Красный галстук

***

Лосяш допивает холодный, явно по вкусу вчерашний кофе с молоком, пытаясь хоть немного приободриться. Ведь работа не ждёт, а сейчас не сделана и половина чертежей! Учёный невольно дёргается от неожиданного прикосновения к его плечу. Тёплого, и такого знакомого прикосновения для него… Он узнает эти ладони из тысячи. Это была его любовь. Его дорогой, его любимый… Пусть он и не в силах называть своего немца так, но в самых откровенных грёзах они ходили с Пином на романтические пикники тёплым, летним вечером при свете свечей, и отправлялись вместе на долгие прогулки до самого-самого рассвета, держась за руки, а по приходу домой устало падали в мягкую кровать, согревая уютными объятиями друг друга. Его самый тёплый лучик света, пусть и такой холодный с виду. — Друг мой, всё хорошо? Вы успели выспаться? — Лосяш успел за пару мгновений улететь куда-то в астрал вместе с кузинатрой. Но вопросительный взгляд Пина как реакция на его явное отсутствие не заставил долго ждать. — Ja, ja… Как ты себя чувствовать, Лосяш? За меня не беспокойся, день без сна ещё цветочки. Уж поверить мне на слово… А ты… Ты точно не успеть поспать! Смотри, какой круги под глазами! Давай, давай. Домой. Хорошо выспись, а потом поговорим, и чертежи сделаит, — механик осторожно похлопал сонного Лосяша по спине, что заставило мурашек пробежаться по спине учёного. — Ну же, du bist mein arbeiter. — Вы напомнили мне! Не задумывалась ли вы о том, чтобы развеяться, билингвистический вы мой? Вот когда вы в последний раз отдыхали, лёжа в гамаке, считая звёзды, и держа в руках кружку горячего травяного чая… или беседуя с хорошим другом о том, какое всё же отличное вишнёвое варенье готовит Совунья… Ха? Вот-вот, и я о том же! Так что, приходите вы ко мне завтра… давайте-ка в 18:00! — приглашающий попытался встать с неудобной табуретки и выпрямить спину, но вместо облегчения он почувствовал стреляющую боль по всему позвоночнику. — Вот ведь… — приглушённо-шипяще сказал Лосяш, явно пытаясь не сказать ничего лишнего. И не с первого раза, но всё же выпрямился, подходя к выходу из ангара. — Нужно будет зайти к Совунье по пути… — шёпотом сказал он про себя, попутно пытаясь открыть железную дверь, тщетно. Был бы Лосяш ещё чуть более уставшим, ещё парочку дней так точно, его лоб украшал прекрасный синяк. — Помочь? — отозвался механик на смешные попытки Лосяша. — Да, да, мой любезный… Буду очень благодарен, — немного отойдя от самой двери, пробубнил он с явными нервными нотками в голосе. Пин подошёл к и без того пребывавшему в смятении Лосяшу почти вплотную, заставляя глаза учёного хаотично бегать по потолку, полу и стенам ангара, стараясь только не смотреть на шею и ключицы механика, выпирающие из-под чёрной майки, на которые из-за явной разницы в росте и телосложении, ему только и оставалось смотреть в таком положении. Это мгновение, казалось, длилось минутами, за которые Лосяш успел налиться краской, став алым, как то самое варенье, что было упомянуто им ранее. — Лосяш! Погоди! С тобой всё есть хорошо? А то ты весь красный, wie eine Tomate! — Пин улыбнулся, что он позволял себе делать только с Лосяшем, которому это безмерно льстило. Он был рад, что хоть чем-то выделяется для Пина… Пусть и как друг. — Друг мой заботливый, не беспокойтесь! Просто в ваш ангар очень необходимо провести должную вентиляцию… Думаю, я просто надышался краской, вот и дурно стало. Ещё и к тому же отсутствие сна… Но вы не беспокойтесь! Я как раз ведь хотел зайти к Совунье! — совершенно спокойным голосом промолвил он, на что сам и очень удивился, одновременно отходя от ангара всё дальше, в сторону домика местной кухарки, докторки, и по совместительству самой мудрой женщины Ромашковой Долины — Совуньи. — До встречи! Жду вас завтра в шесть! — чуть ли не кричал Лосяш, уже разворачиваясь спиной к стороне моря и домика механика вместе с его ангаром. — Jawohl, mein…! …Wiedersehen.! — половину слов, сказанных Пином, уходящий не разобрал, да даже если бы и разобрал, немецкого он всё равно не знает, толку-то?

***

Ах, вот же какая досада. Совуньи дома не оказалось. Что оставалось делать сонному Лосяшу, кроме как обходиться невеликим набором из его домашней аптечки, которую он когда-то выиграл в ещё свои юные годы в конкурсе за третье место? Ходить по всей долине, тревожа остальных расспросами о том, не у них ли Совунья, и видели ли вы её вообще? Даже если и он хотел сделать это, сил не оставалось почти ни на что. — Нужно ведь ещё прибраться… Особенно после последних экспериментов над тем растением, которое отдал Копатыч, — набирая воду в стакан из графина, стоящего на небольшой столешнице, сказал про себя учёный. Даже можно считать, что в уме. Вряд ли даже если кто-то и стоял в метре от него, услышал бы что-то кроме невнятного уставшего голоса. Лосяш проглотил пару таблеток обезболивающего. Голова по приходу домой начала предательски раскалываться. Лосяш, уже не имея никаких сил, падает на кровать в отключке.

***

Всё перед глазами расплывчатое, ясно видны только разноцветные пятна и временами круги. Ещё с десять минут учёный валяется так на кровати, пока не приходит в сознание, а вместе с этим его бодрит неожиданный стук в дверь. Хотя, какой неожиданный? Вполне себе ожиданный. Уже ровно шесть часов! Зная врождённую пунктуальность Пина, это было даже слишком ожиданно. Учёный в спешке пытается привести себя в порядок, и попутно убрать бесчисленное количество чашек с пакетикам чая со стола. — Друг мой, уже открываю вам! — сказал Лосяш, всё ещё проводя экстренную уборку в домике и наводя порядок со своей внешностью. — Jawohl. Я ждать! — подойдя совсем близко к двери, почти что прокричал немец, чтобы хозяин домика точно услышал его. Но ждать Пину особо и не пришлось, Лосяш резко, и явно не отойдя от этого уборочного марафона, открывает дверь для гостя. — Здравствуй! Проходи, будь как дома, друг мой пунктуальный! Правда у меня немного не прибрано, уж прости, — пытаясь восстановить дыхание, говорит Лосяш, так что, Пин слышит только неуравновешенное громкое дыхание. — Присаживайся здесь, — показывает он рукой на стул с мягкой кожаной обивкой зелёного цвета, местах пострадавшийся, но от того не хуже. У самого учёного был ровно такой же, но намного потрёпанней. Видно, что пользовался он по большей части только одним. — Тебе чай, кофе? Может чего покрепче? — последние слова явно растягивая, спросил он гостя. — Кофе без сахар, и без сливки. Danke schön! — Пин сделал небольшую паузу. — А вот покрепче мы оставить на позже… — последние слова он произнёс с ухмылкой. — Позже? Хм, а вы умеете интриговать, — Лосяш улыбнулся в ответ. — Я иметь ввиду праздник какой, новый год… — всё ещё улыбаясь, но только сильнее, добавляет к своим словам немец.