Тон

Отец у Сиггрид был бард. Она почему-то вспомнила о нем и его песнях, стоя на большой террасе, выходящей на северо-восток. За ее спиной спал Вайтран, основанный соратниками Исграмора. В тихой холодной ночи молчаливо во все стороны тянулась равнина, и горы, старше, чем кто-либо из живущих, едва угадывались в сизой дали. До нее долетали нервные разговоры встревоженной стражи, и напряженный ярл стоял у ее плеча, всматриваясь в горы так, как военачальник всматривается во вражескую крепость. Непоколебимое небо, раскинувшись над ними, просвечивало божественным светом звезд. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал хмурый ярл. Сиггрид не пошевелилась, пытаясь вслушаться в тон, пронизывающий материю мира. — Мои люди на позициях. Сиггрид кивнула. Она не знала. Но когда-то Драконий предел заточил одного дракона. Ярл отошел Сиггрид думала об отце и песнях. Она в детстве особенно любила Сказ о Языках. Те великие герои умели Кричать так громко, что дрожало небо. Сиггрид представляла себя на их месте, но за ее визгливый детский вскрик ее то и дело ругала мама. Она вдохнула холодный воздух, набрала его полную грудь, до того, что стало больно, и Закричала: OD! AH! VIING! Ту’ум продрал ее кости, сотряс ее до самого нутра. Она совсем не так представляла это в детстве, а теперь, Крича уже не в первый раз по-настоящему, все еще не могла привыкнуть. От этой страшной неуемной силы завибрировали зубы, и заболело горло, и в ушах заложило-зазвенело. Воздух задрожал, неся требовательный зов в колыхающиеся небеса. Когда звон в голове стих, Сиггрид оперлась руками на каменные перила, вдохнула и Закричала опять: OD! AH! VIING! Сиггрид вдохнула с булькающей болью. Шею изнутри истыкало кинжалами и иглами. Она чувствовала привкус крови на корне языка. OD! AH! VIING! Сиггрид навалилась на перила грудью, опустив голову, и сплюнула кровь. Последнее слово получилось смазанным и тише, чем остальные. Она едва могла дышать. Небо перестало дрожать и погрузилось в спокойствие и тишину. Сиггрид дышала, приходя в себя. Стража позади потрясенно молчала. Город, наверное, проснулся. Звезды молча смотрели, Массер и Секунда всходили из-за гор. Мир вновь казался застывшим и безразличным, а Голос был просто камешком, брошенным в море Призраков. Сиггрид подняла голову, утерла губы от крови и вгляделась в отделившуюся от гор тень, маленькую, казавшуюся не больше птицы.