Крайт-дракон

      Хан Соло был ужасно, чрезвычайно занят — он изнывал от скуки. Непривычно сидеть сложа руки, пока Чуи занимается делами. Хану определенно не нравилось быть не в своей тарелке, ощущать неловкость в захолустных, Силой забытых или просто странных местах.       Хатт подери; неужели, восстание так изменило его.       Прищурившись, он оглядел обширную территорию вокруг крепости, острым расчётливым взглядом выискивая признаки неприятностей. Как скучно: тут, судя по всему, вообще ничего такого не предвиделось. По-видимому, этот мир находился вне зоны действия имперских радаров, и здесь проводился какой-то весёлый, беззаботный карнавал.       Тут были игры. Игры, отметил Хан, в то время как Чубакка в одной из комнат вёл переговоры с владелицей крепости. Если повезёт, они вернутся на базу повстанцев с поставкой свежего продовольствия, оружия и меховой одежды. Хан до сих пор не понимал, что заставляло его оставаться с ними: искреннее восхищение за помощь в снабжении Альянса контрабандными товарами, или он действительно боялся Джаббы сильнее, чем мог себе признаться. Но ведь он снова и снова таскается по всей Галактике, снабжая военным снаряжением безнадёжную партизанскую кампанию.       Ну, может быть, не совсем безнадежную. Они таки расправились со Звездой Смерти.       С другой стороны, тайное, крифф его подери, укрытие, в котором они засели, оставляло желать лучшего. Несмотря на то, что Хан шикарно смотрелся в зимней экипировке, мёрзнуть ему совсем не нравилось.       Пнув ногой пыль, он взглянул на яркое солнце планеты, затем снова на вход в крепость и стиснул зубы. Какого хатта Чуи так долго возится? Они полетели в такую даль, потому что тот клялся и божился, что знает эту старую разбойницу — крошечную женщину с оранжевой кожей и в очках — а потом исчез на несколько часов — чтобы поторговаться? Хан нахмурился, снова оглядываясь вокруг, ища, чем бы заняться, — часто случалось, что его чарующая способность убеждать и навык доступного перевода от вуки не требовались одновременно.       Внимание привлекла куча здоровенных, странных, отвратительных на вид мягких игрушек, выложенных сбоку от широких ступеней крепости — они выглядели облезлыми и убогими, но Хан быстро сообразил, что за игра тут велась. На каждой планете была своя версия этой игры, а он профессионально играл в нечто похожее на улицах Кореллии. В те времена, когда он ещё был карманным воришкой, а не настоящим, добропорядочным, самым разыскиваемым по всей Империи контрабандистом и борцом за свободу.       Хан слегка ухмыльнулся. Несомненно, это самая шокирующая строчка в его резюме по преступной деятельности.       Искренне обеспокоенный скорой смертью от скуки и раздражения, он подошёл к лавке и полез в карман за горстью кредитов, окидывая любопытным взглядом существо, стоявшее за прилавком и гадая, знает ли оно общегал.       — Один кредит за игру, — прохрипел нечеловек, быстро моргая и улыбаясь. Она — или он — кто бы это ни был — вытянул руку и перевернул её ладонью вверх.       Хан бросил деньги в ладонь, ожидая, что ему вручат какой-нибудь предмет, который можно будет бросить в ряд мишеней. Существо протянуло три таких предмета — вовсе не круглые, а какой-то странной формы. Непросто будет кидаться ими…       …а закончилось это тем, что он спустил на всё про всё полсотни кредитов, пытаясь выиграть в какую-то дурацкую игру на какой-то дурацкой планете, в то время как Чуи тратил свое драгоценное время на организацию поставки дурацкого груза.       Так уж случилось, что, когда Чубакка вышел наружу в сопровождении группы молчаливых пиратов, которые отправились загружать «Сокол», Хан всё ещё продолжал проклинать те бесформенные штуковины и громко спорить с хозяином. Мошенником, конечно же, который, как оказалось, каким-то образом манипулировал игрой, не давая возможности капитану «Тысячелетнего сокола» поразить три простые мишени, нагло стоявшие прямо перед его лицом.       Одолеваемый любопытством и лёгким скепсисом, подошедший Чубакка стал свидетелем маленькой победы: его со-пилот перетащил через прилавок довольно крупного, кошмарного на вид, плюшевого крайт-дракона и цветасто выругался в адрес существа, которое и вручило ему эту штуку.       [Хан] — зарычал Чуи.       Рывком закрутив крайт-дракона вокруг себя, тот повернулся, сверкнул глазами и рявкнул:       — Что?       Заметив, что это Чуи, Хан немного расслабился, его взгляд ожесточился. Он нахмурился. Чуи заинтригованно склонил голову вбок.       [Ты что творишь?]       — Я заставил этого мошенника отдать должок! — пояснил Хан, указав на лавку большим пальцем через плечо.       На мгновение на лице Чуи застыло непроницаемое выражение. Он слегка сморщил нос.       [Ты подрался из-за игрушки?]       Хан, прекрасно понимал, что выглядит нелепо, сжимая в руках крупногабаритную мягкую игрушку, и попытался разрядить обстановку. Придав себе бравады, он поднял подбородок и расправил плечи.       — Игрушка тут не при чём, — прорычал он. — А вот моя гордость!       Он всего-то хотел развлечься, сыграть в игру! Не его вина, что хозяин оказался не чист на руку, и Хан, ещё больше расстроившись из-за того, что детская игра оказалась ему не по силам, вбил себе в голову, что просто обязан проявить мужской характер и заполучить эту… штуковину…       Он посмотрел на крайт-дракона и поморщился. Грубо хихикнув, Чуи выпятил челюсть.       [И что ты собираешься делать с этой своей гордостью?] — самодовольно усмехнулся он, пялясь на игрушку.       Хан хотел было съязвить, мол «засуну её тебе в глотку, большой ты ходячий половик», но передумал. Он пожал плечами, а затем бросил игрушку. Развернувшись было, он пнул её в сторону существа у лавки. Неужели игрушки так важны, раз ради них стоило ввязываться в эту игру. Затем, снова передумав, он поднял её обратно, серьезно уставился на Чуи и выпалил:       — Я подарю её Лее.       Хан ещё не знал, решится ли, а если бы знал, то почти наверняка не сказал бы этого вслух.       Перед Чуи.       Потому что вышеупомянутый вуки разразился таким хохотом, что Хан чуть инфаркт не схлопотал. Его глаза расширились — а затем сузились — от досады; он кинулся к Чуи, схватил его за лапу и потащил.       — Чуи, — требовательно зашипел он, — над чем, во имя семи кругов ада, ты смеешься?       [Ты выиграл мягкую игрушку для принцессы!] — хохотал Чуи.       Ужаснувшись, Хан почувствовал, как краснеет шея. Мысленно взяв себя в руки, он крепче вцепился в Чуи и бросил на него полный угрозы взгляд.       — Нет, — отрезал он. — Я выиграл в игру, и они дали мне эту штуковину, и…       [Ты выиграл игрушку для принцессы, потому что она тебе нравится!] — пролаял Чуи.       — Нет! — настойчиво отчеканил Хан, подавляя желание как следует излупить своего друга по голове этим самым чучелом крайт-дракона.       [Зачем тогда ты взял игрушку вместо того, чтобы просто выиграть и поглумиться?] — провокационно спросил Чуи.       — Я… он дал мне её, я не виноват, мне пришлось взять… Я не хотел…       [Ты взял её, чтобы подарить принцессе, потому что она тебе нравится!]       — ЧУИ! — рыкнул Хан, мрачнея всё больше. Он судорожно придумывал, как бы лучше отбрехаться и найти аргументы в защиту абсурдного решения — его решения, но признаться в этом он не мог, поэтому просто выдал: — Заткнись.       Просияв на мгновение, Хан понизил голос:       — Зачем мне это, а? — спросил он. — Кто же ухаживает за женщиной, таская ей крайт-драконов?       Чубакка деловито пожал плечами.       [Да кто вас, людей, разберёт], — философски парировал он и, ковыляя, отправился разбираться с оставшейся контрабандой.       Улучив момент и обернувшись, он многозначительно рассмеяться над Ханом. Бросив в его сторону глупую вукийскую ухмылку, Чуи пробормотал себе под нос, что никогда не думал дожить до того дня, когда маленькая женщина заставит великого Хана Соло вести себя точно втрескавшийся юнец.       Держа за хвост плюшевого дракона, свисавшего рядом с ногой, и кипя от злости, Хан зыркнул ему вслед. Как ни странно, он не мог заставить себя бросить игрушку и уйти. Он твёрдо вбил себе в голову, что собирается отдать её Лее. Ей нужно развеяться. Её часто съедает хандра. Люк поступил бы также, Лее определенно нравилось его общество.       Не то чтобы Хана это волновало или особенно заботило.       Он просто случайно выиграл неказистое плюшевое существо, и совершенно случайно знал женщину, которой мог бы его подарить. И она бы умилилась.       Конечно, по истеричной реакции Чуи Хан понял, что должен придумать способ обставить всё так, чтобы это было по-мужски, сексуально, дерзко, а не по-идиотски, как сделал бы влюбленный заика-фермер.

***

      За всю жизнь его как только ни воспринимали: как контрабандиста, беглого преступника, бандита, как ходячее разочарование, наёмника и — как он надеялся — чрезвычайно обаятельного негодяя. Однако база повстанцев, и вообще Альянс, была единственным местом, где его считали героем, и Хан не мог не признать: ему это нравилось. Он не из тех, кто мог бы польститься на такое отношение, но здесь крылось кое-что совсем другое. Вероятно, именно по этой причине он продолжал слонялся по Хоту вместо того, чтобы заплатить долг Джаббе.       Ему просто нравилось геройствовать. И вовсе не перед острыми на язык, маленькими принцессами.       Неважно, что там себе Чуи болтал.       Выгрузив последнюю партию контрабандного груза, Хан принял благодарное похлопывание генерала Додонны по плечу, чувствуя нахлынувшую волну удовлетворения. Он скрестил руки на груди, прислонившись к «Соколу». Люк стоял рядом, почесывая затылок.       — Не знаю, как тебе это удается, — сказал он, его яркие глаза расширились от удивления. — Тебя ещё ни разу не поймали!       Хан лениво ухмыльнулся.       — Опыт не пропьёшь, малыш, — легко ответил он, решив не напоминать Люку, что несколько лет назад он таки попался — до сих пор торчал хатту кучу кредитов, потому и взялся тогда подбросить мальчишку-фермера и старого фокусника, по вине которых и оказался здесь…       [Тебя поймали на контрабанде для Джаббы], — раздражённо бросил Чуи.       Но Люк не понимал вуки, поэтому Хан пропустил реплику мимо ушей.       — Хотел бы я как-нибудь слетать с тобой, — сказал Люк. — Здесь со скуки помереть можно.       — Здесь полно дел.       Люк и Хан так резко обернулись на звук голоса, что едва не свернули себе шеи под аккомпанемент низкого, насмешливого рычания Чуи. По версии Хана, это был эквивалент человеческого закатывания глаз так глубоко внутрь черепа, что они туда точно провалились бы.       Хан мысленно отметил, что надо бы одарить Чуи предупреждающим взглядом, но оборачиваться не стал, уставившись на принцессу, которая, скрестив руки, возникла возле посадочного трапа. Хан моргнул, помолчал долю секунды, а затем в типичной для себя манере резко бросил:       — Ой, глядите-ка, кто решил почтить нас своим королевским присутствием.       Он услышал, как Чуи насмешливо фыркнул.       [Если и дальше будешь вести себя как упрямая банта, то можешь не надеяться на её взаимность.]       Раздражаясь, Хан напрягся. Лея мило улыбнулась Чуи, неверно интерпретировав смысл его рычания:       — Я тоже рада видеть тебя, Чуи.       [Всегда рад, принцесса Лея.]       — Что он сказал? — спросила Лея у Хана.       — Что носом чует, как сильно ты по мне соскучилась, — состроив невозмутимую мину, выпалил тот.       Люк выглядел так, словно вот-вот провалится сквозь пол корабля. Обескураженная Лея уставилась на Чуи. Тот протестующе взвыл и подался вперёд, как будто собираясь ударить Хана большущей лапой. Хан нырнул в сторону, продолжая ухмыляться. Грубо рыкнув, Чубакка развернулся и зашагал в недра корабля, оставив всех троих у трапа.       Хан потер затылок.       — Ну же, признавайся, — самодовольно насел он. — Ты скучала по мне.       Лея дала дипломатичный ответ:       — Мы все скучали по тебе. У тебя талант — поднимать людям настроение, — она сделала паузу и тихо добавила: — каким-то необъяснимым образом.       Хан повернулся к Люку.       — Слышал, малыш? Я поднимаю ей настроение.       — Так она ж не это сказала, — запротестовав, быстро отозвался Люк. — Она имеет в виду, что ты… что ты нравишься всем.       — Хм, думаешь, что знаешь женщин лучше меня? — сухо спросил Хан.       Протиснувшись между ними, Лея зашла на корабль.       — Я пришла, чтобы поблагодарить тебя за ещё один рейс, — сказала она, неторопливо шагнув внутрь.       «Сокол» очаровывал её. Она ни за что не произнесла бы это вслух, но, несмотря на потрёпанный вид и на ладан дышащие приборы, ломавшиеся в самый неподходящий момент, она чувствовала себя здесь в безопасности. Наверное, потому, что именно на нём смогла сбежать со Звезды Смерти. Как-то так. И это чувство безопасности возникало вовсе не из-за капитана…       — Эй, ваше благородие, — обернувшись, позвал Хан, — куда это вы направляетесь?       — Чуи, похоже, злится, — сказала Лея, рассматривая новшества, появившиеся на корабле.       Она направилась по коридору. Не веря своим глазам, Хан указал рукой.       — Почему она вот так вот бродит по моему кораблю? — спросил он, взглянув на Люка.       Люк пожал плечами.       — А ты разве не хочешь, чтобы она была на твоем корабле? — слегка раздражённо спросил Скайуокер.       Хан одарил его обаятельной улыбкой.       — Мысль интересная, — протянул он, шагнув вслед за Леей. — Не злится Чуи. Он просто боится, что, если мы с ней сбежим, у меня не останется на него времени.       — О, то есть это я должна сопровождать тебя, когда ты полетишь отдавать долг Джаббе? — едко бросила Лея.       Нахмурившись, Хан остановился и упёр руки в бёдра, наблюдая, как Лея оглядывается по сторонам. Она действительно сводила его с ума. Неужели она вообще не воспринимает флирт?       — Я думал не об этом, а о чём-то более романтичном, — сказал он, пытаясь держать лицо.       Лея резко обернулась.       — О чём, например?       Совершенно выбитый из колеи, Хан тупо уставился на неё. Он ожидал, что она выдаст жёсткий, раздражённый ответ, мол не лезь ко мне. Он даже приготовился к тому, что она сердито выпалит, чтобы он перестал играть в игры, назовёт его по имени и заведётся по поводу того, что он совсем не в её вкусе.       Оставаясь поразительно серьёзной, Лея подняла бровь:       — Я всё ещё жду твоих предложений относительно романтики, Хан.       Он не нашёлся для ответа. Он ни хатта не смыслил в романтике. Ну, вообще-то у него был крайт-дракон — что вроде как романтично…       Из глубины коридора до них донеслось рычание Чуи:       [Подари ей уже эту плюшевую игрушку, герой-любовник!]       Хан немного побледнел, сощурив взгляд — ситх бы побрал этого Чуи и его вукийский слух.       [Уверен, она была бы рада узнать, что ты всё свободное время раздумываешь, как бы добиться её взаимности. Вздыхаешь по ней, как влюблённый человеческий шкет.]       — Нет! — крикнул Хан.       Склонив голову, Лея моргнула. Не поняв ни единого слова из шириивука, она просто застыла и задумалась на мгновение. Затем её губы изогнулись в самом раздражающем, торжествующем подобии ухмылки, которую Хан когда-либо видел. Она выглядела чопорной и высокомерной, даже когда молчала. Он не знал, догадалась ли она о том, что сказал Чуи, или просто подумала, что это очко — за ней. Он одарил её внимательным взглядом — нельзя и мысли допускать, чтобы прямо сейчас отдать ей криффову игрушку, потому что тогда он будет выглядеть как… размазывающий розовые сопли подросток.       Чуи расхохотался, Хан нахмурился, а Лея повернулась и положила ладонь на дверь его каюты.       — Я хочу посмотреть, из чего сделаны твои подушки, потому что от обычных у меня ноет шея, и я помню, что… — она залилась краской, — мне так хорошо спалось на той койке, пока мы летели на Явин…       — Замри, принцесса! — резко крикнул Хан и, загородив ей путь рукой, заблокировал дверь каюты.       Лея отдернула руку, ошеломлённо прижав её к груди.       Моментально вспомнив, что мягкий, плюшевый крайт-дракон лежит на кровати, Хан даже позабыл о пришедшей на ум шутке о подушках и койке. Он просто знал, что не должен позволить Лее открыть эту дверь. Ведь она увидит и навсегда запомнит, что он спит с большой дурацкой игрушкой.       Лея подозрительно прищурилась.       — И почему это я не могу войти? — спросила она.       — С каких это пор тебе так сильно надо в мою каюту? — пытаясь выиграть время, протянул Хан.       Она уперла руки в миниатюрные бока.       — Ты… ты вообще!.. — выпалила она, а затем испытующе взглянула на него. — Я просто хочу посмотреть на подушки!       — Ну, я был бы не прочь преподать тебе хороший урок на этих подушках, только не сейчас, — сказал он, пытаясь вернуть себе часть былого очарования.       Её щёки покраснели ещё больше, и она снова нахмурилась.       — Почему не сейчас? — властно вопросила она. — У тебя там контрабанда?       Хан вздёрнул в недоумении брови — вот ведь ирония!       — Контрабанда — это то, что я привожу для вашей маленькой разношёрстной компашки! — напомнил он.       — Да, но у тебя правда там контрабанда что ли? — спросила Лея, её подозрение росло с каждой минутой.       Взглянув на неё, он моргнул, а затем приблизил к ней своё лицо .       — Не хочу огорчать вас, принцесса, но всё это ваше восстание — одна сплошная контрабанда, — мягко заметил он.       — Ты знаешь, что я имею в виду! — огрызнулась она. — У тебя там… запрещённый алкоголь, какая-то зверюга или… женщина?       У неё аж глаза округлились.       — Ой, ладно тебе, Лея, — сощурившись, парировал он. — Да чтоб я. Контрабандой. Женщину. В своей каюте.       Он закатил глаза. Лея окинула его ледяным взглядом.       — Эм, от тебя всего можно ожидать, — сказала она, а затем добавила: — Здесь с женщинами напряг.       Хан пристально посмотрел на неё и одарил обаятельной улыбкой.       — Ну, знаешь ли, дорогуша, — подобрался он.       — Хан, честно. Ты ведёшь себя так, будто у тебя там крайт-дракон.       — Кто сказал тебе, что у меня там крайт-дракон?       Лея сделала шаг назад, её глаза расширились. Хан стиснул челюсти, едва не скривившись от накатившей волны паники. Положив руку на дверь, он оглянулся, а затем потер подбородок, пытаясь придумать, как бы так выкрутиться, чтобы это звучало не сильно по-идиотски, а хоть сколь-нибудь правдоподобно и дерзко.       Они уставились друг на друга, и она сделала ещё один шаг назад.       В этот момент к ним подошёл Люк, невинно встревая в разговор:       — Лея, тебя ищут в медицинском блоке.       — О, — выдала Лея и, продолжая с подозрением поглядывать на Хана, кивнула. — Хорошо.       Она крутанулась на каблуках и, прежде чем уйти, бросила на Хана настороженный взгляд. Продолжая охранять дверь своей каюты, Хан повернулся и пристально посмотрел на Люка. Тот беспечно улыбнулся.       — Зачем это её в медицинский? — спросил Хан. — С ней что-то не так?       Люк пожал плечами.       — Сюда прибыл новый медперсонал из последней вылазки по набору новобранцев. Она рассказывает им о методах пыток в Империи, — пояснил он.       Хан смущённо выдал:       — Она что — знает, как пытать людей?       Многозначительно посмотрев на Хана, Люк ответил:       — Она неплохо это делает с тобой.       — Ха-ха, малыш. Умнó.       Люк снова пожал плечами:       — Её пытали. Она знает, что они используют и как. Чтобы медики тоже знали, как помочь.       На мгновение замешкавшись, Хан позволил своей ладони соскользнуть с двери. Уперев руки в бока, он нахмурился. То, что Лея, едва повзрослев, была ведущим знатоком Альянса по части имперских пыток, действительно заставило его содрогнуться.       Не догадываясь о терзавшей Хана неловкости, Люк кивнул на дверь.       — Так о чём весь сыр-бор? Что там внутри?       Появившийся Чуи снова разинул пасть:       [Трепещущее сердце Хана, конечно же.]       Пока Чубакка выл от смеха, совершенно обезоруженный Хан повернулся к нему и выдал порцию отборной ругани на кореллианском. Люк заинтригованно улыбнулся.       — Что он сказал? — спросил он, пытаясь перекричать гомон, но Хан лишь гаркнул в ответ:       — Пшёл вон с моего корабля!

***

      До недавнего времени — совсем недавнего — двадцать минут всего прошло, Чубакка с яростным наслаждением безжалостно подшучивал над Ханом, снова и снова напоминая о его безнадёжной влюблённости в лучшую девушку Альдераана. Контрабандисту это было ещё не вполне очевидно — то есть он ещё не вполне готов был трезво признать это — но вуки-то уже знал, что Хан так вызывающе ведёт себя с принцессой из-за того, что думает, будто эта дерзкая маленькая аристократка из высших эшелонов общества ведёт с ним свою игру. Он всё время хвастался, что именно она по уши влюблена в него.       И это, по мнению Чубакки, тоже было правдой, но у Леи Органы и так много причин для беспокойства и много эмоций, которые она пропускала через себя. Понадобится поистине божественное обаяние, чтобы хоть как-то обратить на себя её внимание.       Вообще-то Чуи просто-напросто нравилось дразнить Хана ровно настолько, насколько самому Хану нравилось задирать принцессу. За исключением последних нескольких часов, в течение которых он выслушивал идеи Хана о том, каким самым мужланским способом можно было бы одарить плюшевой игрушкой Лею. Наслушавшись вдоволь — монолог Хана, становившийся всё более бредовым, невозможно было остановить — Чуи взмахнул лапами и заревел. И напугал до смерти своего лучшего друга.       — Чуи! — рявкнул Хан, быстро взяв себя в руки, и по-ребячески бросил: — Прекрати уже!       [Просто иди и отдай ей эту криффову штуковину!]       Хан впился в него взглядом.       — Я буду выглядеть по-идиотски!       [С каких это пор тебя это заботит?]       Оскорбившись до глубины души, Хан открыл рот, выражая немой протест. Он прищурился и резко указал на Чуи.       — Я не могу этого допустить, люди скажут, что Хан Соло стал мягкосердечным! — настаивал он.       [Тебе не обязательно вручать его при всём честном народе!] — зарычал Чуи. Усмехнувшись, он пожал плечами и хитро посмотрел на Хана: — [Отдай его ей и приложи записку «от тайного поклонника».]       Сытый по горло шуточками Чуи, Хан стиснул зубы.       — Я должен заставить её думать, что это была её идея. Она влюблена в меня, — серьезно сказал он.       Чуи со скепсисом пробормотал:       [Так значит, это была её идея, чтобы ты спустил полсотни кредитов и выиграл мягкую игрушку…]       — В последний раз повторяю, я не буду ввязываться в это, чтобы получить потом словесный отпор — я не буду тратить на это время, — сердито пробормотал Хан, его лицо покраснело.       Он скрестил руки на груди, задумавшись, а затем поднял руку.       — Я мог бы оставить игрушку под её дверью и помучить её пару недель, — злобно добавил он.       Чуи негодующе зыркнул в его сторону:       [Как будто в Империи она недостаточно настрадалась.]       Побледнев, Хан в ужасе отпрянул. Об этом он даже не задумаывался. Он никогда бы не допустил ничего подобного в отношении неё. Чуи серьезно посмотрел на него, а затем пожал плечами:       [Она в любом случае узнает, что это ты. Ты закатил истерику размером с хатта, когда она упомянула крайт-дракона.]       Хан молча кипел от злости — Чуи прав; она догадается. И, скорее всего, расскажет всем — нет, она расскажет Люку.       А Люк растрясёт по всей базе.       Хан тихо вздохнул.       [Хан], — раздраженно прорычал Чуи. — [Просто отдай ей эту криффову штуковину. Убери её с корабля. Она сводит тебя с ума.]       Хан упрямо скрестил руки перед грудью.       — Я не собираюсь ходить туда-сюда и разбрасываться мягкими плюшевыми игрушками. Хан Соло так себя не ведёт. А ей нравится Хан Соло, — хитро закончил он.       [Ей нравится её Хан Соло.]       — Что, крифф подери, ты имеешь в виду? — воскликнул Хан.       Вуки пожал плечами.       [Рядом с ней ты меньше всего похож на Хана Соло], — загадочно ответил он.       Чуи поднялся, а Хан нахмурился, погрузившись в размышления. В присутствии Леи он вёл себя как обычно — совсем как обычно! Просто всё из-за того, что он разгуливал по базе, привозил припасы для людей, убеждал себя, что у них ещё есть силы дать отпор… приглядывал за Люком… наставлял парочку новых пилотов…       Хан подался вперед и хлопнул себя ладонью по лбу.       [Ещё я слышал, что человеческие женщины любят нежных, мягкотелых мужчин,] — хитро добавил Чуи.       — Нежных?!       [Вукийским женщинам напротив нравится посильнее, пожёстче…]       Слова Чуи заглушил грохот гаечных ключей, которые Хан схватил со стола и метнул в сторону его исчезающей фигуры. Они загремели о стены «Сокола», а Хан вновь задумчиво повернулся к столу.

***

      Спустя добрый час игнорирования всех подколов Чубакки, Хан довольно резко решил, что во что бы то ни стало должен отдать крайт-дракона Лее. Если он этого не сделает — причина-то что надо — ему придётся оставить его себе, а это подорвёт его авторитет ещё сильнее, нежели тайный подарок. Ещё он убеждал себя, что игрушка-то на самом деле выглядит отвратительно, и поэтому, если он вручит её Лее, это будет выглядеть не так уж слащаво… скорее как, попытка подшутить.       Тем не менее, Хан не рискнул покинуть «Сокол», пока на базе не погас свет. Под покровом темноты он пронес плюшевую игрушку по коридорам, надеясь, что вспомнит, в каком из ответвлений находятся женские спальни.       На базе повстанцев женщин не так уж и много. Если бы кто-нибудь и приметил Хана, то сразу бы догадался в чью спальню он направлялся. Никому в голову бы не пришло, что он собирается охмурить, скажем, Мон Мотму, и, как и большинство людей, он избегал представительниц других рас. Хан даже хихикнул, представив, как кто-то мог бы подумать, что они с Леей тайно встречаются. Он бы выглядел тогда не так глупо, крадясь едва заметной тенью с крайт-драконом подмышкой. Добравшись до женских спален, Хан замер, переводя взгляд с одной двери на другую — крифф.       Он забыл — какая.       Прищурившись, он внимательнее осмотрел обе двери, очевидно, пытаясь научиться видеть сквозь них. Кстати о Силе — где эта мистическая штуковина, когда она так нужна? Хатт подери, ею можно было бы пользоваться, чтобы наблюдать сквозь двери за женскими спальнями через пару часов после отбоя на базе…       Маленькая полоска света почти ослепила его, и он сделал виноватый, робкий шаг назад.       — Хан?       Испуганный, знакомый голос немного развеял смущение — хорошо, что дверь открыла Лея, и ему не пришлось объясняться дважды, — но чувство вины не желало испаряться. Она приоткрыла дверь ещё немного и скрестила руки перед грудью, окутанная тусклым жёлтом светом, льющимся из комнаты.       На ней был белый халат, накинутый поверх белоснежной ночной рубашки. Он спускался до лодыжек. Единственное, что в её ночном облике было хоть немного неухоженным и соблазнительным, — частично распущенные волосы. Половина из них заплетена в косу вокруг головы.       — Что это ты делаешь за моей дверью? — спросила Лея.       — Куда это ты собралась ночью? — парировал Хан       — Мой вопрос определенно более приоритетный, — так же быстро ответила Лея.       Хан собрался было возразить, но закрыл рот — отчасти она права. Он спал на «Соколе», который находился довольно далеко от женских спален. Она за водой, наверное, пошла. Если бы он прохаживался в сторону кухни, то это совсем в другую сторону.       — Я могу войти? — спросил Хан.       — Разумеется — нет.       Хан скорчил хмурую мину: он здесь не для того, чтобы таскаться за ней или заниматься непристойностями. Чувствуя неловкость, оказавшись в ловушке в коридоре и ужасно испугавшись, — кто-нибудь может случайно открыть дверь в столь поздний час — он потоптался немного и вытянул перед собой мягкую игрушку.       Должно быть, она напугала Лею; принцесса пронзительно взвизгнула и отскочила назад.       Затем её глаза расширились, она зажала рот рукой и на долю секунды уставилась на него, сообразив, что кто-нибудь может прибежать, чтобы выяснить, в чем дело. Следующее, что он помнил: она схватила его и втащила внутрь, захлопнув дверь.       Всё ещё не веря в произошедшее, Хан быстро проморгался.       — Ты чего кричишь? — спросил он, едва сдерживаясь от смеха.       Её щёки залились румянцем.       — Это… на свету… я не ожидала… что это за штуковина… — начала заикаться она, а затем яростно шикнула. — Тссс!       Он вскинул руки — вместе с крайт-драконом — и зажал рот, несмотря на то, что и звука не издал. В дверь постучали.       — Принцесса Лея, с вами всё в порядке? — раздался скрипучий женский голос, явно принадлежавший экзотке, и Лея нахмурившись, осторожно приложила ухо к двери.       — Да, в порядке, — пискнула она в ответ.       — Я слышала, что вы кричали…       — Да, да, — поспешно отозвалась она. — Я в порядке, Ракса, всё как обычно.       Хан нахмурил брови; такое объяснение, по-видимому, удовлетворило служанку, она не стала расспрашивать Лею дальше. Шорох шагов стих, послышался стук захлопывающейся двери, и Лея обернувшись, прислонилась к своей двери. Она выдохнула, а затем пристально посмотрела на него.       — Что ты здесь делаешь?       Нахлынуло чувство, будто его собираются отчитать, Хан почесал затылок, позволив игрушке болтаться в одной руке. Лея выжидающе подняла глаза, впившись взглядом в его лицо. Хан снова поднял игрушку, медленно:       — Не кричи, — сухо предупредил он.       Она слегка покраснела и, скрестив руки перед грудью, выпрямилась. И снова Хан поднес игрушку к ней, уродливый нос оказался на одном уровне с её носом. Оба молчали, напряжённая тишина пролегла между ними. Наконец, немного поколебавшись, Лея подала голос:       — Ты хочешь, чтобы я взяла это у тебя?       Вопрос прозвучал настолько деликатно и вежливо, что он едва не расхохотался, но вместо этого уверенно кивнул:       — Да.       Лея осторожно взяла игрушку и повертела. Она принялась рассматривать дракона, и выглядела так, будто держала в руках маленькую зверушку. С минуту он смотрел на обоих, понимая — какой всё же паршивой и облезлой была эта штуковина. Ситх её знает, сколько времени она висела у того старого мошенника, ожидая, пока её выиграют. Лея держала её, слегка сморщив нос, а он так и застыл, в своей слегка помятой одежде, тщательно взвешивая следующую фразу. Лея подняла глаза прежде, чем он успел открыть рот.       — Хан, — тихо сказала она, прищурив глаза. — Ты больной что ли?       — Хм? — удивлённо хмыкнул он.       Хан уже собирался ответить со всей серьёзностью, но увидел озорной блеск в её глазах, и сообразил, что она поддразнивает его. Он бросил на неё быстрый взгляд, и смущённо потер затылок:       — Послушайте, ваше высочество, не смотрите на меня влюблёнными глазами…       — Влюблёнными? — удивлённо повторила она.       — Выглядит это, наверное, мило, но, правда, я знаю, что каждый раз, когда я улетаю, вы скучаете по мне…       — Да?       — …и я подумал, эй, почему бы не воплотить ваши мечты в реальность, придать им фирменного шарма от Соло…       — Эта штуковина — шарм Соло?       — …и я, как бы, привёз эту штуковину…       — Хан?       Моргнув, он осёкся.       — Что? — слегка напрягшись, аккуратно переспросил он.       Лея едва заметно пожала плечами:       — Неужели ты… выиграл её в одну из тех игр?       Хан скрестил руки перед грудью.       — Выиграл, и что?       — Для меня?       — Я выиграл в игру, — хвастливо бросил он и пояснил: — Я же профессионал — поиграл, пока ждал Чуи. Так что это — тебе.       Получилось довольно неказисто, но тем не менее, фраза прозвучала задумчиво. Он поморщился, готовый к любой язвительной колкости, которая вот-вот сорвется с её языка. С минуту Лея просто смотрела на него, её лицо не выражало никаких эмоций, а затем опустила глаза. Подняв дракона, она осмотрела его.       — Это самая уродливая мягкая игрушка, которую я когда-либо видела, — заметила она.       Хан снова потер шею.       — Да, — сухо согласился он. — Наверное, сложно сшить крайт-дракона так, чтобы он выглядел мило.       Лея лишь задумчиво кивнула.       — Был другой вариант — гандарк, — сказал Хан.       — Так у тебя ещё и выбор был? — спросила Лея.       Хан мысленно дал себе пинка.       — Нет, — взорвался он.       Лея бросила на него слегка самодовольный взгляд. Он протянул руку и прохрипел:       — Кому вообще пришло в голову сшить игрушку-крайт-дракона?       Лея пожала плечами и сказала:       — Думаю, в этом есть смысл.       Хан упёр на неё взгляд. Лея погладила игрушку по голове с нехарактерным для неё озорством.       — Может быть, они достаточно страшные, чтобы отпугивать кошмары, — пробормотала она.       Хан нахмурился, гадая, не это ли имела в виду Лея, когда сказала Раксе, что её вскрик — в порядке вещей. Он понял, что на самом деле не так уж много знает о Лее; может быть, поэтому он так злился, когда был рядом с ней: потому что хотел… чувствовал, что она редко думает о нём.       И снова, она смотрела на него прямо сейчас, а ему казалось, что она не думает о нём вообще.       Хан кашлянул, а затем начал было нести какую-то чушь, что ей не стоит придавать этому особого значения: на самом деле, подарить игрушку — ни что иное, как запоздалая мысль. Он не слюнтяй, он не пытается доказать ей, что он хороший человек, ведь его статус говорит обратное: удачливый контрабандист, которого все знают, которым восхищаются…       Ах, кого, во имя семи кругов ада, он обманывает?       — Тебе лучше уйти, — сказала Лея.       Хан кивнул. К собственной чести, он не выкинул шутку по поводу того, что она могла бы попросить его остаться. Он почувствовал укол унижения и хотел было быстро отправиться прочь, не желая получить ещё одну колкость вдогонку. Лея отрицательно покачала головой.       — Подожди! — шепнула она, открыв дверь и выглянув в коридор. — Всё с тобой ясно, — отступив назад, она кивнула.       — Боитесь, что поползут слухи, принцесса? — лукаво спросил он, не в силах сдержать шпильку. — А если меня кто-нибудь увидит?       Медленно моргнув, она одарила его серьёзным взглядом:       — Тогда я буду вынуждена сказать всем, что ты сделал крюк по Галактике, чтобы купить мне мягкую игрушку.       Его лицо потемнело, и он сердито уставился на неё:       — Так ты скажешь…       Она вздернула нос, прижимая к себе крайт-дракона:       — Думаешь, я хочу выставлять на всеобщее обозрение твой метод ухаживания: привёз тут страшное, неуклюжее, набитое чудовище с Татуина!       Он жестом указал между ними и со всей серьёзностью прошептал:       — Так это останется между нами?       Лея кивнула — если кто-нибудь подумает, что она как-то связанна с Ханом… ей вовсе не хотелось отвечать на тысячи вопросов, которые посыпятся со всех сторон, особенно от соотечественников-альдераанцев. Не хотелось, чтобы приревновавший Люк, надувшись, хандрил целыми днями. И она не хотела больше ни о чём разговаривать, потому что странная игрушка — необычный жест для Хана. Лея хотела поразмыслить об этом в одиночестве, а затем, наверное, дать волю миллиону других эмоций, которым не могла сопротивляться, иначе они просто взорвут её.       Хан утвердительно кивнул в ответ и повернулся, собираясь незаметно уйти.       — Хан? — шепнула она так тихо, что он едва услышал.       Он обернулся, а она замерла в дверном проёме, держа в руках огромную игрушку, её глаза выглядывали из-за головы крайт-дракона, широкие и карие, робко блестевшие.       — Спасибо, — прошептала она.       Прежде чем он успел ответить, дверь закрылась, и свет в комнате погас, погрузив коридор в почти полную темноту. Судорожно моргая, пока глаза привыкали к темноте, Хан застыл на месте и выругался себе под нос. Он почти желал, чтобы кто-нибудь открыл дверь и застал его — пустил всевозможные слухи, которые заставили бы принцессу беситься и вернули бы ему хоть какой-то контроль над ситуацией — так было бы лучше, чем столкнуться нос к носу с реальностью собственных чувств.