Новый год в Ленинграде

      На следующий день Марта за столом была так молчалива, что никто не посмел даже проронить и слова — все уткнулись в свои тарелки с кашей и даже практически не переглядывались, только насупившиеся Фрэнк и Антонин изредка позволяли себе это. Они впервые сидели ниже травы и тише воды. Том, Гермиона и Джонатан вообще не поднимали глаз, увлечённые едой, а Адама Марта оставила в кровати и приказала Горбуну принести ему поднос с завтраком.       После еды ребята поднялись из-за стола, и только тогда Марта тихо произнесла:       — Гермиона, рыбонька, сегодня нужно нарядить ёлку.       — Э-э… мы хотели на Заячий остров сходить до обеда, — серьёзно отозвался Антонин, опасливо посмотрев на Марту.       — Вот помоги ей, а потом сходите, — гортанно отозвалась та, поднялась со стула, поправив длинную юбку, и ушла.       Гермиона посмотрела на Антонина и показала вымученную улыбку.       — Ладно, — легко согласился он и махнул головой, — идём, нарядим.       Они поднялись на второй этаж, зашли в гостиную, где уже стояла пушистая ёлка, вчера вечером установленная Фрэнком и Джонатаном, и достали игрушки, что были разложены Томом и Гермионой накануне. Взяв по маленькой коробочке, оба принялись развешивать фигурки, и спустя некоторое время Антонин, пристально понаблюдав за тем, как та увлечённо и задумчиво размещала равномерно игрушки, спросил:       — Любишь наряжать ёлку?       — В детстве мы всегда это делали с мамой, — тихо отозвалась Гермиона, не сводя глаз с последней навешенной фигурки.       — Скучаешь?       Она покачала головой и не сразу ответила:       — Если бы могла, то, наверное, скучала бы.       Антонин тихо вздохнул, повесил серебристый шар на ветку и, желая не поднимать снова тему о бесчувствии и напоминать о тяжёлом в этом плане состоянии Гермионы, громче произнёс:       — А я никогда не любил наряжать ёлку. Всегда отлынивал от этого занятия.       — Почему не любил?       — Не знаю, — пожал он плечами, заглядывая в мутное отражение самого себя в очередном шарике. — Это скучно и даже в тягость.       Гермиона усмехнулась.       — Это всё потому, что тебе не с кем было наряжать. Я имею в виду родителей.       — Думаю, оно и к лучшему — меня не душат приятные воспоминания и идиотская ностальгия, как это обычно бывает у других, — слабо улыбнулся Антонин и покосился на Гермиону, которая так ни разу не перевела на него взгляд, продолжая развешивать фигурки.       — Одиноким быть тяжело, Антонин. Радуйся хотя бы тому, что у тебя есть Марта, и лучше пусть тебя душит ностальгия с ней, чем абсолютно ничего.       Предчувствуя приближение её лёгкой истерики на всю ту же болезненную тему, из-за которой столько было уже потрачено нервов и сил, пролито слёз и разрушено со психа мебели, Антонин снова осторожно перевёл тему.       — Знаешь, как нам вчера досталось? — озорно блеснув глазами, прошептал он. — Ещё лет десять буду ностальгировать об этом.       Гермиона наконец показала улыбку, сдерживая смех, и тут Антонин впервые понял очень важную вещь: если в любое время Гермиона отлично держала себя в руках и не чувствовала разбитой, как вода о скалу, то при нахождении наедине с ним из неё вылезали все страдания и отчаяние, и она так шатко стояла на краю обрыва перед бездонной пропастью горечи, что её вечно приходилось поддерживать. Наверное, она так доверяла ему, что безнадёжно позволяла расслабляться и отпускать себя на волю его хватки: удержит или нет, — это уже его проблема.       — Не могла подумать, что Марта может быть так страшна в гневе, — со смешком отозвалась она, убрав опустевшую коробку и взявшись за следующую.       — Хм… когда началась блокада, она запретила мне возвращаться домой из Хогвартса на зимние и летние каникулы, но однажды я не послушался её — видишь ли, она была здесь одна, и я так редко получал от неё письма, что однажды это затянулось аж на три месяца. У неё здесь толком проблем не было — трансгрессия, сама понимаешь, но я очень сильно переживал на её счёт и всё время заставлял перебраться в нашу старую деревню, куда в самом раннем детстве уезжал на лето, только та ни в какую не соглашалась из-за деда — не может его никак оставить. Помню, это было последнее лето перед выпускным в Хогвартсе. Я достиг совершеннолетия, рванул из школы и заявился домой, так тут такой скандал был… ты не представляешь!       — Почему? — не поняла Гермиона, посмотрев прямо на Антонина.       — Я трансгрессировал к дому, на соседний переулок, там по дороге мне попался один нехороший мужичок, который принял меня за магла и решил отмудохать, ну и… В общем, пришёл домой весь в кровище, Марта как увидела, так её чуть приступ не схватил, — объяснил тот и засмеялся, погружаясь в воспоминания. — Мало того, что я нарушил её указание не возвращаться домой, пока город в блокаде, так ещё и на неприятности нарвался. Она меня как погнала метлой по всей парадной, что даже дед от её криков молчал три дня в погребе. Вот, до сих пор стараюсь особо не вспоминать об этом.       Та закатила глаза и снова засмеялась.       — Я всё время думала, что ты находишь приключения на свою голову, но теперь всё больше убеждаюсь, что это они везде находят тебя.       — И у меня есть этому целое подтверждение, — склонив голову набок, отозвался он и показал озорную улыбку.       — Ну-ка, какое?       — Ты — моё нынешнее приключение. Между прочим, ты меня нашла, — напомнил Антонин, повесив очередную игрушку. — Знаешь, без тебя жилось спокойнее, а сейчас что? Только вспомни, что нам удалось пережить за последний год с момента, как ты тут появилась.       — Прости, но думала, ты уже привык, — с безразличием пожала плечами Гермиона.       — Очевидно. И, видимо, теперь придётся привыкать наряжать ёлку, — тепло улыбнулся Антонин. — Буду потом ностальгировать об этом дне.       — Да прям уж, — покачала головой та и обошла ёлку с другой стороны, чтобы там развесить игрушки.       — А что? Очень милое занятие с милой тобой, — легко отозвался тот и невозмутимо щёлкнул по своему отражению в золотистом шарике.       Гермиона издала смешок, и в этот момент в комнату зашёл Фрэнк, внимательно оглядывая наряженную ёлку.       — Ну что? Вы скоро?       — Да вот, осталось серпантин бросить, — сменившимся на серьёзный тоном произнёс Антонин.       — Давайте, заканчивайте. Том и Джонатан уже внизу ждут, — заторопил их тот.       — А Адам?       — Видимо, не в этот раз, — как-то напряжённо отозвался Фрэнк и вышел из гостиной.       — Неженка какая, — делано ласково протянул Антонин и прицыкнул, посмотрев на Гермиону смеющимися глазами. — Одевайся теплее, по Неве пойдём.

***

      — Что значит по Неве? — шагая рядом, переспросил Джонатан, повернув голову к Антонину и запустив ладони к шапке, чтобы приподнять со лба и поправить лезущие в глаза кудри.       — То и значит, — отозвался он. — По мосту дольше будет, а так мы пройдём под ним и сразу к крепости подступим. Река уже давно замёрзла, так что без паники.       — А если в каком-то месте нет? По льду опасно ходить, Тони, — не соглашался тот.       — Не боись — не провалишься! — усмехнулся Антонин. — Лучше любуйся красотой, а то ты-то с нами не ходил в прошлый раз по городу… Эй, Гермиона, ты где там?       Та, погружённая в свои мысли, шагала за спинами ребят и даже не заметила, как немного отстала, в который раз разглядывая невысокие дома, но как только услышала к себе обращение, тут же смахнула кончик шарфа назад и бегом направилась нагонять ребят.       — Я здесь, — выдыхая морозный воздух, отозвалась она, почти поравнявшись с Антонином, который протянул ей руку со словами:       — Не отставай, а то знаю, как легко тебя вечно пытаются то сбить, то утащить.       Она ухватилась за ладонь, подбавив ещё шаг, чтобы нагнать, и поправила другой рукой шапку, спавшую на глаза.       Через несколько мгновений начал валить пушистый снег.       — Ой, смотрите, там что-то вроде катка? — воскликнул Фрэнк, указав куда-то в сторону через мостовую Фонтанки, и ребята посмотрели туда и увидели, как кучка людей рассекают на коньках лёд. — Может быть, на обратном пути заглянем?       — Чтобы ты своей задницей искатал весь лёд? — усмехнулся Антонин. — Ты хоть умеешь стоять на коньках?       — Было дело — ничего же сложного!       — Я бы не был так уверен, — скептически проговорил Джонатан, остановившись у перила мостовой, откуда был лучше обзор, а рядом с ним затормозил Том, так же пристально вглядываясь в чужие увеселения.       — Так-то неплохая идея, — протянул он, тряхнув густыми волосами, чтобы избавиться от покрывших их снежинок.       — Вот и я о том же, — поддержал Фрэнк и поднял глаза на Тома. — А ты чего без шапки? Холодно же.       Тот слабо улыбнулся и отошёл от перил, ничего не ответив на этот вопрос.       — Пойдёмте. На обратном пути, может быть, заглянем.       Ребята развернулись и направились дальше. Через некоторое время, пройдя несколько улиц и набережную канала, они оказались у Невы, покрытой сереющим льдом, на который сыпался хлопьями снег.       — Вот там пристань, — указал Антонин на берег рядом с мостом, — спустимся на лёд и пройдём вдоль на ту сторону. Я тут лазал как-то в детстве — очень короткий маршрут.       Он вышел вперёд и первым подошёл к небольшой лестнице, чтобы спуститься вниз, и когда следом за ним спустились ребята, то Джонатан и Гермиона остановились, внимательно оглядывая неровную, будто скалистую поверхность льда, явно испытывая сомнения на счёт безопасности пути.       — Эй, вы чего встали? — обернулся на них Антонин и, заметив, что Том немного поскользнулся, вцепился ему в плечо, чтобы помочь удержать равновесие.       Тот выпрямился, спрятав ладони в карманы пальто и скулы за высоким воротником, явно уже немного замёрзнув на холоде за прошедший час.       — У меня есть сомнения насчёт того, что следует за тобой идти, — выразил общую мысль Джонатан, сощурив из-за падающего снега глаза.       — Брось, Джо, не провалишься! К тому же услышишь, если будет трескаться лёд, — крикнул ему Антонин. — Гермиона, давай уже иди сюда!       Та покосилась на Джонатана, поджала губы, но первая ступила на лёд, аккуратно обошла скалистую поверхность и вышла к уже проторенному пути, где стояли Антонин, Том и Фрэнк, а тот ещё некоторое время что-то посоображал, достал палочку, запихал её в рукав куртки, чтобы она могла легко выскользнуть при необходимости, и направился следом за Гермионой.       — Я уже слышу, как под вами хрустит лёд.       — Тебе кажется! Пошли!       Двое нагнали остальных, и Антонин, развернувшись, повёл их по льду дальше.       Они точно прошли половину промёрзшей реки и даже больше, привыкли к скользкой дороге и более-менее свободно шли прямиком к высокой крепости, хорошо различая её очертания даже сквозь падающий снег, кружащийся северным ветром, что врезался ледяными потоками прямо в лицо, заставляя ребят ёжиться и прятаться в воротниках и шарфах.       — Твою мать, Долохов, тут холоднее, чем в лесу, — крикнул Фрэнк, чувствуя, как сбивается дыхание от резких порывов ветра.       — А вы чего так легко вырядились, дорогие? — со смешком крикнул в ответ тот, спокойно вышагивая по неровному льду в тёплой пуховой куртке с обмотанным на несколько раз вокруг шеи шарфом, в котором прятал скулы, и в натянутой по брови шапке, из-под которой торчали в разные стороны густые кудри.       — Ну, вообще-то тут должно быть не так холодно — широта с Лондоном одна, — отозвался где-то позади Джонатан.       — Вы явно не знаете, что такое русские морозы, — покачал головой тот и издал смешок. — Том, на тебя смотреть аж больно!..       Тот приподнял подбородок, высовываясь из-под воротника, и хотел уже отозваться, как вдруг где-то рядом резко раздался глухой хруст. Гермиона и Фрэнк услышали его сразу же, потому быстро посмотрели под ноги и молниеносно начали пятиться подальше, а Джонатан и Том сначала ничего не поняли, пока в следующую секунду не раздался ещё один оглушительный хруст. Джонатан успел тут же отпрыгнуть в сторону, а Том наступил на скалистую поверхность, но ему не хватило рывка, потому в одно мгновение провалился по колено куда-то вглубь. Антонин бросился к нему, но не успел: издав приглушённый стон, перемешавшийся с рокотом обрушившегося льда, тот моментально провалился в ледяную воду, скрывшись в ней целиком.       Это было бы так смешно, если не опасно.       — ПИЗДЕЦ! — ошеломлённо крикнул Антонин, коленями падая на лёд, опасаясь подступиться к возникшей проруби ближе.       Остальные во все глазища уставились на выплёскивающуюся на лёд воду, замерев и не сразу сообразив, что Том уже плавает в ледянющей водице, явно ошалев от холода и мерзкого приключения так, что им лучше об этом не знать.       — ТВОЮ МАТЬ! — заорал вдрызг изумлённый Фрэнк, впадая в панику, но так и не сдвигаясь с места.       — ЧЕГО ВСТАЛИ?! БЕГОМ СЮДА! — во всю мочь кричал Антонин, уже подобравшись к хрупкому краю и достав волшебную палочку, чтобы осветить воду, всем богам молясь, что Том хотя бы не растерялся, булькая там под водой.       — Стой здесь, — скомандовал Джонатан, слабо оттолкнув Гермиону подальше, а сам обступил неровность и начал подбираться ближе, вытащив свою палочку, только вот та сначала стояла послушно, а потом следом начала обступать опасно вздыбившийся лёд.       — Ебучий случай! Пиздец! Нужно нырять! Он нихуя не выберется из-подо льда! — от страшной паники перешёл Антонин на русский, ещё ни черта не соображая, что его никто не понимает.       Пока он пихал палочку в водяную дырень, освещая плотный слой жидкости, а другой ладонью примерзая к корке смоченного льда, Фрэнк уже успел ползком подобраться к нему и так же сунуть палочку в воду.       — Нужно нырять, — послышалось с придыханием у них за спиной, и Антонин задрал голову на Джонатана, с секунду замешкался, затем перевернулся на льду, расстегнул замок, сбросил шапку и шарф, затем обратно перекатился на живот, и Фрэнк помог ему стянуть куртку.       — Отойдите!       Прошло несколько мгновений, прежде чем ребята отползли дальше, и Антонин бултыхнулся в воду.       — Стой! — крикнула Гермиона, обступая неровность льда. — Наколдуйте ему верёвку!       Джонатан тут же взмахнул палочкой и наколдовал серебристый светящийся пучок нитей, плавно скрепившихся спиралеобразно друг с другом, бросил один конец Антонину, выпучившему глазища от леденящего холода, он схватился за него и резко нырнул.       — Стой там, я же сказал! — обернулся на Гермиону Джонатан, услышав слабый хруст наста за спиной, и та всё-таки замерла, в то время как он поправил сползшую на глаза шапку, смахнул волосы и добавил: — Лучше опустись на лёд, приляг как мы.       Гермиона медленно опустилась вниз, вытянула ноги и грудью прижалась ко льду, тяжело дыша и жадно наблюдая за бултыхающейся водой, как и ребята.       Чёрт знает сколько прошло секунд, но все резко дёрнулись тогда, когда вода сильно заплескалась, а ещё через несколько мгновений из воды вынырнули Том и Антонин.       Фрэнк тут же вцепился в плечо обомлевшему Тому, хрипло и громко вдохнувшему воздух полной грудью, и потащил его изо всех сил на себя, а Джонатан потянул пучок нитей, а затем схватил Антонина за руку, помогая и ему выбраться.       Оба взобрались из воды на опасно трескающийся лёд: Том хрипло закашлялся, уткнувшись в наст лицом, а Антонин перевернулся на спину, тяжело дыша и нереально дрожа от холода.       — С-сука! Б-блядь! — ругался он, как вдруг истерично заржал, переворачиваясь на бок, пытаясь отползти дальше.       — Придурок, чего ты ржёшь?! — паническим голосом орал Фрэнк, потянув на себя Тома, чтобы он начал отползать от проруби.       — Ребята, давайте трансгрессировать домой! Быстро! — крикнула Гермиона, подползая к ним ближе, и протянула ладонь Джонатану. — Возьми меня за руку!       Тот схватился в неё, а затем в Антонина, который чуть не уткнулся лицом в снег и протянул руку Фрэнку, держащему Тома. Как только последний ухватился за ладонь, впятером они трансгрессировали прочь и сквозь сдавливающий воздух повалились на узкую улочку, прилежащую к переулку, ведущему к дому Марты. Фрэнк, Джонатан и Гермиона быстро поднялись на ноги и помогли дрожащим Антонину и Тому почувствовать под ногами землю. Фрэнк схватился в Тома, опиравшегося о стену, и медленно повёл его к заветной двери, в то время как Антонин, пошатываясь в одной мокрой рубашке, поплёлся за ними следом, и всю процессию заключали Гермиона и Джонатан, глядя в спину впереди идущим.       — З-заебись! Н-нормально сходили! — наконец подал хриплый голос Том, стуча зубами.       Почему-то это прозвучало так смешно из уст Тома, что Гермиона и Фрэнк прыснули, а Антонин хмыкнул, ошеломлённо уставившись на него.       — С-спасибо, друг. Как ты говоришь? Охуительно? Т-так вот подарок у т-тебя на мой день рождения охуительный! — продолжал он то ли раздражённо, то ли истерично. — Долго буду помнить!       Наконец он издал смешок, и Антонин с облегчением выдохнул, понимая, что тот на него нисколько не злится, да и в целом сама ситуация была настолько идиотской и забавной, что он не сдержался и заржал на весь переулок.       — С д-днём рожд-дения, — сдавленно сквозь смех и клацанье зубов проговорил он.       — Идиот, оба могли заболеть, а ты всё смеёшься? — протянул Джонатан.       — Плевать, — отозвался Антонин и первым завалился на дверь, открывая её и заходя внутрь. — БА! ГОРБУН!       В мгновение появился эльф и низко поклонился.       — Маленький хозяин дома…       — Зови бабулю!       — Зову-зову… — глухо отозвался тот и исчез.       Пока все ребята заходили в дом и стаскивали с себя одежду, наверху парадной появилась Марта и, увидев промокшего до нитки, но весёлого Антонина, чуть ли не полетела по ступенькам вниз.       — Тоша! Птенчик, что случилось?..       — Да вот, в водице прохладной искупались, — со смешком первым отозвался Фрэнк.       — В какой ещё водице? — не поняла она, тут же замахав палочкой перед внуком, высушивая ему одежду, а затем пристально начала оглядывать остальных и, заметив ошеломлённого и такого же продрогшего Тома, схватилась за него и начала колдовать перед лицом. — Ну-ка, зайка, снимай вот это всё!..       — Этот придурок… ой, простите, — тут же опомнился Фрэнк и продолжил, едва сдерживая смех, — повёл нас по реке!       — В Неву что ли провалились?       — Ага-а, — согласно протянул Антонин и тут же резко воскликнул: — Ба, только не ругайся! Ну ты посмотри какой мороз! Чего она везде не замёрзла — я не знаю…       — Тоша, — гортанно перебила его та, помогая Тому снять пальто, а затем схватила его за шею и заставила наклониться, чтобы она могла прижаться губами ко лбу и пощупать температуру, и после этого продолжила: — Почему я каждый раз должна переживать, как только ты выходишь за порог дома? Ну что тебя вечно тянет ходить по льду? До вашего приезда была плюсовая температура, вот лёд и хрупкий, горе ты моё! Марш переодеваться и в кровать оба! Сейчас зелья принесу, — она обернулась на остальных и спокойнее продолжила: — А вы, детки, в порядке? Дуйте мыть руки и за стол обедать.       Получив указания, все послушно направились их выполнять.

***

      Том и Джонатан сидели на кухне, подперев головы ладонью и в оба уха очень внимательно и с интересом слушая, как Марта рассказывала разные истории о своей жизни, ловко управляясь с едой и лишь коротко прерываясь на то, чтобы дать какие-то распоряжения по готовке Гермионе, которая вызвалась помочь устроить праздничный стол.       — …так и был у нас один мужичок в деревне, что вечно ходил пасти быков в поле, вечно с двумя собаками только и встретить можно было… ну и однажды прохожу через луг, вижу: быки ходят да мычат, а собаки где-то вдалеке облаивают кого-то. Ничего понять не могу, думаю: где сам мужичок и чего его быки так беспокойно ведут себя? А потом смотрю, а один бычок мужичка на рога насадил, да тот, оказывается, полчаса так носился то верхом, то под быком, боясь отпустить его, пока я его не нашла. Рассказывал, местные сколько раз проходили, а никто не заметил его, а до этого он горланил так, что глотку содрал, вот я его и не слышала даже. В общем, помогла я ему успокоить быка, у мужичка так руки отекли, что он на землю повалился и пошевелиться не мог, а собаки как подбежали, как давай ему лицо нализывать… Мужичок расплакался — думал, подохнет так от бычка, а оно вон чего… повезло, что нашла его.       — И что он сделал с тем бычком потом? — уточнила Гермиона, орудуя ножом.       — Заколол потом, конечно же. Так после этого мужичок мне каждый год в благодарность дрова на зиму заготавливал, муж-то мой уже не в себе был. Правда не уследила я за ним: он этого мужичка и резанул как-то ночью.       — Какая ирония, — заметил Том, тряхнув кудрями.       — Хворь его так сильно загубила, что мне приходилось не только прятать, да ещё и силком держать, а в нём будто монстр рос — вот один раз разорвал все путы да заклинания как-то обошёл, ну и нарвался на того мужичка. Пришлось из деревни в город перебираться да устанавливать вот в нашем погребе целую ловушку. Жалко деда, да и Тоша не застал его, хотя и Слава Богу — без него каким проказником вырос, а тот так вообще чёрт пойми что чудил бы с ним. Вон, и так умудряются чудить!..       Гермиона и Джонатан засмеялись, а Том расплылся в улыбке, заблестев глазами.       — Как там Адам, кстати? А то всё утро из комнаты не вылезал, а сейчас так вообще непонятно, где он, — поинтересовался он, перестав подпирать щеку, выпрямившись на стуле.       — Делами занят, хорошо себя чувствует. Я ему выспаться дала, а то он все эти дни толком и не спал — дед докучал. Я-то думала он просто на новом месте плохо спит, может переживает за что, а это эти разбойники в первую ночь выпустили деда, хоть и заперла я его на семь замков… Ну проказники, а… — Марта причмокнула и закрыла кастрюлю крышкой.       Ребята снова захихикали, а Марта глубоким голосом продолжила:       — Дед любит гостей, вот и докучает, не понимает, что пугает.       — Он не понимает, что уже не человек? — слегка удивилась Гермиона.       — В нём зверь сидит, золотко, — вздохнула та. — Знает, что неживой, да только с ума сходит от скуки. Я позволяю ему с Горбуном играть, вместе носятся как полтергейсты, да когда гости — у деда настоящий праздник — ждёт, что с ним кто-то будет играть да выть в погребе. Вот он Адама и повёл в погреб выть…       Джонатан прыснул и уткнулся носом в руку, покоящуюся на столе, а Том улыбчиво произнёс:       — Представляю их вдвоём, завывающих…       — Да так и было! — со смешком отозвалась Гермиона. — Слышали какой вой да крик был? Настоящий дуэт.       Они снова закатились в смехе и когда успокоились, Марта задумчиво произнесла, посмотрев на Тома:       — Несчастный парень — друг ваш. Ты бы, зайка, следил за ним, чтобы все помягче с ним были, а то, видно, кроме вас у него никого и нет.       — У нас у всех, получается, никого нет, — спустя несколько мгновений выдохнул он, посмотрев на Джонатана, который медленно выпрямился, убирая руки со стола.       — Потому и держаться вместе надо да не забывать, что вы — друзья, а не… какие-то там приятели. Понял меня, зайка?       Она так остро посмотрела на Тома, что тот аж почувствовал на себе взгляд и резко перевёл на неё глаза.       — Понял, — кивнул он.       — То-то же. Каждый человек, что рядом, — бесценен, но ещё бесценнее тот, кого ты можешь назвать другом. Помни об этом всегда и ни за что не забывай. Пока есть друзья, твоя жизнь счастлива и легка, а когда больно и плохо — не зарывайся в себе и оглянись, потому что они будут всегда рядом.       Том почему-то не сдержал пристальный туманный взгляд ведьмы, невольно посмотрел на Джонатана, поймав его серьёзный взор, а затем опустил глаза на стол и шепнул:       — Понял.

***

      Когда вечером ребята вошли в гостиную, где стояла наряженная ёлка и накрыт праздничный стол, они выпучили глаза и не сразу нашлись, что сказать, а Антонин даже присвистнул.       — Это?..       — Адам постарался для тебя, Том, и для предстоящего праздника, — с довольством протянула Марта, подошла к Адаму и приобняла его за плечи, на что тот немного опустил голову и почему-то не смог посмотреть кому-то в глаза.       — Никогда не замечал за тобой такую креативность, Адам, — с улыбкой протянул Фрэнк, восторженно осматривая убранство.       В комнате над высоким потолком кружились сверкающие разноцветные снежинки, сыпавшиеся вниз и исчезающие перед лицом, все стены были выряжены в пёстрые украшения, ёлочка красиво переливалась маленькими огоньками, а под ней была гора запакованных подарков.       — Ну что? Давайте праздновать сначала день рождения? — вкрадчиво произнесла Марта, отпуская смутившегося Адама, и прошла к Тому, склоняя голову набок и выгибая красные губы в ласковой улыбке. — С днём рождения, зайка моя. Знаю, что ты не любишь нежности, но сегодня ты должен позволить бабульке потискать тебя. Иди сюда…       Она открыла ладони, и Том, тихонько засмеявшись, подошёл к ней и осторожно обнял Марту, которая так крепко прижала его к себе, что чувствовала, как его грудная клетка трясётся от смеха.       — У тебя уже всё есть, мой хороший, — заворковала она, хлопая по спине ладонью, — и я только пожелаю тебе быть умницей и никогда не идти на поводу своих эмоций, договорились? — она разомкнула объятия и заглянула ему в искрящиеся тёмные глаза, получив согласный кивок. — Будь счастлив с теми, кто рядом с тобой, зайка.       — Спасибо, Марта, — тепло поблагодарил Том и ещё раз обнял её, от смущения не смея никому заглядывать в глаза.       — Ребята все твои подарки положили под ёлку, так что смотреть их будешь потом, а теперь все за стол! — скомандовала та.       Заулыбавшиеся от разразившейся милой картины ребята заняли свои места и приготовились праздновать.       Антонин открыл бутылку вина, чтобы разлить, пока Марта всем наполняла тарелки, и, весело болтая, каждый начал поздравлять Тома, засыпав его тысячами искренних слов и пожеланий, да так, что после долгой речи Антонина, от которой безудержно смеялись все, на очереди Фрэнка Том попросил его воздержаться от каламбура, потому что так уже болел живот от смеха и ора, что поздравление ещё от одного шутника никто бы не пережил. Когда очередь дошла до Адама, тот поднялся на ноги, поднимая свой бокал, и, часто пряча глаза в стол и лишь изредка поднимая их на Тома, произнёс:       — Ты знаешь, что мне всегда было тяжело находить общий язык с людьми, но с тобой это вышло очень легко и просто, хоть с некоторыми выбранными тобою друзьями пришлось свыкаться довольно долго, — он покосился на Антонина, на что тот сильнее развалился на спинке стула, со слабой улыбкой подняв глаза на Адама. — И я очень рад, что вошёл в то немногочисленное количество людей, что достойны сопровождать тебя на твоём пути. Хочу пожелать тебе успехов в том, чем ты занимаешься и в чём видишь цель своей жизни, и, думаю, каждый из нас будет только рад разделить с тобой каждую секунду твоего восторга — пусть он будет преследовать тебя везде. С днём рождения, Том. На меня ты можешь рассчитывать всегда.       — Ох ты ж… Как это мило, Адам, — протянул Фрэнк, наигранно умилившись, и все засмеялись, а тот, смутившись, закусил губу и опустил голову.       — Спасибо, Адам, — поднимаясь со стула, поблагодарил Том и протянул ему ладонь, чтобы пожать её и похлопать другой по плечу, после чего они опустились на свои места.       Ребята поболтали ещё некоторое время, и наступила очередь Джонатана поздравлять Тома. Он выпрямился и, не сдержав сначала смешок, а потом успокоившись, произнёс:       — Я никогда ничего тебе не желаю, и да — сегодня этот день не будет исключением.       Ребята захихикали, а Гермиона улыбчиво полюбопытствовала:       — А почему?       — Потому что я бы мог многое пожелать из того, что у нас всех есть, а у него нет, но именно это и делает его таким, какой он есть, — объяснил Джонатан и перевёл взгляд с Гермионы на Тома, продолжив: — Будь всегда собой. Просто оставайся собой.       Том понимающе кивнул, поднялся со стула и протянул руку, чтобы дружески обнять его.       — Спасибо, друг. Твои слова, как всегда, — точно в цель, — тихо произнёс он.       Джонатан хлопнул его по плечу, на том и разошлись.       — Ба, неси музыку, а то тишина, как на кладбище! — воскликнул Антонин.       Вскоре заиграла с приёмника весёлая музыка, а ещё чуть позже настала очередь Гермионы поздравлять именинника. Она поднялась, опираясь на стол, и весело заговорила:       — Тебе уже столько всего пожелали, что мне даже желать ничего не осталось, но… есть кое-что, о чём тут так и не сказали. Вы, парни, только и думаете о своих делах да заботах, забывая о самом важном в этом мире, и нет, — быстро добавила она, поймав насмешливые взгляды Антонина и Тома, — я не о любви, как вы могли подумать, но очень близко к этому. Точнее, не в том понимании, в котором вы привыкли слышать. Я говорю о безусловной любви, о самом её понимании и присутствии в жизни. Так вот, желаю тебе, чтобы ты не только получал любовь и преданность остальных, но и нашёл это чувство в себе и впредь оно никогда не покидало тебя. Желаю тебе помнить об этом всегда, а что забыл — вспомнить и быть счастливым.       Гермиона обошла стол и подошла ближе к Тому, из-за чего он поднялся на ноги, наблюдая за ней, и отодвинул стул.       — С днём рождения, Том, — тепло произнесла она и мягко обняла его, прижимаясь к плечу.       — Мне кажется, тебе следует уже начать ревновать, — чтобы каждый услышал, громко зашептал Фрэнк, наклоняясь ближе к Антонину, и Том с Гермионой засмеялись, расцепляя объятия.       — Спасибо, — очаровательно улыбнувшись, кивнул Том, отходя на своё место, а Гермиона озорно посмотрела на Фрэнка.       — Я свободная девушка и могу обниматься с кем захочу.       — Прости, Долохов, тогда тебе придётся ревновать ещё и ко мне, — со смешком громко прошептал Фрэнк, и все засмеялись, а Антонин пихнул того в плечо, расплываясь в озорной улыбке и прошептав:       — Придурок.       Гермиона вернулась на своё место и осушила бокал вина.       — Ну что? Когда там Новый год? — вскочив на стуле, спросил Антонин.       — Да вот-вот уже. Скоро часы начнут бить, — отозвалась Марта. — Открывай шампанское, птенчик.       Антонин достал бутылку и принялся её открывать, в то время как ребята поднялись над столом и стали дожидаться, когда зазвенят часы, и наконец раздался первый бой курантов, а за окнами послышались громогласные хлопки пиротехники, украсившей небо яркими разноцветными искрами.       — Давай-давай, быстрее наливай уже! — торопил Антонина Фрэнк, как вдруг глухо щёлкнула пробка и вылетела в сторону, а шампанское полилось с пеной из горлышка.       Смеясь, ребята дружно подставили бокалы, пока часы отсчитывали удары, и на последнем что-то бессвязное загорланили, выкрикивая поздравления с наступившим годом. Антонин от радости обхватил за шею и, тиская, прижал закатившуюся от смеха Гермиону к себе, а Фрэнк треснул ему тут же подзатыльник, из-за чего тот мгновенно выпустил её из захвата и хотел уже толкнуть того в плечо, но он увернулся и отбежал за спину Джонатану.       — Пошли на улицу! — предложил весело Антонин.       — Тепло одевайтесь! — тут же остепенила их Марта, выходя из-за стола.       Всей гурьбой они направились в парадную, быстро натянули на себя куртки, шапки и шарфы и выбрались наружу, а Марта ещё на некоторое время задержалась, наказав Горбуну следить за домом до её возвращения.       Все вместе они вывалились из переулка, и Антонин тут же махнул рукой, в которой держал бутылку шампанского, в сторону, крикнув:       — Там горка, идём туда!       Пихаясь и заливаясь смехом, о чём-то говоря, они направились по набережной канала в сторону небольшой площади, где уже развлекались местные горожане, стреляя пробками из-под бутылок шампанского в воздух и пуская фейерверки в небо, окрашивая его пёстрыми яркими искрами. Когда раздалась череда громогласных залпов, Фрэнк изо всех сил свистнул, и этот гул перемешался со звонким смехом ребят, устремивших взгляд в небо, в котором заполыхали золотистые огоньки. Вдруг Антонин немного поскользнулся и попятился назад, едва удерживая равновесие, и его в спину придержал позади идущий Адам.       — Осторожнее, детка! — крикнула заключающая процессию Марта, шагающая рядом с Гермионой.       — Чёрт, Адам! — весело воскликнул Антонин, размахавшись бутылкой, затем положил свободную руку ему на плечо и, на мгновение боком крепко прижав его к себе, тише продолжил: — Прости меня, друг. Знаю, что сильно перегнул палку. Хочешь, ударь меня?       Тот поднял на него изумлённый взгляд и усмехнулся.       — Ты совсем придурок, Долохов?       — Я серьёзно! Адам, извини.       — Ладно, — он выдержал долгий взгляд и на мгновение опустил голову, — тогда я правда получил за дело — тоже извини. Но с дедом реально был перебор.       — Знаю, друг. Прости, — виновато улыбнулся Антонин. — Не хочу, чтобы ты грустил или чувствовал себя как-то ущемлённо… Я не буду так больше…       — Шутишь? Даже не думай прекращать перепираться со мной, — толкнул его в плечо Адам и выгнул губы в насмешливой улыбке. — Иначе с кем мне это делать? Это неотъемлемая часть моей жизни.       — Понял, — кивнул тот и резко обхватил локтем Адама за шею, принявшись тискать.       — Ты дурак?! — глухо заорал тот ему в куртку, ошалев от неожиданности.       — Тоша! — строго крикнула Марта сзади. — А ну отпусти его!       Остальные обернулись и заржали, увидев, как Адам вывернулся из захвата и принялся догонять устремившегося прочь Антонина, чтобы отомстить, но не смог достигнуть цели и остановился, тяжело задышав и звонко крикнув:       — Ничего-ничего! В следующий раз! Когда ты будешь не ожидать!       Они уже подступили к площади и направились к толпе празднующих людей, готовившихся запускать очередной залп фейерверков. Антонин, немного отдышавшись, поравнялся с Гермионой и произнёс:       — Всё вышло чудненько, как считаешь?       — Думала, Адам тебя не простит, — хмыкнула она, и оба остановились, задрав головы наверх, когда в небе разразился новый салют.       Гермиона ярко заулыбалась при виде посыпавшихся на них искр, а затем вздрогнула от раздавшегося рядом резкого глухого звука, обернулась и увидела, как Фрэнк и Том пустили хлопушки и весело о чём-то начали перекрикиваться с Адамом и Джонатаном.       — Гермиона, — окликнул её Антонин и, когда она, смеясь, повернулась к нему, искренне произнёс: — Я рад, что ты с нами.       Она мягко улыбнулась и смерила его тёплым взглядом, улыбчиво прошептав:       — Я тоже.       — Вы идёте? — крикнул им Фрэнк, устремляясь с ребятами к горке.       Антонин, зазывая, махнул рукой Гермионе, и оба побежали догонять остальных, а Марта остановилась сбоку у площади, где куча народа веселилась и восхваляла наступивший год. Внимательно проследив за тем, как все взобрались на горку и Антонин пихнул кого-то из ребят вперёд, из-за чего кучей остальные повалились на лёд и покатились с безумными криками вниз, она жеманно улыбнулась и глубоко вдохнула морозный воздух.       Какие они всё же ещё дети.