Клубника со вкусом жизни

***

Хина любит Кока-Колу с вишней, букеты полевых цветов, олимпийки и летние вечера. Эма любит сигареты "Kiss", розовый, мягкие игрушки и Хинату Тачибану. Не важно, на сколько Хина любит её, она будет любить её сильнее. Всегда. Она любит в ней всё, всю. Когда они проводят вечера в компании, где делают вид, что никак не связаны большим, чем дружескими отношениями. Потом бегут на заброшку со всех ног, Хина по мягкому обхватывает маленькую по сравнению со своей ладонь Эмы, ведь та бегает медленно. Целуются, целуются, целуются. Эма целуется мягко, после неё на языке Хины ощутимый вкус мятной конфеты с плюсиком. Эма перебивает ими итак едва заметный табачный аромат, ведь брат ругается и неизвестно, как он ощущает за километр, ведь сам курящий. Но Хине всё равно, ей нравится Эма, а сигареты не делают её менее любимой. Никак иначе. Хине нравится наблюдать закаты, Эме рассветы. Когда Солнце окрашивает небо в разность красок. Ярко палящее розовым, особенно по душе Эме. От высоты птичьего полёта хочется кричать, во всё горло, чтобы Эму слышал весь мир, вся вселенная и дальше. О том, что она обожает всё вокруг. Когда ветер развивает волосы, портит укладку, Эма перестаёт кружится с распростёртыми руками и глядит на Хину сидящую и изучающую каждое движение и всегда говорит одну фразу: "Ты мой мир, моя вселенная, и больше всего я люблю именно тебя, Хина" Девушка улыбается, кротко, снимая свою олимпийку и накидывая её на плечи Эмы, ведь та всегда хочет выглядеть лучше, всё для Хины. Всё для любимой Хины. Той все равно, как выглядят Эма, слов не найти, как она видит её у себя в голове. В пижаме, в платье, в купальнике, в штанах, одно слово–нимфа. Эма любит заботу, отрицает от других, но как ласковая кошка ластится о плечо Хины, трясь щекой и обплетая обеими руками прижимается к ней. Вдыхая запах вишни. От Хины пахнет вишней. С самого дня знакомства этот аромат засел в носу и не выходит из головы. Эма курит. Курит и выдыхает в противоположную сторону от Тачибаны. Та посмеивается и принимает ветер, что вечерами становиться прохладнее. Понемногу небо затягивает мгла, а значит, Эме скоро будет нужно домой. Хина понимает, поэтому проведёт её, обязательно, но чуть позже. Если бы у Хины спросили, с чем можно сравнить Эму и её любовь, она бы без промедлений ответила: «Это, как последний день школы в мае, когда понимаешь, что свободен, как первые тёплые порывы ветра в апреле, как любимая песня на повторе, никогда не надоедает, любовь Эмы, розовая, чуть с бледно-лиловым оттенком и с привкусом мяты и сладкой ваты». Эма наоборот, затруднилась бы с ответом, ведь любовь Хины неимоверна: «Лёгкая, парящая, как платье из шифона (их она не носит), как мелодия скрипки, да, скрипки, высокие ноты от инструмента напоминают мне её заботу, как кока-кола с вишней напополам и полевые цветы, что я дарю ей практически каждый день». За последнее Эма готова зимой улететь на другой конец мира, дабы преподнести к ногам Хины любимый букет. Хина целует её, быстро, нежно, соприкасаясь не сильно глубоко губами, а потом широко улыбается. Эма готова не только цветы дарить, но и отдать всё что сможет и не сможет, ради неё. Сейчас уже не спеша, расслабленным шагом держат путь к дому Сано, меж «хрущевских лабиринтов», Эма держит локоть Хины не отпуская ни на секунду. Молча наслаждаясь жёлтым светом фонарей, пустых детских площадок, пустоты улиц. Уединение, им этого не хватает, но они стараются заполнить это своей любовью, бьющую ключом из обеих. Получается. Без затруднений. Сколько бы времени не прошло, Хина всегда будет провожать Эму, вдыхать с особым пристрастием запах шампуня на золотистых локонах и аромат на пульсирующей шее, когда та начинает краснеть и дышать глубже. Сколько бы времени не прошло, Эма всегда будет отдавать Хине всё, и даже больше чем имеет. Они стоят у подъезда, Эма робко переминается с ноги на ногу, закутываясь в олимпийку. Целоваться не сложно, но почему то так неловко, всё делает на последнем издыхании, что даёт смелость сделать это с явным напором, не робко, не скромно. Эма впивается в алые губы, держит за ворот полосатой футболки, боясь, что та сбежит. Такого не происходит, и Хина ощущает переход от простого прижимания губами, на более глубокий и нежный поцелуй. Эма по другому не умеет, всегда хочет быть взрослее, но Хина всегда возвращает её к своему настоящему «я», к девушке, чьи поцелуи нежнее взбитых сливок и слаще сахара. Эма отстраняется первой и поспешно забегает в подъезд. Олимпийка на ней, на вопрос Шиничиро ответит, что подруга одолжила. Да, именно подруга с которой они целовались прямо под её окнами, и да, Шиничиро поверит вранью, хотя всё это время стоял на кухне, наблюдая за ними. Эма устало убежит в комнату, прыгнет на кровать и лишь тогда заметит аромат Хины, и прижимая к груди, будет вдыхать его без остатка. Какая разница, что Хине в другую сторону, какая разница, что она лишилась очередной олимпийки, ведь все предыдущие были забраны Эмой именно так. Привкус клубничных сигарет, как вкус жизни, что мы начинаем ценить, в такие моменты. Хина улыбается и даже не вытирает салфетками губную помаду ни со щёк, ни с шеи, ни с губ. Какая разница, если это, то, что она любит. Один поцелуй может изменить вкус жизни… Серж Гудман