Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Просыпаюсь и понимаю, что почти полностью лежу на Тиме. Моя нога, половина тела и руки на нём. Боже мой, я его не придавила? Сдвигаю ногу и чувствую, что очень сильно возбуждена. Опять что ли сны мучают? Чёрт возьми, я снова хочу его…и у меня есть одна идейка…       Иду за своим чёрным бельём, которое вчера постиралось. Беру свой мраморно-чёрный, и к тому же полупрозрачный халатик с поясом и быстро одеваюсь. К моему счастью, Тима спит на спине. Так что занять позу наездницы будет несложно. Залезаю на него и трусь о его член. Потом бужу поцелуем в шею и ямочку между ключицами.       Сейчас часа три ночи, но какая разница? Для секса всегда есть время, когда тебе двадцать! — Мм, — Тима открывает глаза и кладёт руки на мою попу. Он оглядывает мой внешний вид и замечает просвечивающееся бельё. Вчера он его так и не рассмотрел. — У меня есть потребности. И я очень голодна, — я говорю тихо, с придыханием… — Дьяволица ты, а не ангел. — В моём тихом омуте…помнишь? — Да я бы с каждым твоим дьяволом переспал! — Тима целует меня и вдавливает моё тело в своё. Я медленно развязываю свой пояс и вытаскиваю его из петелек. — Используй это, — я машу поясом перед Тимой. Я, разумеется, знаю, что он мне ответит, однако всё равно рискну. Мазохистка я, извращенка или бесстрашная — понятия не имею. — Нет, Ксюш. Без этого. — Свяжи меня. Я хочу этого, очень сильно хочу, — пусть вылечивает свои страхи на практике. Я готова, я всё это пережила и не зацикливаюсь. — Неправда. — Мне приснилось это, и я вся уже теку, Коротков. Knulle meg. — Почему из всего норвежского ты выучила слово сексуальный и фразу «трахни меня»? Ты точно извращенка посильнее моего. — Это точно. Так ты возьмёшь пояс?       Тимофей сдаётся и берёт пояс. — Но обещай, что скажешь мне, если что-то пойдёт не так. — Я закатываю глаза. — Но сначала, — Тима стаскивает с меня халатик. — Встань. Я хочу это видеть.       Я встаю с кровати и позирую для Тимофея. Чулки, лифчик, трусики…чёрт, я сама от себя возбуждаюсь. Это высшая степень самолюбия. Я стараюсь не смотреть вверх, потому что там моё отражение, и я сразу готова буду кончить. Ах, как я разошлась-то, просто огонь. — Раздевайся. Медленно. Погоди… — Тима поднимается с постели. — Что это? Подойди ко мне.       Я подхожу, но не понимаю, что его привлекло. Ах да! Тату… Тима трёт пальцем рисунок, но он не стирается. На выступе тазовой кости я сделала маленькое тату, которое всегда будет напоминать о Тимофее. Пусть даже мы будем не вместе, он заслужил право быть в моей памяти вечно. — Это тату? — я киваю. Не понимаю, ему нравится или нет. — Ты написала на своём бедре слово «Космос»? Серьёзно? — именно так. Две буквы «о» в слове заменены звёздами. Я вовсе не орбита, а он — не космос. Мы только две звезды во Вселенной, которые столкнулись и взорвались, образовав новую реальность — любовь. Так что это тату — символ меня и Тимофея. — Когда ты это сделала? — Странно, что ты раньше не заметил. Мы же уже занимались сексом. — Я был увлечён процессом. Так когда? — В день моего рождения. Это мой подарок самой себе. Ты.       Тима наклоняется и целует эту надпись, а потом кусает выступ на моём теле. Я ахаю. — Продолжай, что начинала. Теперь я хочу на это смотреть ещё сильнее. — Мне станцевать для тебя? — я знаю, что это его возбудит. Тима кивает, и я принимаюсь за дело. Сейчас бы ещё музыку.       Вдруг Тима берёт пульт от колонок и включает «Trust» CUT. Лучшая музыка для стриптиза в данных обстоятельствах… Медленно спускаю лямки лифчика и разворачиваюсь к Тиме спиной. Начинаю покачивать бёдрами и опускаться всё ниже. Потом поднимаюсь и перекидываю волосы через плечо. Мои волосы очень длинные, и сейчас они закрывают ему весь вид. От этого всё выглядит ещё более интригующе. Медленно двигаюсь в такт музыке и провожу руками по своему телу. Веду их всё ниже и ниже… Я слышу, как Тимофей тяжело дышит. Закусываю губу, но это движение исключительно инстинктивное. Момент, когда в тебе рождается дьявол — восхитителен. Я как раз на этой стадии.       Мой танец затягивается, и начинается следующая песня «Put it on me» в исполнении Matt Maeson. Очень сексуально выходит. Когда на мне остаются только трусики, я подхожу к Тимофею. Он садится на кровать и целует меня так, словно действительно имеет законные права на моё тело. Я закусываю его губу и посасываю. — Не то сосёшь, малышка. — А где же то самое? — и пусть мне будет неловко за всё, что я делаю сейчас, но в душе нет места чопорной мне. Есть только место распущённой и горячей Кей. — Найди. И я буду очень строго оценивать твою работу.       Я улыбаюсь и стягиваю одеяло с кровати, бросаю его на пол. Затем туда отправляются трусы моего командира. Не знаю, откуда во мне все эти навыки минетопроизводства, но сейчас я радуюсь тому, что умеет мой рот. Будто у меня проявляются сверхъестественные способности. Суперсексгёрл. Надо будет взять псевдоним. Я обвожу языком головку члена и вижу, как Тимофей закидывает голову. Он уже не может быть спокойным. Минет — это оружие, и сейчас я поняла, как его использовать. Когда Тима уже почти доходит до точки кипения, я прекращаю. В этот раз я пытаю его.       Когда я в очередной раз останавливаюсь, Тима не выдерживает и берёт меня за волосы. — Хватит играть. Кажется, ты должна быть связанна, — я вытираю губы и сексуально облизываю палец. Тимофей матерится на своём любимом норвежском, отчего между ног становится невыносимо мокро. Влажность в комнате явно выше нормы. Кажется, у меня сейчас начнут кудрявиться волосы от такого водосодержания.       Тимофей связывает мои руки и закрепляет их на спинке кровати. Потом отходит и просто смотрит на меня. — Знаешь, есть плюсы в современных квартирах с современными люстрами. — Что? — это он о чём? Вдруг вся комната становится фиолетовой. Буквально вся заливается тусклым фиолетовым цветом. — Ну что, сделаем фиолетовый цветом страсти? — В моей жизни это случилось ещё в шестнадцать лет.       Тимофей тянет меня за ноги, чтобы я вытянула руки и положила голову на подушку. Я поднимаю глаза к потолку и вспоминаю, зачем мне всё это. Отражение. Видеть всё, что происходит у вас с любимым человеком в постели со всех сторон неимоверно круто. Может, я и фетишистка в плане зеркал, но это заводит. — Нравится на себя смотреть? — Тима спрашивает, но я поглощена разглядыванием своего отражения в зеркале. Из колонок в стенах вдруг раздаётся звенящая тишина. — Без музыкального сопровождения? — Сейчас у меня запоёшь ты, — Тимофей раздвигает мои ноги, и я действительно издаю стон. Плечи, вообще-то, уже хотят, чтобы я опустила их вниз. Руки затекают, но от этого предвкушение становится более горячим. С меня слетают трусики, да я как-то и не скучаю по ним. Тима медленно, ужасно, непростительно медленно, целует мою ногу и подбирается к главному месту в данную секунду. Он проводит пальцем вдоль меня, и я вижу, что палец полностью в свидетельстве моего физического желания. Я смотрю на грудь Тимы, когда он проводит этим пальцем вдоль своего тела, а потом на его спину в отражении на пололке, на его мышцы, и начинаю дрожать. — Целуй, — Тимофей наклоняется ближе ко мне ровно так, чтобы я могла дотянуться до него и слизать то, что только что оказалось на его теле. Но это не так легко… ещё бы несколько сантиметров. — Ты не мог бы… — мне нравится Тимофей сейчас: строгий, собранный, но страстный и, главное, мой. Он только со мной и только для меня. Но вот чувствовать себя абсолютно подчинённой немного странно. — Что? — Подвинуться… — Тима секунду смотрит на меня, а потом делает недовольное лицо. — Думаю, всё уже высохло. — Я чувствую, как начинаю краснеть, будто разочаровала кого-то. Хотя, в ходе нашей игры, а это именно игра, я разочаровала Тиму. Полагаю, должно последовать наказание.       Тима вставляет в меня большой палец и надавливает изнутри. Боже, я пытаюсь не думать о сексе, но именно сейчас включить мысли не получается. Я начинаю постанывать и хныкать, тогда Тимофей вынимает палец и облизывает его сам. — Ты так долго не продержишься. Кончишь, как только я войду. Так не пойдёт. — И что, будешь вечно держать меня вот так? — как я вообще ещё связно говорю? — Нет, ни за что, — Тима улыбается и тянется к моим рукам, — ты сделаешь это сама.       Он быстро развязывает мои запястья и подвигает кресло к кровати. Он устраивается в нём, а я лежу на постели. — Ты серьёзно? — он же сказал: «Только я». А до этого говорил, что нормально к этому относится. Ох уж эти его переобувания… — Да. Так оргазм не будет слишком сильным, и мы сможем продолжить, — но вопреки моим убеждениям, мне два раза повторять не нужно. Я раздвигаю ноги и просовываю руку между них. Я пытаюсь сделать это, трогая только клитор, чтобы внутри меня находились только части тела Тимофея, но как раз-таки он настаивает на другом. Я вставляю в себя палец второй раз за всю свою жизнь. Сначала мне надо привыкнуть к таким ощущениям. Я вою от того, как сильно возбуждена. Совокупность разных манипуляций, в особенности стонов Тимы, заставляют меня кончить. Пока я немного не в себе, Тима снова завязывает мои руки и принимается за меня сам. Он сдвигает мои ноги и перекидывает их на одну сторону. Тима сразу входит в меня, хотя я ещё от предыдущего не отошла. Такая поза имеет свои преимущества: плотнее сжаты ноги — плотнее сжат член внутри меня. И я сама получаю более острые ощущения, но от этого не хватает контактов тел. Я вскрикиваю и уже мало чем присутствую в своём теле. Моя душа превратилась в аморфную субстанцию, способную только кайфовать. Тимофей ложится на меня и резче вторгается в моё сугубо личное пространство. Затем он переворачивает меня на спину и закидывает ноги на свои плечи. Сейчас это больше похоже на позу для йоги. Мышцы горят от такой растяжки, но горит всё тело, так что пошли бы эти мышцы со своими жалобами. На теле начинают проступать капли пота. Я открываю глаза и вижу напряжённые спину и ноги моего мучителя-искусителя. Я взвизгиваю и кончаю. Тимофей тоже. Я кладу ноги на постель и пытаюсь отдышаться. Тимофей развязывает мои руки и ложится рядом со мной. Я обнимаю его и целую в грудь. Мы молчим и смотрим друг другу в глаза. Я тянусь к его губам и целую. Этот поцелуй сразу становится катализатором для новой волны желания. — Я хочу ещё. — Уже? — Ты устал? — в свете фиолетовых светодиодов Тимофей ещё более неотразимый. — Нет, — мужчины редко обладают способностью признавать свои слабости.       Я расплываюсь в улыбке и целую Тиму в шею. Он кладёт руки на мою спину и пальцами гладит кожу. Я медленно спускаюсь ниже. Я добираюсь до соска и немного прикусываю его. Тима издаёт стон, причём очень грубый. — Крошка, не только на женском теле соски обладают повышенной чувствительностью.       Вот как? У меня есть потрясающая идея. Я закусываю сосок Тимы и тяну его зубами. Тима шлёпает меня по попе. — Не шали. — Не приказывай мне, — я беру член Тимы в руку, и рада, что он действительно не устал. Я трогаю пояс, лежащий под головой Тимофея. Я была связана, а вот он… Я вытаскиваю пояс и сажусь на Тимофея. — Пора бы и мне с вами поиграть, господин Коротков. — Ни за что, — Тима активно машет головой в знак отказа. — Почему? — Тима молчит. — Ты не хочешь терять власть над ситуацией, да, милый? Я провожу поясом вдоль его тела. — Я не хочу оказаться в беззащитном положении. А вдруг что… — Что? — Вдруг надо будет тебя защищать… — Мы одни в запертой квартире в одной из самых безопасных стран. Коротков, у тебя просто потребность всё контролировать. Доверься мне, я же тебе поверила. Отплати мне тем же. Обещаю, я просто немного наслажусь своей властью, и сразу верну трон тебе. — Тима раздражённо смотрит на меня. — Я могу просто тебя не трогать, убрать руки за голову. — Так не интересно, — кажется, в этом сражении я не одержу победу. В голову приходит более серьёзная мысль, которая касается самого хрупкого механизма, созданного природой — психики. Что, если у него это вызывает ассоциации с наручниками?.. Я уже собираюсь слезать с Тимы, как он вдруг соглашается. — Но будь поаккуратнее. Dritt, — я немного неловко связываю его крепкие запястья, потом провожу руками по каждой татуировке. Решаю тоже немного покусаться. — И это ты называешь «поаккуратнее»? — Тебе же нравится, — я глажу Тиму по щеке. Он смягчается. Думаю, он видел достаточно. Хочу полной власти. Я достаю из сумки маску для сна и машу ей перед лицом Тимы. — Нет. — Да… — Ксюша, нет. — Stol på meg, min kjærlighet, — выдаю я на норвежском. — Хоть и с диким акцентом, но ты говоришь на норвежском. Ты что, знаешь его и притворялась? — Доверься мне. — Повторяю я на русском. Тима кивает. Я надеваю на него маску, а потом отхожу, чтобы насладиться работой.       На самом деле, я не хочу делать ничего эдакого, просто хочу его. Я усаживаюсь сверху, беру его член в руку и готовлю нас обоих к тому, что нам понравится. Когда Тимофей, а точнее, конкретная его часть, достаточно окрепла, мы начинаем заниматься реальным и вполне буквальным сексом. Тима рычит, и я понимаю, что ему нравятся ощущения, которые дарят лишения движений и зрения. Я кончаю первая, и почти сразу принимаюсь за Тиму ртом. Снова. Параллельно с этим я доставляю удовольствие ещё и себе, и в этот раз безо всякого стеснения. Когда мы оба в который раз кончаем, я слабыми руками развязываю Тиму, повязку он снимает сам. Я утыкаюсь лицом в его грудь. В комнате пахнет сексом, потом и любовью. Это такой пьянящий аромат. — Это нормально, что я не могу отдышаться? — Если бы я знал. Сам не могу, — Тимофей посмеивается. Я рисую невидимые узоры на его груди. — Фиолетовый явно наш цвет. — Чёрт, я теперь буду возбуждаться от этого цвета. С тобой хоть что-то может быть антисексуальным? — Смешно. — Это было очень горячо. Это было хлеще, чем в райском аду. Тебя нельзя пускать в Преисподнюю. Ты же там всех с ума сведёшь. — Черти будут плясать под мою арфу. — С этим даже сложно поспорить, — Тимофей убирает волосы мне за уши, — длинные волосы — это, конечно, супер, но как же я боюсь спать, когда они распущены. — Я буду заплетать косу, не переживай. — Можно я заплету тебе косу сам? — эта просьба меня удивляет. Он уже мыл мою голову, но заплетать косу… — Ну, давай. Только их надо расчесать и обработать спреем для волос. — Тогда расчеши и обработай. А я заплету. — Есть, сэр, — я встаю и иду в ванную. Расчёсываю волосы и смотрю на себя в зеркало. Щёки малиновые. Да всё лицо малиновое. Да что там, всё тело малиновое, будто я в бане парилась. Волосы все спутаны… Это будет сложно прочесать. Надо заниматься сексом с убранными волосам. Возвращаюсь в комнату, свет обычный, фиолетовая страсть сменилась тусклой обыденностью. Я сажусь на кровать и протягиваю Тиме резинку. — Заплетай.       Тима велит мне сесть спиной, а сам стоит. Он медленно убирает одну прядь за другой. Не сказать, что это лучшая косичка в моей жизни, но для сна годится. Мы снова ложимся в кровать. Уже пять часов утра, на улице светлеет, а мы поспали всего пару часов. — В плане секса ты раскрылась для меня по-новому, Ксюш. — С чего это? — Раньше я не думал, что тебе такое нравится. Чтобы так всё активно, жарко, и так страстно. — Ты издеваешься? — нет, ну он точно шутит. Вообще-то, мы это обсуждали! — Нет, и, если бы знал, не сдерживался бы. Но на словах одно, а на деле… — Думаешь, ты можешь меня удивить? — Да, потому что мне часто хотелось тебя трахнуть. И поверь, довольно экзотично. — Раньше ты об этом не говорил. — Делаю наигранно недовольный вид. — Ты часто мастурбировал, пока я тут? — мне интересно, насколько он мудак, потому что если ответ да, то он полный мудак. А ели нет, то абсолютный мудак, ибо я была гиперсексуальна. — Да. — Степень мудачества определена: полный. — Сколько раз и когда? — Тебе не надо знать! — Давай! Рассказывай! Я просто пизд…очень сильно нервничала. — Что ты там хотела сказать? — Тима посмеивается. При нём я не выражаюсь, но знал бы он, как иногда цветасто я посылала тех, кто мне не нравится. — Отвечай на мои вопросы, Коротков, — я сжимаю его член, и Тима сразу становится серьёзным. О боже, всего один отросток тела даёт мне такую власть. Очуметь! — Обычно на душ у меня уходит минут семь. Сколько я, по-твоему, мылся в последние дни? — Минут по двадцать. — Именно. Отпусти мой член, пожалуйста. — Я отпускаю. — Это всё? — два раза? Ну, в целом, это много. Но по лицу Тимофея вижу, что есть ещё. Так, моё любопытство распалено. — Давай, говори, Коротков, или я тебя кастрирую. — Когда пришёл из магазина, и ты сидела за работой. Я готов был кончить в штаны. Когда был выпускной, я отошёл переодеться, а потом вспомнил про твой разрез на платье…после бара, потому что твой топ — просто убийство. Надеюсь, ты его больше никуда не надевала. Такое только я должен видеть, уж извините за собственничество. — Нихрена себе. Да я сексуальна. — Есть в сексе хоть что-то, что тебя может смутить? — Вряд ли. Мои границы тебя ещё удивят! — Анальный секс? — Закрыли тему секса. — Я утыкаюсь носом в подушку. Тимофей смеётся и шлёпает меня по голой заднице. — Не волнуйся. Я не трону её, пока сама не попросишь. — Не попрошу. Не надейся, — Тимофей лукаво смотрит на меня. И почему мужчины так хотят засунуть член в задний проход? Им одной дырки мало? Мы же не просим у них отрастить второй член… — Мы уже не поспим. Я предлагаю, выспаться днём, а сейчас поесть где-нибудь. Я зверски голоден. — Я тоже… — я приподнимаюсь на локтях и смотрю на Тиму сверху вниз. — Моя физическая форма не так хороша, ещё одного подхода я не выдержу, ненасытная моя. — Ты там как-то хотел попробовать…ну, вместе… — может, действия меня и не смутят, но говорить свободно о фантазиях довольно трудно. — Дай руку, — Тима понял, что я хочу сказать. Я протягиваю руку, и он кладёт её на свой член и начинает водить. Мы ложимся лицом друг к другу. Когда я понимаю всю механику действий, Тима оставляет меня справляться самостоятельно. Его же рука находит мои уязвимые места. Мы смотрим друг другу в глаза и получаем удовольствие от всего процесса. Когда мы кончаем, (в который раз за сутки, я уже со счёта сбилась) Тима предлагает пойти и всё-таки поесть реальной еды. — Поддерживаю! — встаю и начинаю одеваться. Я такая счастливая! Из меня прёт счастье! Я улыбаюсь сама себе. И хочу прыгать по всей комнате, хочу смеяться и целовать его.       Надеваю джинсы и лифчик. Хочу надеть свитер, но он в стирке. Иду в ванную, пока Тима заправляет кровать, хотя постельное бельё надо бы в стирку. Мы неплохо позабавились. Я проверяю, точно ли нет рядом Тимы, и начинаю скакать по ванной. Меня разорвёт, меня точно сейчас разнесёт блёстками и серпантином по стенам ванной комнаты. Кто-то звонит в дверь. Кого могло принести так рано?       Тима надевает шорты и идёт открывать. По нему видно, что он тоже не представляет, кто там. — Я вернулась. И ты прав, я люблю тебя, — слышу я женский голос из коридора и немедленно выхожу. Но лучше бы я умерла. Там Тимофей и какая-то девушка. Она целует его. И он её…и руки Тимофея на её талии. Но он явно не пытается её оттолкнуть. Эта девушка на пару сантиметров ниже, с модельными ногами и грудью третьего размера. Она сошла со страниц глянцевого журнала. Я поворачиваю голову и вижу ту же даму на фотографии в рамке на стене. Они…       Сейчас ощущение, что я с Тимофеем кажусь себе маленькой девочкой, приобретает иной характер. Я маленькая и настолько незаметная, что они даже поцелуй не прерывают. Боль от измены, причём такой, пронзает мгновенно. И вот я уже рыдаю. Рыдаю, как чёртова дура прямо на глазах у этой шлюхи! — Коротков! — я обретаю голос. Мы же буквально минуту назад были счастливы и довольны, так в чём же проблема? — Ксюш, — Тима растерян. Он может сказать: «Дорогая, это не то, о чём ты подумала», но по его лицу видно, что это как раз то, о чём я подумала. Это его девушка — бывшая или нынешняя. Та, о которой он умолчал. Та, которая наверняка спала с ним, потому что так не целуются, если не было секса. Дело не в факте измены, а в том, что он умолчал, не придал этому значения. А ведь я так переживала о том, что храню секреты, а его даже не колышет, что за его спиной одни только тайны. Я проношусь мимо них и выбегаю из квартиры. — Ксюша! — Оставь её. Она уже прошлое, — слышу я женский голос. Я — прошлое. Как же быстро наступает это прошлое. Люди стараются не жить прошлым годами, привыкают к переменам, расставаниям. И он смог. Буквально за пару секунд смог. Как же так?       Выбегаю на улицу в свитере и носках, я даже обувь не надела! Я просто убегаю подальше. Я плачу и, мать вашу, только что расколола сердце снова. Я задыхаюсь, я не хочу дышать! Убейте меня. Убейте, прошу! Мысль броситься с моста в Сверенное море сейчас кажется лучшим выходом. Но это лишь на мгновение. Как и любая влюблённая — я оборачиваюсь в надежде, что Тимофей хотя бы выбежит за мной. Но этого не происходит. И потому бегу всё дальше. Я иду вдоль набережной и бью себя по ногам. Как же так, как я могла вдруг поверить, что он два года обходился без секса и физического тепла? И почему это произошло именно после нашего лучшего секса? По всей видимости, прощального. Он мне соврал, хотя это была бы даже не измена. Но он меня обманул.       Ещё и дождь начинается. В Норвегии это не редкость, но только с моим уровнем везения я могла оказаться одна под дождем, почти раздетая и босая, в незнакомой стране без гроша в кармане и теперь уже без самоуважения. Иду всё дальше и дальше. Заворачиваю туда, куда хочется, хотя сейчас уже ничего не хочется.