"Мы как спичка..."

Быстро, но аккуратно открылась дверь, и тёмную комнату озарил тоненький лучик солнца, вскоре скрывшийся за большой дубовой дверью. Взгляд серо-зелёных глаз метнулся к человеку, который только что зашёл в комнату. Комната маленькая и тёмная, её освещало только небольшое окно и парочка настенных фонарей, которые светили так тускло, словно не горели вовсе. Около стен напротив друг друга стояли две огромные колонны цвета изумруда. Посреди комнаты находился большой овальный стол, за которым сидел молодой подполковник, Павел Пестель. — А вот и вы, — как только за со тайником закрылась дверь, раздался громкий голос подполковника. Молча кивнув в знак приветствия, молодой человек сел на железный с мягкими подушками стул. Выслушав недлинный монолог, Сергей Трубецкой — так звали вошедшего, — возразил, постукивая длинными пальцам по столешнице. — Выступать только потому, что вас раскрыли, мы не станем, — после долгого молчания произнёс Сергей. — Следовало быть осмотрительнее. Теперь ваша задача — затаиться. А может и распустить общество на юге. Павел сделал глоток горячего чая, после чего перевёл взгляд с карты на Трубецкого. — Вы что думаете, Кондратий Фёдорович? — быстро спросил Сергей Петрович, чуть повернув голову в сторону. — Лично я не верю Павлу Ивановичу, — помешав чай ложкой, спокойно и неторопливо отвечал Кондратий Рылеев. — И не верю давно… — Кондратий Фёдорович, вам следовало бы знать, что такими словами не бросаются, — едва заметно поджал губы Павел, а взгляд перебегал с одного товарища на другого. — Ну-ну, помилуйте, Павел Иванович, — миролюбиво улыбнулся и сел ближе к товарищам за стол. — Ничего такого, о чём вы могли подумать, — поставил кружку на стол. — Я отлично понимаю, что вы не лжёте и лгать не станете. Просто, поймите, вы не сказали главного. Ведь, если мы выступим здесь — в Петербурге — не подготовившись, успеха ждать не приходится, — поэт на миг замолчал, словно подбирая слова. — А потери будут и очень большие. А тут вы, Павел Иванович, — в его голосе звучала ирония, а на лице появилась лёгкая улыбка. У уголков глаз пролегла веселая морщинка. — Ведь мы с Сергеем Петровичем — спичка, которая разожжёт всё, да и сгорит сама. Подполковник смерил взглядом Рылеева и процедил сквозь зубы. — Ваши слова оскорбляют вас самого, — поджал губы он и стукнул кулаком по столу, гневно смотря на Кондратия. — qu'il soit honteux de celui qui le pensait («пусть будет стыдно тому, кто так подумал»). — Честь имею, — так же не сводя взгляд с Пестеля, ответил поэт. Взяв карту со стола, Павел молча вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Комната погрузилась в гробовое молчание, и лишь редкое постукивание пальцев Трубецкого по столешнице разрушало эту напряжённую тишину.