Загадай желание

Артём любил декабрь с его очаровательной суетливостью и волшебной наивностью. Города украшались разодетыми ёлками и шумными ярмарками, торговые центры полнились пленительными сладкими ароматами и шуршащей обёрточной бумагой, дети и взрослые смеялись, играя в снежки и катаясь на коньках. Москва зимой оказалась особенно красивой. Впервые увидев её в новогоднем наряде, Артём замер, не веря своим глазам и думая, что очутился в каком-то рождественском рассказе. Шумные гуляния, лавочки с глинтвейном и сладостями, ледяные катки — всё это пёстрым парадом проносилось перед глазами. А сколько искристых украшений сияло на улицах столицы! Но самыми чудесными были люди — будто вновь ставшие детьми, весёлые, беззаботно-взволнованные, улыбающиеся и поздравляющие друг друга с наступающим. И лучшим из них был Макс. Белозубый, сияющий во все тридцать два и настаивающий, что им обязательно нужно сходить в парк и прокатиться на ватрушках. В своей смешной шапке с помпоном и несуразном рождественском свитере он походил на школьника, у которого только-только начались каникулы. Конечно, никто не мог ему отказать. И вот они, взрослые люди, чемпионы первого сезона "Импровизация. Команды", уже катятся кубарем в сугроб, пачкая штаны белым снегом и отмораживая кончики пальцев. А потом смеются, взбираются обратно на горку и под удивлёнными взглядами идущих мимо детей, седлают ватрушки — и снежная история повторяется вновь. Вечером греются глинтвейном в ближайшем кафе, делят на четверых гигантский имбирный пряник, рассказывают любимые истории из детства — и у каждого в глазах искры, сотни тёплых бенгальских огней и чистый восторг. У Артёма в глазах разве что не сердечки. Взгляд вечно цепляется за чужие ямочки на щеках, за пальцы, обхватывающие длинный стакан с тёплым пряным напитком, за влажные непослушые кудряшки. Гаус знает, что чужое сердце не ему принадлежит, но не против просто любоваться. Ему больше не надо, ведь счастливый Заяц — уже лучший подарок на Рождество. Когда Шевелев отходит в туалет, Максим заговорщически наклоняется к Артёму с Горохом и шепчет шкодливо-взволнованно: — Парни, вы не поверите. Кажется, у нас с Серёжей всё взаимно. В карих глазах отражается украшенная золотом ёлка позади Артёма — и они становятся будто портал в другой мир. В ту сказку, которая для Гауса только что закончилась. Он не слышит воодушевлённый возглас Серёжи и хихикающее "Тише ты!" от Макса. В его ушах только тихое тикание часов на стене над столиком. А затем звуки обваливаются одной тяжёлой лавиной вместе с взволнованным "Тём? Всё хорошо?" Артём улыбается, глядя в чужие счастливые глаза. — Всё замечательно.

***

Макс врывается в их с Серёжей квартиру донельзя взбудораженный. Сыплет снегом с плеч и ворота куртки, оставляет влажные следы на полу, разуваясь по пути на кухню, где друзья украшают маленькую новогоднюю ёлку. Заяц волнуется. Зайцу ответили взаимностью — и он не выдержал, прилетел рассказать, поделиться своим восторгом и сбитым дыханием, заполнить чужую квартиру свежим морозным воздухом и рождественскими чудесами. И Артём сдаётся чужой зимней сказке со счастливым финалом. Вручает тараторящему другу коробку шаров, слушает рассказ внимательно, нанизывая игрушки на колючие зелёные ветки, кивает и мягко улыбается. А потом советует, сам от себя не ожидая: "Встретьте Новый год вместе, это будет волшебно". Макс воспринимает предложение удивлённым воодушевлением, сразу начинает строить планы, взмахивает руками, едва не снося ёлочку с кухонного стола ("Ё моё, ты не заяц, ты олень!" — возмущается Горох и на всякий случай приматывает искусственное деревце скотчем). А потом замирает. — А вам нормально, если мы так свалим? Серёжа пожимает плечами: девушка давно предлагала встретить новогоднюю ночь вдвоём и только потом заявиться к кому-нибудь из друзей. Артём, растерявшийся от собственного альтруизма, секунду медлит. А затем улыбается уголками губ: "Меня тоже уже позвали". Его кудрявое гиперактивное счастье чуть не подпрыгивает на месте, сразу открывает заметки на телефоне, расписывая все самое необходимое для идеального вечера, и грозит пальцем: раздельное празднование не освобождает от необходимости дарить подарки! Артём смеётся и прячет грустный взгляд в коробке с мишурой. В сотне зеркальных иголочек отражается разбитое сердце.

***

Артём брёл по полупустым синевато-золотым улицам, не обращая внимания на мороз и удивлённые взгляды бегущих мимо прохожих. Все торопились закончить с делами до наступления полуночи, но Артём никуда не спешил. Он солгал. У него не было места, куда направиться встречать новый год. Москва так и не приняла его, не подарила долгожданный приют. Максим был с Серёжей в их маленькой уютной квартире, Горох отмечал с любимой девушкой, креативная группа уехала праздновать куда-то за город. Все были слишком заняты любимой зимней сказкой, чтобы обнаружить его пропажу. Парень остановился под фонарём. Золотистый свет падал ему на голову и на плечи, будто благословение в этой тёмной ночи. Облачко пара сорвалось с губ и развеялось, подхваченное слабым порывом ветра. "Закурить бы", — пронеслось шальной шутихой на краю сознания. Окна дома справа переливались гирляндами и разноцветной мишурой, из них доносились весёлые возгласы, музыка и перезвон бокалов. Близился новый год. Вдруг тишина охватила улочку: бесконечные соседи его одиночества замерли, жадно вглядываясь в экраны телевизоров и готовя шампанское. "...Десять!.. Одиннадцать!.. ДВЕНАДЦАТЬ!" — донеслось нетройным хором со всех сторон разом. Восторженные крики, хлопки бутылок игристого вина, бой курантов — всё смешалось в бесконечный гимн счастья и надежды: дальше будет лучше. До Артёма музыка нового года доносилась как сквозь толщу воды: через плотно закрытые окна, многие этажи и разность температур. Новый год наступил где-то там, в тепле и счастье, рядом с любимыми, но не на холодной пустой улице под одиноким светом фонаря. На телефон пришло уведомление из чата Минских. Макс с Серёжей в весёлом видеокружочке поздравляли друзей и что-то жизнерадостно кричали, обвившись сияющей гирляндой. Артём заблокировал экран и убрал телефон в карман, поднял взгляд на появившуюся между туч ледяную звезду — такую же одинокую сейчас, как он сам. "Я хочу его забыть", — шёпотом поделился Гаус со своей неожиданной спутницей. Звезда подмигнула, и Артём с болезненной улыбкой закрыл глаза. "Я очень хочу его забыть". Начался снегопад. Снежинки мягкими искрящимися комочками танцевали вокруг Артёма, оседая на ресницах и взъерошенных волосах, путаясь в тёплом красном шарфе и целуя замерзшие щёки. Обещая спасение в своих холодных объятиях. Где-то вдалеке глухо загремел салют. Парень открыл глаза и растерянно огляделся, смаргивая с ресниц солёную влагу. Новогоднее желание сбылось. Он больше не помнил своих друзей.