Сомнамбула

Кошке снился страшный сон, Будто кошку слопал слон, И она принуждена Жить в животике слона. Ну, попала я впросак! Нет мышей и полный мрак. Ведь без окон сделан слон. Хорошо, что это сон! Валентин Катаев

Так или иначе, все, кто вставал на пути у Крейна, плохо заканчивали. Ещё никому это не сошло с рук. А те, кто поумнее и у кого ещё не атрофировался инстинкт самосохранения, как правило, вовремя уходили с дороги. И Эзра, скорее всего, это всё знал, однако всё равно рвался наперерез. Шёл по пятам, выслеживал, вынюхивал и мешал планы Джонатана. И Эзру нельзя просто убрать по щелчку пальцев, стереть его с лица этой клиники, потому что тогда подозрение, конечно же, падёт на Крейна. Проклятие! В будущем у Джонатана были планы набрать штат подручных, головорезов и негодяев, готовых за деньги сделать всё. Любую грязную работу. Будь у Джонатана шестёрки, прямо сейчас вопрос с Эзрой не стоял бы так остро. Непревзойдённого Эзру никто и никогда бы не нашёл. Или он продолжил бы существование, пребывая в полном забвении, сошедший с ума благодаря токсину страха. Нужен другой план. Такой, который можно воплотить сейчас, сегодня, завтра, а не в далёкой перспективе. Джонатан прошёлся по кабинету, обогнул стол и остановился у окна. Так всё-таки токсин? Нет, нужно что-то такое же радикальное, но не производящее много ненужного шума. При отравлении токсином все, как правило, кричат, а Крейну необходимо сделать всё как можно тише. К тому же всё равно встанет вопрос, куда деть тело, живое или мёртвое, а из клиники не так-то просто вывести-вынести бессознательного бывшего психиатра, перепутавшего все планы Крейна. Джонатан опёрся руками в подоконник и постучал по нему пальцами. Есть задача, но каково же решение? Он обернулся и посмотрел на кресло для пациентов. Ханна. Конечно же! Джонатан ведь уже провернул нечто подобное с надоедливой сестрой Тетчер! Итак, как же раздобыть страхи доктора Эзры? Сам ведь он, естественно, не поделится ими с Крейном. Значит, надо как-то его заставить сделать это. Как? Дано: Ханна, Эзра, токсин. Задача: создайте формулу для нейтрализации лишнего элемента под названием «доктор вездесуйка». Хм… А ведь у Джонатана есть более слабый токсин! Тот, который считался провальным экспериментом, потому что люди видели галлюцинации, но при этом не кричали, не корчились, не впадали в итоге в забвение. Прекрасно! Наука движется вперёд как раз за счёт вот таких ошибок! *** Крейн не был бы собой, если бы ему не удалось подстеречь Эзру через день. Он не следил за ним специально, но наблюдал при любой удобной возможности. И ждал. Джонатан умел ждать, это одно из его величайших умений. И удобный случай наконец выпал: доктор Эзра, то и дело нервно растирая ладони и вытирая лоб, подошёл к небольшому старому кофейному аппарату и скормил ему две долларовые купюры и вскоре получил за это стаканчик чёрного кофе. В этот момент Джонатан и не думал ничего замышлять — пока, но случай представился сам собой. Кто-то из медсестёр окликнул Эзру, и он отошёл в сторону, пока автомат наливал кофе. Мысль пришла мгновенно, и шанс нельзя было упускать. Джонатан быстрым шагом дошёл до автомата, выверенным, ловким движением достал из-за пазухи маленький пузырёк с бесцветной жидкостью внутри. Крышечка поддалась мгновенно, верная хозяину страха. Всё содержимое вытекло из пузырька в стакан с кофе и за несколько секунд смешалось с кофе. Вуаля. Шалость удалась. Так же быстро Крейн отошёл от автомата на прежнее место, радуясь, что поблизости так вовремя никого не было. Через минуту-другую Эзра вернулся за кофе и опустошил стаканчик в несколько глотков. Время пошло. На этот раз Джонатан проследил за Эзрой, тот вернулся в свой кабинет и больше не выходил. Крейн выждал десять минут, открыл дверь и вошёл внутрь. Эзра устало потирал лоб, склонившись над столом. — Я тут проходил мимо и решил обсудить с вами один момент. Доктор Эзра. Вам нехорошо? — театрально и в то же время участливо поинтересовался Крейн. Эзра как-то странно вздрогнул, будто его дёрнули за ниточку, призывая пошевелиться, и он посмотрел на Джонатана, подняв голову, но не выпрямившись. Невидимый личный кукловод плохо справлялся со своей задачей, поэтому Эзра выглядел как сломанная кукла, которую немедленно нужно починить. — Видимо, я устал… Не выспался, что ли… — Вам бы взять день-другой, отдохнуть как следует, — Крейн как бы участливо сдвинул брови, играя понимание. Эзра уронил руки на стол и вздохнул, затем перевёл взгляд, начавший затуманиваться, на Крейна. — Что вы хотели, доктор Крейн? Говорите побыстрее, мне и без вас не по себе. Джонатан не менее участливо сложил руки перед собой. — Я понял, что никогда не спрашивал у вас о том, чего вы боитесь, доктор Эзра. Что стоит на вершине пирамиды ваших страхов? Что-то банальное? Инсектифобия, агарофобия, арахнофобия. Эзра вытер рукавом вспотевшее лицо и попытался сфокусироваться на Крейне. — Именно за этим вы пришли, чтобы потратить моё время на идиотские вопросы? Он снова вытер лицо. — Постойте-ка… Это ваших рук дело… — Эзра уже странно растягивал слова, словно прямо сейчас внутри его тела происходило что-то в духе фильма «Куб». Он попытался подняться из-за стола, но тело уже переставало подчиняться ему. Он выставил перед собой ладони и посмотрел на них, перевернул их тыльной стороной и сглотнул. — Не вставайте, — ехидно ответил Крейн, — лучше приготовьтесь к тому, что дальше будет только хуже. Даю слово. Глаза Эзры странные, то стеклянные, то мутные, как у утопленника, и Крейну нравилось наблюдать за ужасными метаморфозами. Пожалуй, это даже приятнее, чем возможные вопли Эзры. — Вы видите насекомых? Они выползают из-под кожи? Или пока просто копошатся под ней? Есть такое насекомое: человеческий овод. Неприятное зрелище — для некоторых. Однако некоторые испытывают странное удовольствие, сродни АСМР, просматривая видео и наблюдая, как их личинок вынимают из кожи. И там уже подключается трипофобия. Джонатан неторопливо отставил стул, стоявший напротив Эзры, и сел, закинул ногу на ногу и сложил руки поверх. — Не сопротивляйтесь, доктор Эзра, это бесполезно. Поддайтесь страху, позвольте ему заполнить вас. Эзра посмотрел на Крейна болезненными слезящимися глазами, из-под полуприкрытых век. Лицо его красное, дыхание учащённое. А Крейн не терял время зря и продолжал: — Вам может казаться, что вы задыхаетесь, но это не так. Это всего лишь паническая атака. Согласитесь, ужасное ощущение. Умом вы понимаете, что ничто вам не угрожает, но облегчения это не приносит. И лекарства нет, зато можно отвлечься. Скажем, посмотреть видео с забавными животными. Однако сейчас у вас есть только я, и я постараюсь усугубить ваше состояние. Эзра вытер ладонью лицо, будто стирая его. — А я ведь даже не предполагал, что увиденное мне понравится, — с восхищением мастера продолжал Джонатан. — С удовольствием бы окунал вас в это состояние раз за разом, но, боюсь, у нас с вами всего одна попытка, прежде чем я избавлюсь от вас. Да, в затуманенном взгляде Эзры отчётливо читалась ненависть, беспомощная и изнурённая. — Впрочем, довольно растягивать моё удовольствие от ваших страданий. Лучше расскажите, чего вы боитесь, доктор Эзра. Что заставляет вас просыпаться в поту. Эзра беспомощно уронил голову на стол и впился пальцами в голову. — Вы чудовище, — простонал он. — О, и ещё какое! — согласился Крейн, растянув губы в садисткой улыбке. Затем он жёстко спросил: — Что вы видите, Эзра? Отвечайте! Эзра тряхнул руками и, тяжело дыша, ответил: — В детстве я… — пауза. — В детстве я боялся темноты. Эзра мутно посмотрел на Крейна: — Зачем я вам это рассказываю? Крейн сложил руки на колени и ответил: — Потому что нас с вами ждёт научный эксперимент. Итак. Вы боялись самой темноты или того, что могло скрываться в ней? Эзра молчал и смотрел на стол. — Я думал, что там монстры. И зомби. И людоеды. — Людоеды? — уточнил Крейн. Эзра кивнул. Его взгляд по-прежнему затуманенный, отрешённый. — Старший брат пугал меня ими. Он уронил голову на стол и зажмурился. — Крейн… Крейн… Чёрт бы вас побрал… Что вы со мной сделали? Это же вы… — вымученно пробормотал он. — Я не понимаю, что со мной… Джонатан в ответ усмехнулся. — Благодарю вас за откровенность, доктор Эзра, однако мне пора. Мне нужно навестить Ханну. Сегодня я в роли проводника: от ваших страхов прокладываю невидимый провод к ней. Посмотрим, что из этого получится. Надеюсь, к завтрашнему дню кто-нибудь обязательно умрёт. *** Эн плохо. Она как в клетке. Да нет, в том-то и дело, что она в клетке. Палата четыре на четыре, наверное. Правильный квадрат от угла до угла, прямоугольное окно с решёткой. Не палата, а склеп в натуральную величину. Эн устала мерить палату шагами и взглядом, она знала здесь каждый дюйм как рвотно-родной. «Часть корабля, часть команды». Это не про неё, она здесь чужая, песчинка в глазу циклопа. Хоть бы телик, что ли, повесили на стену, а то Эн сама для себя плохая компания. Ела себя поедом. Поэтому, когда дверь открылась и вошли двое санитаров, она не стала сопротивляться, а дала себя уложить на кровать и стянуть ремнями. Ей надоело бороться с ветряными мельницами, её бунтарство ничего не значило в стенах сраной клиники. Наверное, потому, что тут каждый первый бунтарь с поехавшей крышей. И Эн всего лишь очередной экспонат в прожорливой карательной системе. Поэтому она встретила вошедшего доктора Крейна безразличием в глазах. А может, ей что-то давали такое из медикаментов, что подавляло волю к борьбе. Или же Эн наконец разочаровалась во всех окружающих: и в маме, и во врачах, и незапоминающихся лицах. И в себе. — Хотите поговорить? — и всё-таки щепотка иронии ещё оставалась в запасах Эн. — Необязательно связывать меня каждый раз, как вам приспичит поболтать. Доктор Крейн не оценил шутку. По крайней мере, он никак не отреагировал на как бы приветствие Эн. Он сел на стул, облокотился о стол и закинул ногу на ногу. Дождался появления медсестры, которая поставила на стол поднос с ампулой, шприцем и антисептическими салфетками. После она вышла из палаты, санитары вышли вслед за ней. — На самом деле я хочу продолжить экспериментировать с тобой, Ханна. — А, опять пришли перекладывать с больной головы на здоровую, — огрызнулась она. Крейн пропустил колкость мимо ушей. Он встал, открыл упаковку со шприцем, набра лекарство. Вскрыв квадратик с салфеткой, обработал плечо Эн и поставил ей укол. — Мы могли бы найти точки соприкосновения в нашем сотрудничестве, вынесли бы для себя много полезного, но ты всё усложняешь, Ханна, — Крейн положил шприц на поднос и сел обратно на стул. Время тягуче переливалось густыми пузырьками, как в лава-лампе. Совсем скоро на Эн начала наваливаться сонливость. Состояние тягучее, густое, будто Эн погрузили в сироп, и она вынуждена барахтаться в нём обречённой мухой. — Когда-нибудь вас разоблачат, — негромко и будто во сне ответила Эн. На этот раз Крейн ухмыльнулся, уголки его губ едва дрогнули. — Не строй из себя прорицательницу. Всё будет так, как захочу я, и меня никогда не поймают. — Вы для этого пришли? Поболтать о своей неуязвимости? — борясь с полудрёмой, спросила Эн. Крейн вздохнул. — Ханна, Ханна, Ханна. Я принёс тебе привет от нашего общего знакомого, мешающего моим планам. Эн попыталась нахмуриться, не совсем понимая, вышло это у неё или нет. Сонливость продолжала наваливаться, окутывать, и так хочется утонуть в ней. Всего лишь надо перестать сопротивляться, и пусть Крейн болтает сам с собой сколько хочет. Он уже забрал мисс Тетчер, больше ему некого забирать в этих стенах. — Я расскажу тебе о страхах доктора Эзры, — по-докторски деловито объявил Крейн, будто собирался выступить с докладом о каком-нибудь своём важном открытии в области психиатрии. Эн замотала головой. — Не… надо… Не… делайте этого…