину для оправдания. — Хм… Довольно любопытно Гарри, — Рон тоже хотел вставить свои слова в разговор, что очень не понравилось Гермионе, — ну да ладно, я думаю, ты заслужил отдых. Рон приветливо улыбнулся, подбодрив Гарри, но тут же заметил на себе взгляд его жены и осёкся. — Рональд Уизли!!! А знаете ли вы, молодой человек, чтобы перебивать взрослых (Гермиона очень выделила это слово в своей речи) некультурно и невежливо?!       Рон покраснел под её строгим взглядом, как маленький провинившийся ребёнок и притих. Рыжий никогда не любил, когда его называли полным именем, а уж тем более, ни к чему хорошему это не вело. А Гермиона переняла эту привычку у его мамы — Молли Уизли, и его мать тоже называла его Рональдом, когда надо было его отчитать или отругать. Вообще, Рон уже на протяжении трёх лет не общается с матерью. Он поссорился с ней после Битвы за Хогвартс, но вроде потом всё уладилось. Сначала они враждовали друг с другом, но вскоре помирились. Но недавняя утрата в семье породила новую ссору.       Отец Рона Артур Уизли попал в руки оставшихся «Пожирателей» (это были те, кто не погиб после Битвы за Хогвартс, но всё ещё подчинялись усопшему Лорду), те закляли его Империусом и насильно выдали замуж за Беллатриссу Лестрейндж… Кудрявая фанатка Тёмного Лорда долго мучила мужа её ненавистной соперницы. Беллатриса специально приказала Пожирателям похитить Артура. Лестрейндж мучила Уизли заклятиями Империо (и заставляла делать всякую чепуху, даже отправляла его в Азкабан и пыталась ограбить Гринготтс) и Круцио (свои самые «коронные» приёмы). Она даже применяла Обливейт и заживляла раны на теле Артура чтобы он потом забывал про все страдания, а она мучила его снова и снова. Она излагала свою злость на бедном муже Молли.       Но ему повезло, в один из самых чудесных дней в его жизни он остался в доме один, ему было очень жарко Артур решил выйти на улицу. Он разбил окно и пошёл по полю от дома своих страхов и мучений. Он шёл так минут 40, и вдруг, к счастью, на него наткнулся маг, пролетавший мимо на метле. Когда маг задал несколько вопросов, он понял, что Артур под Обливейтом и привёз его в больницу Мунго. Как и родители Невилла Долгопупса (Лонгботтома) он потерял всю память, на его воспоминаниях очень сказались множественные издевательства над ним со стороны Лестрейндж. Артур так и остался в той больнице, где находится до сих пор. К нему много раз приходили его родные, но он никого не помнил. К несчастью, тогда разгорелась ссора между Роном и его матерью по причине того, кто же всё-таки допустил такое. Они наговорили друг другу всяких плохих слов. После этого Рон пытался несколько раз восстановить отношения с матерью, но та теперь даже не принимала его как своего сына.              Рон очень страдал из-за этого, в налаживании отношений ему подсобляла Гермиона, но ничего в итоге не помогло. Поэтому, Рон не любил вспоминать о своих родителях и ненавидел, когда Грейнджер называла его Рональдом. Может быть, у Рона есть шанс исправить всё, тем более, сейчас самое подходящее время — Новый год. После выполнения задания он планирует съездить в Нору к матери и попросить прощения, он возлагает очень большие надежды. Гермиона уже высчитала для него стратегию разговора, с какой темы надо начать речь и как как бы невзначай подойти к самой серьёзной теме. Рон всегда благодарен небесам, что у него такая умная и красивая супруга, но её схожесть с Молли и её привычкам иногда просто выматывает.       

***

       — Рон! Рон, ау! Доброе утро!       Рон очухался о того, что кто-то щёлкал пальцами перед его лицом. Он не мог разобрать, кто это именно, потому что всё было как-то расплывчато, как в тумане. Уизли усиленно закрыл глаза и когда он открыл их, то его ослепил яркий белый свет. Рядом кто-то со вздохом облегчения сказал: «Уф. Всё нормально». И Рон оглянулся по сторонам. Вот он. Сидит в гостиной вместе с Гарри и Гермионой и вроде бы он обсуждали позднее пробуждение Гарри. Всё ещё плохо понимая, что произошло, он сказал: — А? Да! Я просто задумался, сорри, ребята. Гермиона опять изучала его, будто сканером и спросила: — А про что ты думал? — Я? А. Да опять про мою маму. Надеюсь, я смогу с ней помириться. — Хм. А скажи мне, Рон, ты сам про это подумал, или кто-то тебя заставил? Рон напряг мозги и вдруг, в его голове словно включилась лампочка. Точно! — Это, наверно, ок… Гермиона перебила его, не дав договорить: — Окклюменция? — Похоже на то. А от кого? Теперь очередь Гермиона включать голову. Немного подумав, она обратилась к Поттеру, стоявшему без дела. — Гарри, а может это Тёмный Лорд? Можешь ли ты сейчас заглянуть в его сознание? Гарри оторвался от собственных мыслей и ответил. — Эээ. Ну не знаю, столько лет уже не практиковался. Но, я думаю, что можно попробовать.       Гарри вышел на середину комнаты и упершись руками в бока и закрыв глаза напряжённо задумал, отчего у него на лбу даже появилась складка. Рон и Гермиона молчали, тихо наблюдая за действиями Поттера. Гарри окунулся в мир мыслей Воландеморта. В данное время Лорд идёт по тёмному лесу, Гарри никогда не видел такой лес, возможно, он где-то вдали в другой стране. Затем, в сознании Гарри как будто перевернули камеру и теперь он видит Лорда перед собой и будто идёт впереди него. Лорд закрывает глаза, о чём-то думает, достаёт палочку и говорит: «Люмос», тёмный маг начинает водить палочкой во тьме леса, видимо, он что-то ищет. Гарри вышел из сознания Лорда и сообщил друзьям увиденное. — Он сейчас в лесу, не знаю в каком. Закрывает глаза, думает и ищет что-то или кого-то в лесу. — Ммм, ну хорошо. — ответила Гермиона, обеспокоенная поведением Рона до этого. — Ай!!! Ааа!!! Помогите!!! Рон лежал на полу закрыв глаза и отчаянно хватаясь за голову. — Башка раскалывается! АААА! Следом за криками последовало несколько громких ругательств. Гермиона с полными от ужаса глазами взглянула на Гарри и прошептала: — Гарри, это точно Воландеморт…       Гарри снова заглянул в сознание Тёмного Лорда. Теперь он увидел тьму, не видно было ничего. Спустя несколько секунд тьма начала рассеиваться и он Гарри увидел Лорда, он снова задумчиво шёл с палочкой в руках, но уже не по тёмному лесу, а по плохо освещаемой улице. Воландеморт подошёл к какому-то магазинчику, он явно кого-то ждал и дождался. К нему подошёл довольно низкий волшебник, а голос того приспешника Тёмного Лорда был ему знаком. Лорд сказал этому человеку: «Пароль». Тот что-то тихо прошептал и Тот-кого-уже можно-называть промолвил: «Сними маску!» Маг подчинился приказу и тут Гарри чуть не упал; в его картине в сознании перед ним стоял Воландеморт и Скорпиус Малфой…       Всё понятно: Скорпиус приспешник Тёмного Лорда и скорее всего, именно он сломал часы. Когда Гарри сообразил что он увидел от страха он осел на пол, с полными ужаса глазами Гарри в двух словах рассказал Гермионе. Та тоже взялась за голову и на глазах погрустнела. Рону уже стало лучше, но он ещё слаб, поэтому рассказывать ему пока нельзя ничего, тем более страшного и ужасного.