Послушай меня, Дрим.

— Я только сейчас вспомнил про часовые пояса. Ты собираешься идти спать? — После довольно долгой паузы голос друга, нет, парня, внезапно зазвучавший прямо в ушах, заставил Джорджа подскочить на месте. — Хмм? — Немного рассеянный взгляд переключился с телефона на компьютер, где была открыта вкладка с дискордом. — Если честно, я тоже не смотрел на время. Да, думаю, ты прав, надо ложиться. — Тогда сладких снов, Джордж! — Очень странно слышать про сладкие сны от тебя. — Мягкая улыбка тронула губы Джорджа, когда он начал раздумывать, случайно ли получился этот каламбур. — Ну, я же не желал тебе себя. Сомневаюсь, что я сладкий. — Сомневаешься? А я бы сказал, что ты самый сладкий из снов, — Джордж произнёс это почти в шутку, почти.       В наушниках послышался шумный выдох, заставивший замереть и прислушаться. Это явно был не подавленный смех, и даже не усталый вздох.       — Дрим? — осторожно позвал парень. Его голос не звучал удивлённо, но любопытство и хитрая улыбка слышались ясно. — Что это было? — Я… эмм… извини, просто это было немного… неожиданно, — Дрим подбирал слова так нервно, будто алфавит был рассыпан перед ним на столе, и ему приходилось с трудом выискивать каждую новую букву. — Застал тебя врасплох? — Застал. А ещё этот подкат был отвратительным и странным, — Дрим старался, изо всех сил старался перевести всё в шутку, сопровождая эту фразу фальшивым смешком. — Включишь камеру? — Разве ты не собирался спать? У тебя уже, вроде, почти три ночи, да и… — Дрим, — поток слов мгновенно затих, — включи камеру. — Вкрадчиво, чётко, понятно.       Две секунды молчания. Две секунды, в течение которых Джордж, казалось бы, мог слышать чужое сердцебиение, и на мониторе показалась фигура. Свет настольной лампы облизывал лицо с россыпью веснушек и гладил короткие светло-русые пряди парня в белой толстовке. Взгляд Дрима метался по тёмным углам комнаты, стараясь не задеть собственное изображение на экране, а сам он сидел, вытянувшись по струнке и уперев напряжённые руки в кресло по обе стороны от себя. — Ну привет, Клэй, — тихий и довольный голос Джорджа нежно помял его плечи, делая расслабляющий массаж. — Привет, Джорджи, — небольшой наклон головы и самый влюблённый взгляд, наконец остановившийся на экране, где теперь виднелось и лицо Джорджа тоже.       Дрим уже было начал опасаться, что безнадёжно тонет в тёплой глубине чужих глаз. Он старательно заглядывал Джорджу в рот, но до последнего не мог различить слов, плавно огибающих чужие губы и целующих его уши через массивные наушники. «Правда. Сладкий. Светлый. Долгий и мягкий. Сон. Мечта? Дрим! Всё это он говорит обо мне?» — Клэй старался собрать мысли в кучу, на самом деле старался. — Погоди, «долгий»? — Я бы сказал «высокий», но сны высокими не бывают. Только люди. — Так, ты хотел бы, чтобы я был сном, а не человеком? — вся прошлая атмосфера быстро испарилась, но на её месте расцвело нечто совершенно новое, и Клэй придвинулся к экрану, стараясь заразить этим чувством другого. — Знаешь, сейчас, когда ты по ту сторону монитора, ты и правда больше похож на сон, и никто даже не сможет ущипнуть меня, чтобы доказать обратное, — Джордж заразился, заразился и перешёл на шёпот, выпуская стаю мурашек на шею Клэя, а тот всё не мог понять, повезло ли ему, что он не стал снимать наушники, или это было худшее решение в его жизни. — Ты такой красивый, Клэй. Я мог бы вечно смотреть на твоё лицо и целовать твои щёки. Мне так сильно хочется сжать твои пальцы и погладить твои руки, — он понял, что это было лучшее решение в его жизни, пока Джордж продолжал рассыпаться в комплиментах.       Тот точно знал, что кормил ими совсем не эго популярного ютубера, а тающего и растекающегося в довольную лужицу любителя похвалы. Дрим прикрыл глаза и уже не мог сдерживать сбивчивое дыхание, но всё ещё пытался пресечь его глубокими шумными вдохами. Кончики пальцев покалывало. — Джордж, прекращай, — парень поймал побольше воздуха и стукнулся лопатками о спинку кресла, заставляя себя перестать представлять нежные руки и мягкие губы Джорджа, которые прошлись бы по его горячим щекам, как только появилась бы возможность, — либо доводи дело до конца, раз уж решил меня сегодня баловать, — игривый тон, будто Клэй ещё не осознал, кто здесь дёргает за ниточки.       Он даже скатился немного ниже в своём кресле, хотя руки продолжали дрожать и цепляться за всё подряд: мышка, стол, холодное стекло бутылки с минералкой (пить хотелось жутко), угол стола, колено, край шорт, сидение, подлокотник (лишь впиться ногтями, но не остановиться) и, наконец, резко мазнув по воздуху, ворот толстовки. — Знаешь, я и правда могу перестать тебя баловать. Обожаю то, каким ты становишься, когда не получаешь желаемого, — Джордж сощурил глаза, раздумывая. — Но Джо-ордж, ты же знаешь, что я умру без твоей любви. — Пальцы скользят по ткани, загибаются, и ногти слегка проезжаются по коже. — Как и я без твоей, милый. Сделаешь кое-что для меня?       Похоже на просьбу, на вызов, на приказ. Дрим любит приказы, но знает об этом только Джордж. Дрим слушается приказов и безоговорочно их исполняет, но знают об этом только они двое. — М? — Для начала, залезь на кресло и сядь на колени, спиной ко мне. — Джордж, — он сказал это низким, смущённым голосом: так он спрашивал, серьёзен ли его друг, несколько минут назад напомнивший, что в первую очередь является его парнем.       Несмотря на собственные вопросы, вертящиеся на языке, Клэй поднялся и снова опустился на кресло, но уже так, как хочет того Джордж, одной рукой обхватывая спинку, а другой упираясь в подлокотник. — Молодец, — еле слышно. — И что теперь? Заставишь меня танцевать стриптиз? — а в глазах уже прыгают огоньки: «заставь-заставь-заставь, что угодно». — Если ты так этого хочешь, можешь раздеться, — Джордж облокотился левой рукой на стол, а правой стал вычерчивать на лакированном дереве замысловатые узоры. — Знаешь, если бы я был там с тобой, то оставил бы на тебе только эту толстовку, ты выглядишь в ней как ангел. — Сомневаюсь насчёт чистоты моих помыслов, очень сомневаюсь, — Клэй усмехнулся, прогибаясь в спине, делая вид, что не понял намёка. — Сможешь сохранить эти мысли до моего приезда, милый? — Джордж оттолкнулся и отъехал назад, своими словами давая понять, что уговоров, которых так отчаянно добивался его парень, пропуская намёки мимо ушей, не будет, зато будет кое-что другое. — Говнюк, возбудил и не дал, — закатил глаза Клэй, снова поднимаясь с кресла; обратно он приземлился уже по-нормальному, но размашисто и немного нервно. — Тебе для возбуждения многого и не нужно, я же знаю, достаточно только пальцем у носа поводить, — лениво оторвав руку от подлокотника, он приподнял указательный палец и плавно покрутил в воздухе кистью, а парень на экране упрямо отвернулся. — Ну, не дуйся, я же приеду завтра, поэтому хочу дать тебе время на подготовку. — Всё будет настолько серьёзно? — Заинтересованный взгляд вернулся в чужие глаза. — Только если ты сам того пожелаешь. Если захочешь, мой визит будет несерьёзным настолько, насколько это возможно.       Дрим знал, насколько несерьёзным может быть Джордж, и даже побаивался этого. Благодаря своим актёрским навыкам парень может крутить им, как только вздумается, а жертва никогда не может распознать, где истина, а где ложь. Правда, сейчас подобных выпадов не наблюдалось, и Дрим мог спокойно наслаждаться чужим мягким голосом, изредка угукая и задумчиво мыча.       Постепенно разговор приобретал всё более будничное звучание, а уже через час сошёл на нет. Потому что Дрим, вдохновлённый завтрашним днём, уснул прямо во время звонка, сложив руки и голову на стол. Это позволило Джорджу ещё несколько минут понаблюдать за его мерно вздымающимися и опадающими плечами, рассмотреть каждый светлый локон на его макушке и только потом самостоятельно отключиться от звонка. — Спокойной ночи, сладкий.