Наши ночи стали такими долгими (В сердце каждого разбитого человека есть доброта)

      Женя сидела в одном из удобных кресел в библиотеке, свернувшись калачиком, с открытой книгой. Однако она не читала, глаза беспокойно скользили по странице, но ничего не улавливали. Остальные были так же встревожены, но пытались это скрыть. Женя наблюдала за ними поверх своей книги.       Джорди отвлекал Каза и Яша игрой в лягушек и сверчков, набираясь сил в роли старшего брата. Нина выкрикивала предложения двум мальчикам. Матиас расхаживал возле двери библиотеки, что-то бормоча себе под нос. Когда он прошёл рядом с тем местом, где сидела Женя, это прозвучало так, как будто он репетировал оправдание тому, почему у него возникли проблемы с его последним заданием по чтению. Мал и Алина, свернувшись калачиком в кресле, немного тесноватом для них, тихо перешёптывались, похоже, спорили о рыбе. Женя подозревала, что это как-то связано с их последним домашним заданием по Истинноморю. Джеспер сидел рядом с Николаем, почти мгновенно привязавшись к старшему мальчику за его чувство юмора и за то, что он был в курсе последних сплетен. Похоже, Джеспер пытался заставить Николая сделать ставку на игру Каза и Яша. Возможно, он думал, что Николай был с ними недостаточно долго, чтобы понять, что ставить против Каза всегда было плохой идеей, но Женя подозревала, что Николай просто разыгрывает Джеспера, чтобы отвлечься. Инеж, разумеется, всё ещё была с Бреккером в его кабинете.       Давид, взявший пример с Жени и пытавшийся читать, закрыл свою книгу с явным разочарованием.       — Я чувствую себя так, словно нахожусь в лаборатории и жду, когда один из учителей проверит мою работу. Но я даже ничего не сделал!       — Он сказал, что оценивает, как мы справляемся с уроками, — отметил Николай. — Вероятно, он просто спросит, понимаете ли вы материал.       Дэвид бросил на него несчастный взгляд.       — Да, но как он будет оценивать, что мы понимаем? Нужно ли мне будет пересказать своё последнее эссе… или выучил ли я наизусть список литературы? — Давид заломил руки и взглянул на дверь библиотеки, как будто Бреккер вот-вот ворвётся и потащит его в свой кабинет.       И Бреккер действительно вошёл в комнату, словно подслушивал всё это время. Хотя он был гораздо менее грозным и устрашающим, чем, вероятно, представлял себе Давид. За ним следовала Инеж. Женя окинула её взглядом, пытаясь оценить язык её тела. Она почувствовала, как что-то в ней немного расслабилось, увидев, что Инеж не была расстроена или напугана тем, что сказал ей Бреккер.       — Женя, проводи меня в мой кабинет, — сказал Бреккер, заставив её вздрогнуть и быстро посмотреть в его сторону.       Женя послушно последовала за ним в его кабинет, комнату, в которой она бывала всего несколько раз. Бреккер устроился в кресле, глядя на неё поверх большого дубового стола. Женя покорно заняла место напротив него.       — Как продвигается твоё обучение? — спросил её Бреккер. Он говорил так, как будто был офицером, требующим отчета.       — Хорошо, — нерешительно ответила Женя и больше ничего. Если бы он потребовал, чтобы она расширила свой ответ, она бы это сделала. Но, служа королеве, она усвоила, что никогда не следует давать больше информации, нежели спрашивали.       Между бровями Бреккера пролегла едва заметная морщинка.       — И каково это — жить здесь?       — Очень хорошо, — быстро сказала Женя, произнеся слова прежде, чем успела о них подумать. Она не хотела, чтобы кто-нибудь сомневался в том, насколько ей нравится жить в доме Бреккера с остальными.       Он быстро постучал пальцами в перчатках по столу, прежде чем спросить:       — Ты счастлива, Женя?       Она оторвала взгляд от его пальцев и, понаблюдав за ним мгновение, поняла искренность вопроса. Неужели он думал, что она несчастлива?       — Сэр? — Она не была уверена, что именно он хочет услышать.       — Я уже говорил тебе, что ты не должна называть меня так, — взволнованно ответил он.       — Мне жаль. Я знаю. Просто… — она глубоко вздохнула, а затем решила быть откровенной: — Ты же не собираешься отправить меня обратно?       — Отослать тебя обратно? — спросил Бреккер, выглядя совершенно озадаченным. — Зачем мне это делать?       — Не знаю, — заволновалась Женя. — Потому что, может быть, я плохо училась на уроках. Или, может быть, я тебе не угодила.       Это был её самый большой страх.       Она так восхищалась Бреккером; во многих отношениях он был её спасителем. Он уважал её достаточно, чтобы дать ей красную кефту, он спас её от пристального взгляда короля и ужасающих комментариев, он не возлагал на неё надежды и не давил, как генерал Кириган. В его доме её окружали ровесники, которые заботились о ней и играли с ней, и она гордилась тем, что была гришом на уроках вместе с Алиной, Джеспером, Ниной и Давидом. Хуже, чем быть просто отосланной, было бы знать, что её отослали, потому что она была никому не нужна. Всё это время её учили служить королеве, отдельно от других гришей, одетую в белое с золотом. Генерал Кириган сказал ей, что у неё особая миссия, для которой подходит только она, но в глубине души она задавалась вопросом, не выделили ли её из-за того, что она недостаточно хороша.       — Женя, — медленно и чётко произнёс Бреккер, словно хотел убедиться, что она слушает. Как будто она уже не улавливала каждое его слово. — Я хотел встретиться с каждым из вас, чтобы убедиться, что у вас есть всё, что вам нужно, и что вы не испытываете трудностей в учёбе. Никто из вас не вызвал у меня недовольства.       Он вздохнул, а затем осторожно добавил:       — Вы все мне очень дороги.       Сказав это, он стиснул зубы, отведя от неё взгляд.       Женя почувствовала себя легче воздуха, словно с её груди сняли огромный груз и она больше не была привязана к земле.       — О, — это было всё, что она смогла выдавить в ответ.       Он вздохнул.       — Я не собирался никого беспокоить.       Он мгновение смотрел на неё, прежде чем встать из-за стола. Он обошёл его, пока не оказался перед креслом Жени, прежде чем опуститься перед ней.       Она тихо ахнула, потянувшись к нему, как бы призывая его встать.       — Твоё колено! — запротестовала она.       Проигнорировав её беспокойство, Бреккер обхватил её лицо одной рукой в перчатке, а другую положил на подлокотник кресла для равновесия. Хотя Бреккер никогда не говорил им прямо, что терпеть не может физического прикосновения, Женя довольно быстро поняла это по его поведению. Она задалась вопросом, чего ему стоило это прикосновение.       — Женя, послушай меня. Ты блестящий и преданный человек. Я знаю, что ты сильная и добрая. Ты заслуживаешь счастья, и любой, кто не уважает и не любит тебя, глупец.       Женя уткнулась лицом в его руку, её благодарные слезы стекали по коже его перчаток и впитывались в рукава черной рубашки. Он ничего не сказал и не отстранился, позволяя ей утешиться в нём.

***

      Когда Бреккер вернулся домой, сразу стало очевидно, что он взволнован. Тени заскользили по стенам в прихожей, когда он сдернул пальто, как будто оно его оскорбило. Яш, который подпрыгивал от возбуждения, желая показать Бреккеру рисунок, который он сделал для него, слегка отступил, немного поумерив пыл.       — Всё в порядке, — пробормотала ему Инеж, немного подтолкнув его вперед. — Он всё равно захочет его увидеть.       — Завтра? — неуверенно спросил Яш.       Бреккер повернулся к ним, его глаза выглядели чёрными провалами. Даже Женя слегка отпрянула, но храбрый маленький Яш шагнул вперёд.       — Я сделал его для тебя, — он протянул рисунок Бреккеру.       Бреккер вытащил его из руки Яша, молча уставившись на него с лицом, лишённым каких-либо эмоций. Наконец, после довольно затянувшегося молчания, Бреккер слегка рассеянно сказал:       — Очень мило.       Возможно, это и прозвучали оскорбительно, но все они видели, как нежно Бреккер сжал бумагу, поглаживая большим пальцем её края.       — С тобой все в порядке? — Алина озвучила общие мысли. Женя слегка поморщилась при этих словах. Очевидно, что это было не так, и она сомневалась, что он поделится с ними тем, что его беспокоило.       Бреккер в ответ повернулся к Жене.       — Мне нужно поговорить с тобой в моем кабинете, — сказал он ей.       Она чувствовала себя так, словно её охватил холод. Он был зол, и теперь ему нужно было поговорить с ней? Она знала, что он был во дворце, выполняя свои обязанности советника. Что, если ему приказали отправить её обратно? В оцепенении она последовала за его прихрамывающей походкой в ​​его кабинет.       Он открыл дверь, и, войдя, она присела на краешек стула с напряжённой спиной. Бреккер немного порылся в ящике своего стола, прежде чем вернуться к двери. Она не смотрела на него, глядя прямо перед собой, ожидая своего приговора.       Он повернулся, но не сел в своё кресло, а вместо этого прислонился к столу.       — Король устраивает бал, — начал объяснять он. — Королева попросила тебя помочь подготовиться.       Женя ждала дополнительной информации, но, по-видимому, это было всё, что хотел сказать Бреккер.       — И это всё? — с облегчением спросила Женя, откинувшись на спинку сиденья.       Бреккер в ответ нахмурился.       — Я не хочу, чтобы ты приближалась к ним. С ними ты не в безопасности, — прорычал он. — Я должен защищать тебя. Это моя работа как твоего… — он резко оборвал себя, словно потерял дар речи.       Но слово, которое он намеревался произнести, всё равно эхом отозвалось в комнате, несмотря на его самоцензуру. …твоего отца.       — Я найду способ, чтобы ты смогла отказаться, — поклялся Бреккер. — Тебе не нужно бояться.       Женя смотрела на него, согретая любовью, которую она чувствовала.       — Я не боюсь, — сказала она ему предельно честно. — Я буду служить королеве, — предложила она, уверенная в том, что Бреккер снова вернёт её домой.       Она повернулась и направилась к двери, намереваясь покинуть его кабинет. Она остановилась на пороге, увидев рисунок, который Бреккер прикрепил к двери. На маленьких фигурках из палочек были изображены все двенадцать детей. А в центре рисунка была расположена большая чёрная фигура-палка. На её лице было немного хмурое выражение, но она держала за руку фигурку Яша.

***

      Вернувшись во дворец и помогая королеве подготовиться, Женя не знала, чего ожидать. Но она обнаружила, что этот опыт сильно отличался от того, что она помнила. Сначала она подумала, что это потому, что она изменилась. Однако вскоре ей стало совершенно ясно, что с королевской семьей не всё ладно.       Она думала, что всё пойдет не так, как он планировал. Даже с её навыками портного он всё равно казался слабым и болезненным. Он не сделал ей ни единого замечания и не посмотрел на неё так, как раньше. Она подумала, что его, возможно, даже лихорадит, потому что глаза остекленели, а на лбу выступили капельки пота.       Королева выглядела хрупкой, параноидальной из-за болезни короля и беспокоилась, что будет следующей. Её речь часто запаздывала и в неё не было обычной бессодержательной оживленности. Она также, как невзначай подумала Женя, рассказала, что Василий в настоящее время вовлечён в конфликт с дочерью шуханского посла.       — Она утверждает, что мой Василий напал на неё, ты можешь в это поверить? — Королева натянуто усмехнулась.       Женя неопределённо хмыкнула, работая над морщинками вокруг глаз королевы, тем временем всё тщательно обдумывая. Она подслушала, как Бреккер упоминал что-то о после с одним из своих подчиненных. Он пытался держать детей подальше от своих преступных дел, но все они в основном воспринимали это как вызов, подслушивая у дверей. Женя также задавалась вопросом о короле, зная, что как советник Бреккер имел доступ к нему. Она держала эти мысли при себе, старательно оставаясь любезной, когда создавала образ королевы для бала.

***

      Бал прошёл без сучка и задоринки, несмотря на очевидную немощность короля. Женя, бродившая в толпе, подслушивала разговоры гостей — ей было интересно услышать, что люди думают обо всем этом.       Никто особенно не заботился о короле, но она слышала, как не один человек выражал беспокойство по поводу того, что будет, если он умрет, и что станет с Равкой. И, очевидно, новости о Василии также распространялись со скоростью лесного пожара, аристократы размышляли о том, что это будет означать для нынешнего конфликта с Шуханом и если король умрёт, а Василий займёт трон.       Большим сюрпризом этой ночи стало то, что ко двору тихо прибыл Николай. Женя подслушала, как два торговца обсуждали друг с другом, как Николая отправили жить к представителю двора, якобы для продолжения обучения. Но самая свежая сплетня заключалась в том, что истинная причина, по которой его отослали, заключалась в том, что он проявлял слишком много заботы о простых людях и что король хотел это в нём искоренить.       Женя знала, что слухи были ложными, но ей было интересно, откуда они появились. Ей показалось, что она видит в этом руку Бреккера, очертания того плана, который он разрабатывал, складывающегося воедино. Она была любопытна, но не слишком встревожена. Она верила, что его манипуляции, какими бы они ни были, также повлекут за собой безопасность Николая.       Она подумала, что, может быть, стоило поговорить с ними, но быстро поняла, что сейчас она так же далека от них, как и тогда, когда носила белое с золотом. Разница, однако, заключалась в том, что, хотя у неё всё ещё не было места с другими гришами, она была не одна.       Теперь у неё был собственный дом и семья.