Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Город внезапно перестал казаться мне красивым и таким уж родным. Я даже злиться не имею права, потому что Тимофей отплатил мне той же монетой, что и я ему. Мы не были с ним в отношениях, значит, у него могли быть романы. Но он мог бы о них сказать, а не пытаться показаться мне хорошим мальчиком.       Когда происходит что-то подобное, мозг начинает работать гораздо активнее. Помимо того, что человек переживает целый спектр эмоций, он ещё и пытается это заглушить в себе. Пытается оправдать либо себя, либо партнёра. Я же не хочу ничего и никого оправдывать. Произошло, как произошло. Меня волнует только то, что у меня дико урчит и болит живот, что я оторвана от реальности из-за отсутствия сна и то, что я понятия не имею, где сейчас нахожусь. Передо мной какая-то детская площадка, которая больше похожа на тематический островок для игр детей. У них все площадки такие? Сажусь на скамейку и прижимаю колени к груди. Зачем я ушла? Что это меняет? Всё равно я не обладаю тем уровнем независимости, чтобы уйти куда-то в незнакомом городе. Я такая жалкая, я полностью завишу от Тимофея. Если его нет здесь рядом со мной, то я будто теряю дар речи и дееспособность вовсе. Я не могу никуда пойти, поехать, ни с кем погулять, поговорить. Я превращаюсь в ожидающую момента, когда её снова попользуют, вещь. Пусть звучит чересчур резко, но оно так и есть. И вот сейчас остаётся только надеяться, что Тимофей меня ищет, а не трахается со своей моделью. Да, внешность этой девушки меня раздражает больше всего. Она будто идеально выточена из камня. Идеальная пара для идеального парня. А я, как прыщ, меня просто выдавили. Никогда ещё не было так жаль прыщи. Они хотят не быть одинокими, перестать прятаться, а мы с ними так жестоко.       В стрессе я не воспринимаю время. Буквально пару недель назад я уже рыдала из-за Тимофея и из-за своей ничтожности. И вот, опять. Сижу на скамейке. Я – это мокрые плечи, мокрая кофта, мокрые трусы. Пока с меня не начинает стекать вода, как с водопадов Норвегии, я не шевелюсь. Потом встаю и готова кричать от злости и досады. Я точно заболею, потому что я в северной стране под дождём. Что может быть тупее?       Пока идёт дождь, я прокручиваю всё ссоры с Тимофеем в своём личном воображаемом кинотеатре. Все эти драматичные жесты, вроде хлопнуть дверью и уйти, дать пощёчину и отвернуться, рыдая, кричать, что всё кончено, размышлять, что я больше не смогу жить как прежде, и тем более падать обессиленной на улице от слёз – всё это хорошо лишь в теории, в фильмах. Бежать под дождём после расставания, стоять на коленях и кричать в небеса – это не реальная жизнь. И фильмы всё это навязали. Вообще-то, нет ничего крутого или поэтичного, даже нет ничего прозаичного в том, что я ушла. Я поступила как идиотка. А я взрослый человек. Но осознавая собственную тупость, я делаю так, что мне становится ещё больнее. На самом деле в такие моменты вас заботят вообще не глубокие переживания, а реально холодный дождь и промокшие трусы и носки. Вас раздражает сам факт, что вам доставляют и физические, и душевные страдания. Всё это в купе превращается в дикую ярость. Такую ярость я испытывала нечасто, будучи довольно сдержанным человеком во всём, что не касается Тимофея. Сейчас я понимаю, насколько беспомощна и мала. Я мала для этого мира. Я ничего в нём не понимаю, и, порой, даже не хочу узнавать.       Но как бы то ни было, как бы сильно меня не заботили ледяные капли воды Северного моря, моё сердце задало бешенный ритм и кровь устроила «Формулу-1» в моём организме. Я чувствую внутренний жар, но кожа холодная и липкая. - Ксюша? – я поворачиваю голову и вижу…Каиру? Случайно ли она здесь оказалась? Сомневаюсь.       Я хочу что-то сказать, но не выходит. Перед глазами темнеет, в ушах звенит и я..я…дождь.

***

- Шикарная погода. Да? – Тимофей кружит меня, пока мы стоим на крыше его школы. Как приятно здесь оказаться снова. Даже не думала, что так люблю и скучаю по этому месту. Мы устроили тусовку на крыше, потому что сегодня и правда классная погода, и последний день каникул. Здесь все – Рита и её парень, Тимофей, Слава. Даже Лукреция. Здесь мои друзья. Из колонок долбит Slame. Мы с Ритой устроили шикарный зажигательный танец, а на словах «В такт бёдрами, смотрит на меня глазами голодными, тёмными» неестественно сильно раскачивали нашими задницами. Тимофей хватает меня на руки и целует своими солёными от шашлыка губами. Поцелуй перерастает в очень жаркий. Я издаю стон, который слышно по всей крыше. - Тише, - шепчет Тима, пропуская руку мне под топик. - Я ненавижу вести себя тихо, когда твои руки на моём теле, - я улыбаюсь ему и закусываю губу.       Сейчас уже почти вечер, и мы все в трепетном ожидании заката. Мы проводим лето и напьёмся. Завтра на учёбу одной мне, так что пить можно всем, кроме меня. Но я и не собиралась. Я танцую с Машей, со Златой. Здесь даже Юля со своим парнем. Они выглядят как пара молодожёнов, которые тихо смотрят друг на друга, но притом оторваться не могут от страстных глаз партнёра. Их не слышно весь вечер, но что-то мне подсказывает, что их будет слышно ночью. Рита тоже ввязалась в отношения, но они кажутся довольно опасными. Мне ли говорить о токсичности, учитывая то, как всё началось у нас с Тимой и как всё в итоге чуть не закончилось. Я и Тимофей в ссоре из-за очередной измены. Мы не моногамны. Оба. Но мириться с этим не хотим, потому что мы предпочитаем ошибаться, а потом наказывать друг друга всевозможными садистически-сексуальными способами. Через четыре недели у нас свадьба. Я почти уверена, что не смогу быть хорошей женой, но я так сильно люблю его.       Когда до заката остаются считанные минуты – мы подходим к самому краю и похожи на сатанистов или сектантов. Мы берёмся за руки или обнимаемся и просто смотрим на солнце. Нас так много, что Маше приходится сидеть у парня на спине, Рита залезла на плечи своему парню-качку, который на всё готов ради этой маленькой блондиночки.       Парень Лукреции сидит у неё в ногах, а Лу держит его за плечи. Я стою перед Тимой, но неразрывно сжимаю ладонь Юли. Её парень смотрит не на закат, а на Юлю, что смущает всех, кроме самой Юлии. Злата стоит с Данилом, и сейчас я вижу, как они идеально подходят друг другу. То, как он бережно держит ладонь на её талии, меня вдохновляет. Илья стоит в гордом одиночестве рядом со Славой, но выглядит абсолютно счастливым. Все сейчас в предвкушении какого-то чуда.       Закат начинает багроветь и становится всё более яркими и резкими. Внезапно вся наша толпа разваливается, и цепочка рушится. Из неё выпадает одно звено – Тимофей. В следующую секунду я слышу его крик и мольбу. А потом – его размозжённый череп от удара об асфальт. Красный вовсе не закат, а его кровь. Он внизу. Он упал с крыши. Я оборачиваюсь и понимаю, что никого из моих друзей нет. Без Тимофея я абсолютно одинока. Но за мной стоит Дориан с довольной ухмылкой. Это он его уничтожил. Он убил мою любовь. Дориан целует меня, и я чувствую, как его поцелуй отравляет мою кровь. Я чувствую негасимую ненависть в себе. Ярость, кровожадность и неконтролируемую страсть к разрушению. Я открываю глаза и вижу всех своих друзей снова. Мёртвых. Маша лежит, вцепившись в руку своего парня. Он явно пытался её защитить, но не успел. Илья лежит лицом к краю крыши. Рита ещё шевелится и пытается добраться до своего любимого, но у неё не получится это сделать. Юля сжалась клубком, а руки её парня обвивают её маленькое тело, но это им не помогло. Златы вовсе тут нет. Полагаю, она там же, где и Тима. Я подхожу и добиваю Риту. Вовсе не Дориан убил их. Это всё сделала я сама. Я уничтожаю себя и всё вокруг себя. Я – причина моих бед. Мне нет места в этой жизни. Я подхожу к крыше и прыгаю. Я лечу слишком долго. Кажется, что это бесконечный путь в бездну. Но я слышу хруст, а после него – звенящую тишину.