Слуга со стальными веерами

Когда-то давно, когда в Чосоне ещё были светлые времена, — тогда, когда веера не находились в руках слуги, — он был ребёнком. Ёнбок родился в маленькой деревне почти на границе — в деревне, где цвели дивные цветы, но не цвела доброта. Ли никогда не считал детство счастливым временем. И на то были причины. Ёнбока родила уважаемая ранее в деревне вдова, что помогала главе писать письма — в каллиграфии ей не было равных. И с тех пор, как Ли родился, он не чувствовал себя частью места, в котором жила его семья. Ему казалось, что его пометили меткой человека, за которым следуют беды, а иначе он не мог объяснить, почему мать для местных стала изгоем, быстро лишившаяся заработка. Но деньги откуда-то появлялись. Мать не рассказывала, откуда именно, но пропадала почти каждую ночь. Тем не менее Ёнбок не считал себя рядом с ней несчастным. Мать любила сына, одаривая его той заботой, которую могла дать, и не позволяла ему думать, что он не такой как все. Но Ли знал, что был чужим для всех жителей деревни, потому что его волосы были светлыми, а лицо покрывала россыпь тёмных пятен. Такие дети не рождались от чосонских мужчин. Мать не говорила ему, кто его отец, но когда та умерла от тяжёлой и долгой болезни, соседские женщины быстро рассказали ему правду. Его отец не был жителем Чосона. Видимо, за это мальчика и ненавидели. С тех пор, как матери не стало, Ёнбок словно окунулся в ненависть людей, что не принимали чужих. Взрослые над ним насмехались, другие дети избивали, а в класс для обучения его так и не приняли. Наверное, он бы и не выжил в этом одиночестве, если бы не старшая сестра Юна, которая любила его и растила, не обращая ни на что внимания. Они с Юной жили на грани нищеты, и сестре пришлось идти работать самой, хотя она сама ещё была юной и совсем не взрослой. Девушка не жаловалась — трудилась, чтобы её брат имел кров и еду. Дом у них был маленьким и разваливающимся — когда мать оставила их, отдав Богам душу, им пришлось переехать на окраину, где им дали только одну маленькую комнатку. Зато брат и сестра были вместе. Ли помнил, как Юна после тяжёлой работы приходила и обучала его письму и чтению, играла с ним в игры, мастерила ему игрушки. Мальчик свою сестру любил за её нежный характер и любовь, которую никто не мог ему дать. Ёнбок надеялся, что они проживут счастливо ещё очень долго, но судьба решила иначе. Этот день Ли запомнил в деталях на всю жизнь, несмотря даже на то, что тогда ему было всего одиннадцать. Он помнил, что это был вечер, и мальчик сидел на полу, играясь с тряпичной куклой, что сшила ему сестра. Юна сидела рядом, мягко вышивая иглой цветы на ткани. Затем в дверь постучались, и она встала, оставив вышивание на столе. Сначала сестра с улыбкой погладила брата по голове, а затем уже отправилась открывать дверь. Когда она это сделала, послышался знакомый женский голос: — Юна, ты слышала новости? Ёнбок не поднимал головы, но узнал, что голос принадлежал тётушке — родной сестре матери. Это была неприятная с седыми волосами и большим налитым красным рылом женщина, которая Ёнбока ненавидела до глубины души. Когда тётушка была у них в гостях и сестра отходила налить из колодца воды, она всегда плевалась в него и говорила, что Ли портит сестре жизнь так же, как испортил жизнь его матери, что за гроши ложилась к другим мужчинам в постель. Благо Ёнбок тогда не знал, что это означало, хоть и понимал, что ничего хорошего. Зато тётушка очень любила Юну, поэтому позволяла ей работать на её поле, чтобы зарабатывать на их с братом жизнь. И теперь у этой женщины была для неё новость. — Нет, — тихо сказала Юна, опустив взгляд вниз. — Что-то случилось? — Я услышала от матери Мунджина, что он хочет на тебе жениться, — радостно сказала тётушка, похлопав в ладоши. — Представляешь, Юна, это же так здорово! — А, вот что? — голос сестры не обозначал счастья. Ёнбок знал, почему она не была так же рада, как была рада тётушка. Юна казалась особенно красивой девушкой, и её лицо считалось самым обыкновенным, хоть её глубокие карие глаза и длинные смоляные волосы всё равно казались Ли особенными. Юна так-то пошла в мать — та тоже была не самой красивой женщиной. Сестра утверждала, что глаза у неё от её родного отца — мужа матери, которого Ёнбок никогда не видел, потому что тот умер задолго до его рождения. Ли же наоборот. Он вот на мать совсем не был похож. Юна говорила, что он почти полностью пошёл в своего отца, не считая некоторых черт жителей Чосона. Ёнбок расстраивался из-за этого, но сестра говорила, что ей нравятся и его пятнышки на лице, и светлые волосы. В любом случае, Ли это не спасало, но его радовало, что Юна была чосонской девушкой, хоть и не такой привлекательной. Зато она была умной и трудолюбивой, что однажды заставило обратить на неё внимание одного богатого мужчину — сына главы деревни. Он ухаживал за девушкой долгое время, но та лишь сдержанно принимала ухаживания. Ёнбок знал, что этот человек не нравится Юне. Ли ещё не понимал её слов, но она говорила, что тот участвует в чём-то сомнительном против их короля. Да и характер у мужчины был неприятным. И теперь этот человек хотел жениться на Юне. — Только есть одна проблема, — хмыкнула тётушка, уверенная, что это взволнует Юну. — И какая же? — лишь без интереса спросила девушка. — Дама Чхве обмолвилась, что Мунджин не женится на тебе, если ты возьмёшь в его дом того выродка, — ответила ей женщина, кивнув на мальчика на полу. Сердце Ёнбока сжалось от этих слов, но Юна тут же зло бросила: — Его зовут Ёнбок. — Странно, что ты не называешь его именем, которое дал ему тот преступник, — фыркнула тётушка и продолжила: — Ёнбока нужно будет отправить в приют. Я уже договорилась с дамой Су, и она примет его в приют в соседской деревне. Юна была сбита с толку. — Я не стану бросать брата, — сказала она оскорблённо. — Как я могу его бросить? — Не строй из себя спасительницу, Юна, лучше послушай меня. Ты никогда не выйдешь замуж, если будешь тянуть на шее чужака. А брак с Мунджином тебе выгоден, — выдала женщина. — Значит, я буду жить одна и работать, потому что бросать брата я не собираюсь. Хватит, тётушка, я не хочу ничего слушать! — строго выговорила Юна, закрыв уши, и женщина цокнула. — Упрямая! — бросила она. — Потом ещё одумаешься! — и ушла, громко задвинув двери. Юна тяжело выдохнула и вернулась обратно, сев на своё место и опустив голову. К вышивке она так и не притронулась. В тишине брат и сестра просидели ещё долго, пока мальчик не решился её нарушить. — Я для тебя обуза, сестрица? — спросил Ёнбок, сжимая тряпичную куклу в руках. Юна вскинула голову и села рядом с братом, крепко его обняв. — Конечно нет, Ёнбок, нет. Ты мой младший братик, которого я не оставлю. Сестра защитит тебя от всего, обещаю, — прижалась она к его макушке. — Не слушай, что тебе говорят эти люди. Они злые. Не понимают, что ты хороший. Если бы они узнали, какой ты замечательный, то перестали бы быть такими злыми. — Но Юна… как они могут перестать быть злыми, пока у меня светлые волосы и пятна на лице? Если я состригу волосы и сожгу лицо, всё наладится? — спросил мальчик так, словно правда считал, что это решит все проблемы. Сестра от этих слов разозлилась и, тряхнув ребёнка за плечи, строго сказала: — Никогда так не говори, — она нахмурила брови и посмотрела Ёнбоку в глаза. — Ты обязательно найдёшь себе место в мире даже таким. Нет ничего зазорного в том, что ты другой. Когда-нибудь тебя полюбят и таким. Только верь в это, хорошо? — Угу, — слабо и неуверенно кивнул мальчик, вновь обнимая Юну. — Давай лучше поедим риса, а, Ёнбок? — предложила девушка брату и, смахнув с щеки слезу, улыбнулась. — Угу, — снова кивнул малыш. Юна накрыла на стол, поставив перед Ёнбоком скромную чашку с рисом и пиалу молока. Он взял ложку и съел немного риса, пока сестра жевала лепёшку, запивая водой. Юна улыбалась, напивала мелодию и следила, чтобы брат хорошо ел, приговаривая, что без еды он не станет сильным и не сможет ей помогать в будущем. И только она хотела его поругать за возмущения и ленивое поедание с таким трудом заработанной еды, как с улицы послышались крики. — Что это, сестрица? — уронил Ёнбок ложку и испугано посмотрел на сестру. — Сиди здесь, Ёнбок, я схожу и посмотрю, — наказала Юна, ощутив в груди страх, который появлялся от плохого предчувствия, и встала, но мальчик схватил её за подол белого ханбока. — Не надо, сестрица, — промямлил Ёнбок, но сестра лишь снова улыбнулась и пошла к дверям. Она раздвинула их, и в её лицо ударила струя алого. Юна так и замерла с широко распахнутыми глазами. Послышались звуки мечей и крики. Кто-то бросил сестре: — Закройтесь в доме! Это заговорщики! Девушка тут же задвинула двери и, дрожа всем телом, задула свечи. Она подбежала к брату, что оцепенел, краем глаза увидев, как знакомому мужчине, что пнул его однажды, так просто отрубили голову, и крепко его обняла. — Сестрица, что там происходит? — обеспокоено спросил Ёнбок, прижимаясь к тёплому телу. — Ничего, сиди тихо, — шикнула Юна и ещё крепче обняла брата, пока на улице кричали так, что в душе все переворачивалось. — Это просто… просто игра, — соврала она. Мальчик ей не поверил. Сестра и брат сидели так долго, слушая вои и лязг мечей, мольбы о помощи, звуки отделяемой от тела плоти, но затем всё стихло. Ёнбок не понимал, что происходило, а Юна не рассказывала. В какой-то момент в двери постучались, и девушка вздрогнула. — Нет, пожалуйста, нет… — взмолилась она, но Боги её не услышали. Двери разъехались. В дом вошёл Чхве Мунджин вместе с двумя другими мужчинами, и они встали перед Юной и её братом. Их одежду покрывали брызги крови, лица были обезображены жестокостью, которую они совершили, а взгляды оказались полны злобой. — Юна, — твёрдо и низко проговорил Мунджин, смотря точно в глаза перепуганной девушке. — Вы всё-таки заговорщик, как и говорили про Вас? — тихо спросила Юна. — Что же Вы устроили в деревне? Что Вам надо от нас? — Юна, я всего лишь хочу, чтобы чёртов король сгинул, — проговорил он, сверкая окровавленным мечом. — Этот ублюдок грозит нам погибелью из-за войн на границах. Мы хотим решить этот вопрос. — За что же… за что же местных? — не понимала Юна. — В город направляется наследный принц — сын короля, — ответил мужчина. — Мы должны избавиться от всех свидетелей, пока он не пришёл по наши головы. Юна, пойдём со мной, — протянул он девушке руку. Юна знала, что её и брата убьют, если она не согласиться, а потому, едва скрывая отвращение, ей пришлось думать. Девушка спросила: — Я могу взять с собой Ёнбока? Мунджин посмотрел на мальчика брезгливо и бросил: — Только не этого выродка. — Я без него не пойду, — выдавила из себя Юна, опустив голову и ощутив, как слёзы стоят в глазах. — Тогда умрите, — поднял меч мужчина. — Оставь брата в живых, — вскрикнула Юна. — Я сделаю всё, что угодно… только… оставь его жить. Мужчина усмехнулся и сказал: — Ты наивно полагаешь, что за пределами дома его не настигнет меч? Ладно, я отпущу его, но тебе придётся стать моей и умереть. Девушка испуганно сжалась и замолчала. Юна ощутила, как отчаяние затапливает её душу. Ей хотел убежать от этого ужаса, но у неё не было выбора. Через минуту она сказала Ёнбоку: — Уходи, — девушка встала, и когда Ли схватился за неё, грубо оттолкнула: — Уходи немедленно, Ёнбок. — Н-но сестрица… — пискнул мальчик, смотря на сестру наивным доверчивым взглядом. — Немедленно! — крикнула девушка, и Ёнбок, впервые ощущая на себе злость сестры, попятился назад. В глазах Юны заблестели слёзы, когда её стали окружать трое мужчин, и она ласково сказала: — Обязательно проживи счастливую жизнь, Ёнбок. Это были последние слова сестры, которые Ли слышал. После них он выбежал из дома в самый центр хаоса, где улицы горели из-за растоптанных фонарей, а дорожки, что покрывали трупы, тонули в крови. Где-то сверкали мечи, где-то кричали, где-то плакали дети. Слёзы текли и по щекам Ёнбока, который своим ещё детским умом понимал, что сестра больше не обнимет его и не скажет, что он не чужой. Ли не знал, куда бежать, его толкали люди, что пытались спастись. Они не давали ему уйти, а он плакал и плакал. В конце концов кто-то толкнул его так сильно, что он упал в грязь прямо на острые камни и потерял сознание. Очнулся Ли тогда, когда всё стихло, и почти все были убиты. Ёнбок встал, оглядываясь, и больше не узнавал деревню, в которой родился и рос. Его лицо было в грязи — да и весь он был в грязи. Даже волосы покрылись ею так, что не было видно их светлого цвета. Его лицо, руки и голова болели от глубоких царапин, а спина ныла — видимо, на него успели наступить. Ёнбок подумал, что всё в деревне закончилось, и на негнущихся ногах поплёлся в свой дом, надеясь, что найдёт свою улыбающуюся сестру. Тех страшных мужчин в доме уже не было. Ли тихонько зашёл внутрь и в темноте увидел силуэт сестры, что замерла на полу, не показывая живой румянец, так ей свойственный. Ёнбок замер, не решаясь подойти ближе. Юна была мертвенно бледна, её ханбок оказался разорван, а по бёдрам текли белёсые капельки. Ли упал перед сестрой и потряс её. — С-сестрица, — пискнул Ёнбок с ужасом, который мог появиться только у тех, кто потерял близкого. — Сестрица, очнись… Девушка не откликалась, навечно замолкнув, а на её шее цвели отпечатки от пальцев. С ночи, когда их мать заснула вечным сном, Ли знал, что такое смерть, а потому он заплакал и обнял бездыханное тело сестры, которая, как и обещала, защитила его от всего. Ёнбок отмер только через пару часов, когда холод от тела сестры заставил его задрожать. Ли подумал, что нужно было двигаться. Юна сказала ему жить, а Ёнбок не был глупым мальчиком — он знал, что ему нужно было сделать, чтобы выжить. Ли решился найти тётю и вышел из дома в холодный вечерний воздух, где пахло кровью и горелой плотью. Где-то дети все ещё кричали, а где-то — оплакивали мёртвых. Ёнбок шагнул вперёд, но упал, словно ноги больше не хотели ему подчиняться. А затем он заметил, что в стороне дома тёти горели пожары. А больше ему некуда было идти. Он бы истощён и уничтожен. Ему хотелось просто свернуться калачиком и заснуть — точно так же, как и его сестра, чтобы навсегда остаться с ней рядом. В этот момент и прозвучали голоса: — Воины убили большую часть заговорщиков, но их лидер Чхве Мунджин успел уйти, — сказал кто-то. — Его же догонят? — проговорил юношеский голос совсем рядом. — Да, Чанбин, как и всех, кто идёт против короля, — ответили ему спокойно. — Тогда хорош… — пятнадцатилетний юноша не успел договорить — в его ногу вцепился Ёнбок, посмотрев в его глаза с отчаянной мольбой. Он должен был выжить любой ценой, чтобы смерть сестры не оказалась бессмысленной. Ли с болью понимал, что Юна пожертвовала собой ради него, а значит… Ёнбок пойдёт на всё, чтобы жить дальше и помнить о ней. — Помоги, пожалуйста, помоги… — застонал он, крепе цепляясь за юношу. — Как ты смеешь трогать второго принца! — воскликнул кто-то рядом и оттолкнул мальчика ногой от парня. — Люди напуганы, Борам, это же просто ребёнок, — спокойно хмыкнул взрослый мужчина, холодно посмотрев на Ёнбока. — Идёмте. Он хотел уже уйти, как за рукав его потянул второй принц. — Отец, — сказал он, жалостливо смотря на Ли. — Давай возьмём его с собой. Будет слугой. — Да на кой тебе такой слуга? — поморщился мужчина. — Но отец… — хотел возразить его сын, но его остановил другой мужчина, что ещё недавно толкнул Ёнбока обратно в грязь. Он вдруг подошёл к Ли, схватил его за лицо и посмотрел ему в глаза. — Борам? — не понимал намерений мужчины наследный принц и похлопал его по плечу. — Я вижу, что этот мальчик имеет духовную силу, чтобы обладать оружием против демонов, — хмыкнул мужчина. — Ладно, я возьму его в качестве ученика. Возможно, он сможет стать чёрным георгином, — повернулся тот к принцам. Наследный принц долго смотрел на него, а затем кивнул. — Как хочешь, — сказал он, развернулся и стал уходить. Ёнбок не понимал, что происходит, и всё, что он успел увидеть перед тем, как снова потерять сознание, — взгляд второго принца, который всё ещё смотрел на него жалостливым взглядом. Этот взгляд почему-то был будущему слуге противен.

***

Слуга со стальными веерами вздрогнул, поймав себя на том, что вспоминает прошлое, которое давно уже пытался забыть, и отвернулся от кричащего мальчика. Вскоре к нему подбежала его сестра и, взяв на руки, убежала прочь. Ли был рад, что она жива, и мальчик не остался одинок, как когда-то остался одиноким сам Ёнбок. Он неровно выдохнул и на секунду прикрыл глаза, вспоминаю свою сестру. — Ёнбок, ты снова ведёшь себя странно, — сказал рядом второй принц, и Ли повернулся к нему. — Что с тобой? — Простите, мой господин, я просто вспомнил нашу первую встречу, — ответил ему Ёнбок честно. Чанбин хмыкнул и огляделся. — И правда, очень похоже, — кивнул он. — Помню, что ты был в грязи и смотрел на меня так, словно ненавидишь. — У меня были иные мысли в тот момент, — вздохнул Ли. — Мой господин, спасибо Вам, что попросили за меня тогда. Со коротко улыбнулся и кивнул, но почти тут же отвернулся и сказал: — Нам нужно спешить. — Да, — согласился Ёнбок и пошёл за своим господином. Правда, то, что они увидели дальше, показалось слуге не менее бесчеловечным, что сделали с Даян ещё недавно. Рядом с богатым домом стражи не было, но были кровавые разводы на дверях, а на крыше висела в петле дама Мин. С неё сорвали ханбок, а в месте, откуда она так и не родила жизнь, был воткнут кинжал. — Девочки… — прошептал слуга, смотря на кровавую картину. — Их будут использовать, как разменные монеты, — опустил взгляд принц Со. — Пойдём, Ёнбок, отомстим за всех, кто пострадал из-за Мина. — Да, мой господин, — твёрдо ответил ему Ли. Ёнбок так и не смог уничтожить человека, который считал себя безнаказанным, и потому опорочил и убил его сестру, но сейчас он знал, что способен наказать другого ублюдка, который тоже решил, что кара его не настигнет. И с этими мыслями он вместе со своим господином зашёл в богатый дом.