what can i do just to keep you around?

в утро воскресенье юта написал с десяток сообщений чону, половиной из них были стикеры, треть — приветственный слова и одно сообщение с домашней фотографией. они так и остались без ответа. утро чону началось со строгого тона матери: — ты не хочешь мне ничего рассказать? — парень лишь смазано ответил вопросом на вопрос: — о чем именно? — я буду ждать тебя на кухне, поговорим о школе, — потом хлопок дверью заставил чону проснуться. тогда-то он и увидел свой включенный телефон с пролистанной перепиской на несколько дней вверх. в голове начала складываться страшная картина, как его мама берет телефон, разблокирует и читает переписки. самое ужасное, что она точно прочитала сообщения юты, где он писал о том, что чону очень милый, даже когда просто дышит, а ким в свою очередь прислал селфи, с очень смущенным лицом. гулко стучащее сердце не давало чону трезво соображать, поэтому парень, запутавшись в объемном одеяле, упал, роняя телефон. подняться было тоже не просто, помимо рук тряслись и ноги, не давая стоять. все вокруг плыло от страха, поэтом рот чону сам выдавал то, что было далеко от его собственных желаний. так чону добровольно предложил соглашение, по которому он честно не общается с ютой, блокирует его номер, но остается доучиваться год в этой школе. лицо его матери выражало тысячу и одну эмоцию неприязни, но, скрипя зубами, она кое-как согласилась на подобное, хотя доверять сыну мало хотелось. юта пытался дозвониться до чону, когда сообщения перестали отображать две галочки и надпись "доставлено", но телефон говорил, что абонент вне зоны действия сети. весь день накамото провел в попытках дозвониться до чону, но толку было мало, поэтому ночь была не менее тревожной. надежда, что ким встретится по пути в школу, исчезла, когда юта вышел на прямую дорогу к главному входу. хотя, честно говоря, к утру японец уже был сам не свой, ведь бессонная ночь дала о себе знать. зевая, юта дошел до класса, заглянув в соседний кабинет, где он обнаружил только лишь вещи чону, но не его самого, но на своем столе накамото видит сложенную вдвое белую бумажку, где аккуратным чонувским почерком написано "прости, мне нельзя с тобой общаться". мозг японца отказывался нормально думать, поэтому ему пришлось переваривать это ближайшие пару уроков, а после из раздумий его вывел хмурый тэен. — что с чону? — ли казалось был готов начать отчитывать юту, как воспитатель детского сада, но накамото рассеянно посмотрел на парня, ничего не говоря. — он так целый день сидит, кажется, что он заболел, — причитает марк, сравнивая температуру своего и накамотовского лбов. — тогда они с чону подцепили одну заразу на двоих, — тяжело вздыхает тэен, наклонившись ближе к лицу японца. юта явно выглядел нездоровым, но игнорирование окружающих, кажется, помогало справиться с душевной бурей внутри. — может его к медсестре сводить? — марк, как обычно, беспокоится больше остальных, поэтому помимо слов он еще неловко перебирает край кофты. — было бы славно, — тэен толкает накамото в плечо, пробуя обратить на себя хотя бы половину внимания парня. — эй, пойдем-ка, — юта не сильно сопротивляется, волочит ноги по полу, преодолевая один коридор за другим, пока его не приводят в мед пункт. медсестра лишь покачала головой на слова тэена о том, что у юты сложный период, который он пытается пережить, а после предоставила койку для накамото. в комнате пахло медикаментами и мятными конфетками, что были тут всегда, на соседней постели лежали бинт и ватки, оставшиеся от недавнего посетителя с побитым коленом. юте было все равно, где лежать и думать обо всем, что могло заставить чону игнорировать его. накрывшись одеялом с головой, парень пробовал уснуть, дабы не изводить себя больше, но мысли уж слишком сильно разъедали его. медсестра сказала, что отойдет на обед, когда на пороге появился бледный чону, что искал место, где он побудет один. — еще один с трудным периодом? — удивилась женщина, а потом стала быстрее подталкивать кима ближе к свободной койке. — ложись, бедолага, а я скоро вернусь к вам. юта оживился, когда дверь закрылась, а сквозь щель он увидел знакомую макушку. одеяло моментально полетело на пол, стоило японцу осознать, что они с чону одни в комнате. — чону, только не уходи, — ким при всем желании не смог бы убежать, ведь был так измотан морально, что физических сил не осталось вовсе. — будет глупо молча убегать, никому лучше от этого не станет, — впервые чону понимает, что он сам еще ребенок в отличии от юты, что пробует решить любую проблему. раньше ким думал, что это просто разное воспитание, но сейчас понимает, что накамото сам по-себе чуть более зрелый, чем другие. — юта, почему ты такой? и почему я не такой? — чону готов на стенку лезть от того, что у него не хватает воли вести себя так, как ведет накамото — уверенно, свободно говорить о том, что не нравится. почему он такой слабак? почему он боится? почему? — чону, если ты сейчас думаешь о том, как стать мной, то перестань. ведь я влюбился в тебя, а не в себя, — накамото усаживает чону на койку и, обхватывая чужое лицо руками, смотрит проницательно в уже слезящиеся глаза парня, — если у тебя что-то случилось, то тебе надо говорить, тебе нужно делиться этим, ведь мне важно знать, что с тобой, очень важно знать, понятно? — юта вытирает слезы кима с щек большими пальцами, — я хочу, чтобы ты мог доверять мне, чтобы знал, я здесь, я рядом, я тут. чону, послушай меня, ты мне правда очень-очень нравишься, я даже передать словами не могу, как сильно, — тяжело вздыхает накамото, а после целует чону в лоб. — я люблю тебя, — японец шепчет в самое ухо, заставляя рой мурашек пробежаться по телу. — юта, ты мне тоже очень нравишься, но у меня будут проблемы из-за этого, — ким накрывает своими ладонями большие руки накамото, прижимая их ближе к себе, дабы не терять связь с реальностью. — твои родители? — в ответ он получает кивок. — мы все решим, сейчас главное, чтобы ты не отталкивал меня. *** они лежали на одной койке, обнимаясь, юта гладил чону по спине и плечам, когда как ким обвил талию накамото и желал остаться в этом моменте навсегда. им уже было не страшно, что зайдет медсестра, которая пропала с концами уже на целый час, разговор даже успел зайти в ту русло, где они обсуждали что же случилось с этой женщиной, и где она может ходить. когда юта начал вставать, чтобы отправиться обратно на последний урок, чону не хотел отпускать парня. внутренний уровень тревоги кима стал зашкаливать от того, что накамото предлагает вернуться обратно, но, смотря на то, как сонный по вине самого чону, юта тратит последние силы, чтобы вытащить его, кима, обратно, корейцу становилось совестно, поэтому он сдался и, крепко держа чужую руку, пошел обратно на занятия. они пропустили обед, поэтому решили воспользоваться совместным уроком физкультуры, чтобы покушать на трибунах. юта во время бессонной ночи решил заморочиться над едой в контейнере, поэтому чону, открыв приготовленный для него обед, увидел аккуратно слепленные онигири, кусочки овощей, немного мяса и даже соевый соус. — даже после того, как я заблокировал тебя, ты все равно решил приготовить для меня обед? — чону чувствует, как щеки его краснеют, а в груди неприятно колет совесть. какой же он придурок. — да, — юта смотрит на одноклассников, что наворачивают круги по полю. — ты слишком хороший для меня, — он стыдливо вздыхает, не решаясь взять еду. — кушай, тебе надо кушать, — парень подцепляет палочками кусок жареного мяса и подставляет ко рту чону, другой рукой подстраховывая, чтобы еда не упала на одежду. ким, сначало медлит, а потом видит в уставших глазах накамото мягкость и поддержку, и он открывает рот, принимая угощение. — вот так вот. — спасибо, — улыбается чону, а на душе сияет у юты, что сам не понимает как так быстро влюбился в солнечного мальчика из паралелли. ким совсем другой, он не такой, как кто-либо другой из его окружения был или есть, у ким есть особый шарм, о котором тот сам не подозревает и по большей части скрывает. накамото любит то, как чону краснеет, как смеется, как говорит и то, как ведет себя. нравится смотреть, как глаза чону сияют, когда тот взбудоражен. ему нравится ким чону, весь и полностью, и он уверен, что чону еще покажет себя с другой стороны, раскроется, как бутон цветка. — почему мы бегаем и задыхаемся тут, а эти двое кормят другу друга обедом и чуть ли не целуются? — ожидаемо возмущается доен, рукой взмахивая в сторону юты и чону. — знаешь, лучше они будут вот так вместе сидеть, чем порознь и невдуплять, что к чему, — тэен присидает на корточки, а колени звучно хрустят. — послушай себя, ты же сейчас рассыпешься! — доен усмехается и смотрит на парня сверху вниз. — будешь тогда урну с прахом целовать или надгробный камень, — ли самодовольно смеется и корчит рожу доену, а стоящий рядом марк так смеется, что даже подпрыгивает и шлепает кима по плечу. — я не успеваю поспевать за их развитием отношений, — вклинивается в разговор джонни, разминая спину. — главное, чтобы у них все не закончилось ссорой какой-нибудь, разбитым сердцем и громкими криками, — читтапон смотрит с прищуром на двух друзей, а потом замечает, что они совсем вялые и не такие радостные, как должны быть. — что-то все же не так. — о чем ты? — джонни искренне не понимает о чем его парень говорит, но пытается понять, положив руку тому на плечо, словно так станет легче. — согласен, они не могли так сильно поссориться и так быстро сойтись, — тэен обнимает свои колени и смотрит на трибуны, — я думаю, что это какая-то внешняя проблема. — да, скорее всего, — соглашается таец, гладит енхо по руке, а потом идет сдавать необходимые нормативы.

***

юта говорил, что надо общаться словами через рот, но чону слишком напуган, чтобы быть таким же, как тот, кто нравится ему, поэтому сейчас чону не может даже прикоснуться к ручке своего же дома, боясь оказаться в той гнятущей и давящей серой атмосфере, что разъедает его изнутри, словно щелочь. чону не хочет быть, жить и существовать в этом доме, где за любое действие может получить осуждающий взгляд, возглас или того хуже целую ссору. простыми словами — он ходит по минному полю. единственное, что сейчас двигает чону — приободряющий и сладкий поцелуй, который он получил от юты перед тем, как свернуть. накамото взял с парня слово, что тот поговорит с родителям о том, что ему не должны перекрывать кислород, взамен на это, юта скажет ему кое-что важное. в момент, когда чону был готов дернуть за ручку дверь и зайти в дом, сзади послышался шум машины, а затем парня окликнул знакомый бас. — чону, можешь подойти, пожалуйста, — внезапно засосало под ложечкой, а ноги стали совсем ватные. парень повернулся лицом к дороге и, сжимая челюсть, направился к отцовской машине. дорога казалась бесконечной, а отец все дальше и дальше. он слышал свое дыхание и сердцебиение так отчетливо, словно любой звук усиливали и проигрывали в сто раз громче. — пап, я... — и вновь голос парня дрожит, как натянутая струна, а чону правда хочется сказать про свои чувства, но он боится, всего боится, ему невыносимо страшно и тревожно от одной мысли, что все будет хуже, чем сейчас. — чону, помолчи и послушай то, что я скажу, — парня трясет и, кажется, он начинает задыхаться, но потом голос отца становится мягче, — чону, я случайно увидел тебя с тем парнем, — младшему киму хотелось сбежать куда-нибудь, но он обещал юте, что поговорит словами через рот с родителями, а сейчас послушает речь папы, чьи эмоции было сложно прочитать. он либо очень устал и выглдят злым, либо просто думает и подбирает слова, но все так же выглядит злым. — я не знаю о чем вы говорили, но я видел твой встревоженный взгляд и не менее обеспокоенные глаза того парня. из чего я смог сделать вывод, что он тебе дорог, как и ты ему. я так же видел, что ты не можешь зайти в дом, боясь последствий или же просто своей матери, скажу честно, что я тоже не в восторге от ее поведения, но она просто... — мужчина замолкает, — нет, я не могу найти или хотя бы придумать оправдание для этой женщины, — мужчина усмехается, поглаживая двумя руками руль, — так к чему же я все веду, скорее всего, я еще не понимаю эти твои интересы, но и не могу насильно заставлять тебя делать что-то, что тебе не хочется, и это будет абсолютно неправильно. короче говоря, я надеюсь на твое благоразумие и здравомыслие, сын, — мужчина наконец смотрит в глаза парню, а с души чону падает огромный груз, что перекрывал дыхание. теперь он чувствует, что у него есть поддержка не только таких же подростков, как он сам, которых слушают от силу пару раз. — так ты, получается, разрешаешь мне делать, что мне самому хочется? — чону круглыми глазами смотрит на своего родителя, нервно сглатывая. — в пределах разумного разумеется, но не забывай, что мы все еще ответственны за тебя в силу твоего возраста, поэтому не делай глупостей, — мужчина немного хмурится, но не от злости, а от того, что ему приходится немного отпустить вожжи и дать сыну свободу и ту самую юность, о которой тот мечтает. парень подрывается с места и крепко-крепко вцепляется в отца, обнимая за шею, словно это последний разговор в их жизни. адреналин внутри чону, что постоянно выбрасывался в организм последние пару минут, сейчас растворялся, а чону ощущал себя заново рожденным. *** как только дверь в дом за чону закрылась, то внутри постепенно начал твориться хаос, в котором младший ким определенно не хотел участвовать, но приходилось. мать кричала сначала на сына, потом на мужа, кидала тыкала в них пальцем, обвиняла в сумасшествие, а когда сорвала голос, то объявила байкот и перестала вообще с ними разговаривать. это были худшие два с половиной часа жизни для чону, что стойко отстаивал свои права, как ему и хотелось. внезапно пробудившиеся отцовские чувства в отце чону заставили мужчину даже прийти к парню перед сном пожелать спокойной, в буквальном смысле, ночи, и если бы не упадок сил, то чону еще бы всю ночь вертелся и не мог уснуть. споры и ссоры продолжались еще около недели и всегда начинались из-за пустяка то не помытая посуда, то обувь неправильно стоит, один раз ругань началась из-за того, что юта проводил чону до дома, а мать увидела это. в один день женщина просто замолчала и стала делать вид, что она не знает ни своего сына, ни мужа. и если мистер ким был отчасти даже рад такому исходу, то чону еще больше накручивал себя и желал, чтобы этот период жизни поскорее закончился. помогали ему не упасть в отчаяние друзья, особенно доен, с которым чону нашел общий язык во время одного из обедов. они даже образовали свой мини клуб ненавистников брокколи из двух человек. эти маленькие радости заполняли большую пустоту, что чувствовал ким будучи дома. хоть и отец встал на его сторону, но он все еще не был с ним близок, чтобы разговаривать по душам. тогда чону стал разговаривать с тэеном и джонни, что явно бы стали лучшими отцами в этом мире. читтапон больше проявлял ласку и заботу в виде действий, а не словами. а вот юта... юта изо дня в день предугадывал то, что хотел чону, словно накамото читал мысли или видел будущее. он замечал даже те моменты, когда ким не хотел идти домой, поэтому японец вел его через парк, где они могли остановиться посидеть, послушать музыку и просто отсрочить момент возвращения домой. в одну из таких прогулок юта вновь сказал, как он сильно любит чону, заставляя того краснеть и смущаться, а после очередного, уже привычного и родного, поцелуя накамото предлагает не упускать время и начать встречаться. — встречаться-встречаться? действительно отношения? — парень переспрашивает, словно у слова "встречаться", сказанного ютой, есть другое значение. — да, чону, встречаться-встречаться, прям отношения, в которых мы ходим не гулять, а на свидания, держимся за руки не потому что так привыкли, а потому что мы состоим в отношениях, а еще целуемся и прячемся за углами, чтобы нас никто не видел, как в романтических фильмах, так же мы можем пойти ко мне и... — чону затыкает юте рот, широко раскрывая глаза, потому что знает, что ему будет неловко от подобного предложения. — хорошо, хорошо, только не стоит говорить о таком при всех, — ким смущенно улыбается, перекладывая руку со рта на чужую щеку. — хорошо, котеночек, я напишу тебе длинное сообщение об этом, — он смеется так заливисто, что и киму становится смешно, и это действительно кажется смешной шуткой, пока юта не присылает действително длинное сообщение со своими фантазиями. теперь чону начал понимать, что накамото все их общение усиленно скрывал эту часть себя, где любая фраза может быть подвержена иному смыслу. теперь чону ходил по дому с красными щеками, пытаясь не прокручивать в голове слова юты. не то чтобы чону прям жаловался на своего парня, но треть переписки уже нельзя было кому-то показывать, поэтому ему пришлось сменить везде пароли иначе было бы неловко. иногда юта мог прислать что-то совсем неподходящее во время обеда, или когда чону гуляет с тэном (чаще всего происходило именно в это время), и ким уже не мог нормально участвовать в диалоге, как раньше. читтапон подозревал, что юта богохульник, но не думал, что все настолько плохо. если бы чону хоть кто-то предупредил о подобном, он бы все равно начал сближаться с ютой, просто потому что тянет. внизу живота тоже тянет, но иначе, когда юта поглаживает ушко чону во время поцелуя, или когда накамото салфеткой вытирает грязь у кимовского рта. — сейчас стошнит, — всегда фыркает доен, а потом, сам не замечая того, вытирает рот тэену. и все правда идет хорошо с тех пор, как отец чону поддержал его, словно вокруг больше нет решеток клетки, в которую загоняли кима. ему открыли двери в более спокойный мир, где есть люди, что его поддерживают, любят и дорожат им. показали мир, в котором помимо страха быть осужденным есть радость, нежность, уют, спокойствие, веселье, азарт и множество других ярких эмоций.