Сомнамбула

Сестра Тетчер раздражала, потому что она услужливая до остервенения, до зубовного скрежета, до одури, такая правильная и вездесущая, что голова кругом. А ведь ей удалось подобраться к Ханне настолько близко, что ещё чуть-чуть, и девчонка ей всю свою изодранную душонку наизнанку вывернет. Вот и вся психология сестры милосердия: улыбайся, выстилай перед пациентами красную дорожку, и те не заставят себя долго ждать. Впрочем, ему, Джонатану, не так нужна душа Ханны, как её внутренний мир. НАСТОЯЩИЙ. Доброта мисс Тетчер заставляла людей таять, плавиться воском над пламенем Господа, но это не приносило того, что нужно Крейну. Она опасна для Ханны, потому что он хотел сам изучить её такой, какой она попала ему в руки. Не испорченной ложной добродетелью. Ужас. Тревожность. Трепет перед Пугалом. Паника. Переполох. Одиночество хорошо подпитывает надломленный, расшатанный разум, расширяет пустоту, подкармливает страдания, и Джонатану только и остаётся что посеять на благодатной почве потерянности семена страха. Но мисс Тетчер, проклятие на голову Крейна, портила всю картину. Угостить бы её Фобосом, сделать бы её безвольной, полубезжизненной куклой, способной лишь моргать и испражняться под себя, но Эзра не дремлет. Чёртова окружная психиатрическая больница! Негде разгуляться! Всюду глаза и уши. Джонатан вздохнул, сидя в кресле в не своём своём кабинете. И даже кабинет нельзя переделать под себя, ведь Крейн тут гость на полставки. Ханна, Ханна, Ханна. Как же до неё добраться? В стенах Аркхема он бы заставил мисс Тетчер уйти, заставил бы её кричать, заставил бы её молиться так, как она никогда ещё не молилась в своей никчёмной жизни своему Богу. Она бы ползала у Крейна в ногах и кричала бы, кричала правильно, с надрывом, наперевес с рыданиями, и это стало бы самым большим удовольствием, которое она могла принести в психушку. В его психушку, в его Аркхем. А здесь вездесущий Эзра. Именно из-за него Крейн не мог устроить мисс Тетчер прощальный вечер с блекджеком и Фобосом. Как же заставить эту мерзотную тварь исчезнуть? Джонатан мог бы залезть ей в душу и обработать её менталку, но на это нужно время, и, увы, именно времени в обрез. «О, милая, сломанная Ханна! Почему все мешают мне? Я бы попробовал починить тебя». А если мисс Тетчер сюда привёл Эзра? Нарочно, конечно же, чтобы она стала стеной между Джонатаном и Ханной. У Эзры толком ничего нет на Крейна, кроме слухов, но именно слухи и могут стать оружием в руках противника. Слово Эзры против слова Джонатана — понятно, на чьей стороне будет правда в этом заведении. Может, его и не уволят, но точно отстранят от работы с Ханной, а Крейн не мог этого допустить. И что же делать? Джонатан поднялся из кресла и подошёл к окну. На улице как всегда пасмурно и серо. Впрочем, ничего нового. К чёрту эти виды из окна! К чёрту парк для прогулок пациентов! Что же делать с мисс Тетчер? С назойливой, везде сующей нос, готовой помочь любому, протянувшему ей руку? Нельзя, чтобы Ханна успела сблизиться с ней, невозможно допустить, чтобы мисс Тетчер прикипела к девчонке, потому что тогда милая Ханна перестанет быть одинокой и несчастной, а Джонатану она нужна именно такая — одинокая и загнанная в угол своим же подсознанием. Только Крейн имеет право распутывать клубок её безумия, ниточка за ниточкой. Поэтому к ней, к Ханне, никого нельзя подпускать, особенно всяких добросердечных мерзавцев, способных увести Ханну совсем не в ту сторону её великолепно-странного внутреннего мира. С тихим стуком дверь в кабинет Джонатана приоткрылась, и в проёме показалась голова мисс Тетчер. Она полулучезарно-полусмиренно улыбнулась, такая вся чересчур правильная и услужливая. Здоровая с точки зрения социума, но вывернутая наизнанку уродливой стороной с точки зрения Джонатана. Её появление выбесило Крейна, повернувшегося к ней вполоборота. Он вообще терпеть не мог, когда кто-то распылял свет своего внутреннего мира на всех вокруг, на всех сразу, будто солнце, принадлежавшее всем и никому одновременно. Эмоционально-социальные шлюхи. Джонатан не улыбнулся в ответ. Однако с появлением мисс Тетчер на пороге его кабинета пришло и решение проблемы. Оказывается, ответ — вот он, лежал на ладони. — Добрый день. Что вы думаете о страхе, мисс Тетчер? Женщина, поняв, что данным странным вопросом её пригласили внутрь, вошла и тихонько прикрыла за собой дверь. — Здравствуйте! Э-э… Думаю, что страх — это то, с чем борется каждая грешная душа. Впрочем, я к вам не за этим, а по поводу расписания… Крейн повернулся к женщине и сложил руки за спиной, пропуская суть её появления мимо ушей. — И чего боится ваша душа? Мисс Тетчер, остановившись посередине кабинета, смиренно сложила руки на животе как добрая христианка и не менее смиренно слегка склонила голову набок. — Гнева божиего, конечно же. Джонатан покривил губами, давая понять, что ответ устраивает его, но всё же счёл нужным уточнить: — И за что он может разгневаться? — Думаю, в первую очередь за то, что я не была достаточно полезной. Крейн и не думал отступать. — Геенна огненная? Мисс Тетчер спокойно улыбнулась. Ни одна морщинка на её лице не дрогнула. Что ж. Джонатан как бы между делом прошёлся вдоль окна, остановился у стены и повернулся к женщине, прижав указательный палец к подбородку. — Славно, что вы не примкнули к католической церкви, ведь их вера сполна утолила свою жажду крови. На днях мне попалась статья в историческом журнале, там описывали разные пытки, и в их числе и пытку верёвкой. Слышали что-нибудь про это? Мисс Тетчер стояла, замерев. Отлично, всё её внимание во власти Крейна, и он продолжил: — Так, несчастному связывали руки за спиной веревкой, пропущенной через закрепленный под потолком блок. И несчастного подтягивали как можно выше. Некоторое время он оставался спокойно висеть под потолком, после чего палач резко отпускал веревку настолько, чтобы человек оставался в полуметре над полом и зоставался в таком положении. Весьма травматичная пытка. Падение и внезапная остановка травмировали весь костно-мышечный аппарат верхней части тела, и плечевые суставы часто выбивались из суставных сумок и требовали вправления, а веревка впивалась в руки настолько, что резала кожу и мясо, — Джонатан нарочно использовал слово «мясо» вместо «мышцы». Мисс Тетчер всё ещё улыбалась, правда, теперь уже натянуто, и морщины вокруг рта стало виднее. Во взгляде недоумение. Но пока ещё не страх. Нет. Однако Джонатан хорошо знал, за какие ниточки дёргать всех этих околокатоликов и всех им подобных. Страхи христиан предсказуемы, они на поверхности, как весенний лёд, оттого и хрупкие, потому что верующие очень уж любили подкармливать их. — А как насчёт пытки водой? — Джонатан выдержал паузу, давая фантазии мисс Тетчер для начала как следует разыграться. — Влажной тряпкой бедолаге закрывали носоглотку , что ощутимо затрудняло дыхание и вызывало почти непреодолимое желание сглотнуть подтекающую воду. Между тем пытка могла продолжаться часами, а вот расход воды не превышал, как правило, литра в час. В этой занимательной статье также писали и о том, что часто после прекращения пытки тряпку вынимали изо рта окровавленной. Разрывались лёгочные альвеолы. Как думаете, насколько велик должен быть грех, чтобы подвергнуть такой пытке грешника? Мисс Тетчер всё ещё оставалась стоять на месте, недоумевающая и улыбающаяся. Казалось, её мысли блуждали вокруг представленных ею картин. Во всей красе, конечно же. Пытки и страх — давние друзья. А страх боли появился не иначе как с первыми более или менее разумными существами. Припугни верующего адскими муками, и он весь твой. Однако мисс Тетчер не так проста, до её страхов с первого раза не удалось достучаться, как хотел Джонатан. Впрочем, сдаваться пока рано. — Я бы не хотела обсуждать это, — наконец довольно спокойно ответила женщина. — Средние века недаром называют тёмными. Увы, люди не отличались добросердечием, и не всех верующих можно было назвать верующими. В стародавние времена люди совершали много страшных дел, и они не всегда были направлены на благо, даже если всё это делалось от лица слуг божьих. Но Бог милосерден, и в этом заключается спасение. Что ж, что ж. Нужен другой подход. — Раз людям свойственно ошибаться, значит, и вы можете ошибаться. Не так ли? Мисс Тетчер приподняла брови. — Что если Бог не так милосерден, как вы считаете? Что если инквизиция всё же не ошибалась? Тогда только что сказанное вами не что иное, как отступничество, и тогда Бог не простит вам этого. Суд вашего Бога — разве не ради этого люди живут? Вот вы, мисс Тетчер. Вы решили, что за что-то вас да накажут, а что-то вам наоборот простят. Но ведь суть как раз в том, что это решили ВЫ. А что скажет Бог, когда придёт время ответить перед ним? Скажем, то, что вы простили себе, то не простит Бог. И наоборот: за что корите себя — то в итоге и зачтется во имя спасения и помилования. Кажется, на этот раз мисс Тетчер не на шутку испугалась, хотя и старалась выглядеть непринуждённой и спокойной. Но глаза! Её глаза говорили громче любых слов. И Крейн продолжил: — Тогда вас ждут ад и страшные пытки, и смерть по сравнению с ними — подарок. — Ну знаете… Мисс Тетчер развернулась и вышла вон. Хо! Стало быть, вот оно! Слабое место. Джонатан самодовольно хмыкнул и тоже направился к выходу, довольно бодро бормоча себе под нос: — Чудно, чудно. Где там наша Ханна? *** Утренний обход уже был, послеобеденной терапии в расписании не стояло, однако доктор Крейн появился в дверях палаты, нашёл взглядом Эн и махнул ей, давая понять, чтобы она шла за ним. Эн отложила в сторону потрёпанную книжку Чака Паланика и неторопливо сползла с подоконника. Обернулась по сторонам, будто кроме неё в палате кто-то был и Крейн ещё кого-то мог позвать за собой. Хорошо бы, если бы это означало, что её выпишут вот прям сегодня или хотя бы завтра, но особо надеяться не стоило. Десяток-второй метров, и вот они уже в светлом кабинете доктора Крейна. Он закрыл за Эн дверь, она обернулась на щелчок, однако ничего не сказала. Спокойно прошла к стулу напротив окна, мужчина сел напротив неё. — Как ты себя чувствуешь, Ханна? Она пожала плечами, сгорбившись. — Да в общем-то… норм. Ничего нового. — Хорошо, — кивнул Крейн. Он открыл блокнот и сделал какую-то пометку, затем снова посмотрел на Эн. — Я бы хотел поговорить о твоей особенности. Она поёжилась и только неопределённо протянула: — Ну-у… — Итак, твоя способность. Постоянно ли такое происходит с тобой? Скажем, через раз? Или постоянства нет? Или это от чего-то зависит? — Ну-у… — снова протянула Эн, собираясь с мыслями и пытаясь сообразить, как это вообще может от неё зависеть. — Я… как бы… просто знаю, что это случится. Джонатан понимающе кивнул. — Поясни, пожалуйста. Эн сложила руки на колени. — Иногда человек начнёт рассказывать о том, что его пугает, и у меня будто лампочка в голове загорается, типа «да! Именно он!», а иногда я ничего не чувствую, и после этого ничего не происходит. Крейн сделал пометку в блокноте и спросил: — Ты пыталась понять, от чего это зависит? Эн молча помотала головой. — И ни разу не подмечала, на что можешь среагировать, чтобы запустить механизм своей особенности? Она снова помотала головой, так как действительно не знала, что должно было произойти, чтобы пришло странное понимание, умрёт человек или нет. Крейн же продолжал: — А как насчет симпатии? Зависит ли это от того, насколько ты симпатизируешь человеку? Тебе нравилась твоя соседка, верно? Может ли быть так, что плохое случается именно с теми людьми, которые тебе нравятся? Эн задумалась, вычленяя из памяти что-то, что могло бы дать ответы на этот вопрос. Однако она даже не успела открыть рот, как доктор Крейн снова заговорил: — Ты знала, что мисс Тетчер боится того, что её ждёт после смерти? Не самой смерти, а именно того, что Бог не будет к ней милосерден, как она того хочет. Я совершенно случайно узнал об этом сегодня, — глаза Крейна за линзами очков странно блеснули, а на губах появилась легкая улыбка. — Все эти адские муки, пытки и сам ад вообще. На что способно христианство, когда мы говорим про наказание? Скажем, испанский сапог, железная дева, колесование, — он чуть наклонился к девушке. — Скажи мне, как поведет себя твое сознание, зная этот факт? Знание страха мисс Тетчер спровоцирует ее смерть? Или это обойдет ее стороной? Сказать, что у Ханны глаза на лоб полезли, значит, ничего не сказать. Она будто выпала сама из себя, а потом вкатилась обратно в тело, да так, что её чуть не подбросило на месте. — Что вы?.. Зачем вы?.. — голос её звучал слабо. Она не верила в то, что ее психиатр вот так запросто дал её демонам повод для следующего пиршества. — Ханна, любая наука держится на практике или на доказательной базе, и психология не исключение, — начал он, и она нахмурилась. — Чтобы что-то доказать или опровергнуть, достаточно провести опыт, и я хочу попробовать доказать тебе, что никаких внутренних демонов на самом деле не существует. Всё это лишь твоя выдумка, Ханна, не более того. — Да как вы смеете?!. Ханна вскочила, желая прервать своего врача гневной тирадой, но он выставил руку перед собой, останавливая её. — Сядь на место. Она нехотя опустилась обратно в кресло. Как же так?! В кабинете психолога пациенты должны чувствовать себя в моменте, в ресурсе, дышать атмосферой доверия, но под странным, каким-то препарирующим взглядом доктора Крейна Эн чувствовала себя… трупно. Она, естественно, метафорически мертвецкий мертвец, а доктор Крейн будто патологоанатом, по какой-то причине подрабатывающий на полставки психотерапевтом. Но он же психотерапевт! И он должен вести себя по отношению к пациенту бережно! Если серьёзно, Эн больше всего хотелось сейчас выйти из своего тела и встать у самой себя за спиной, спрятаться за собой же, укрыться от чрезмерно острого взгляда. Наверное, про такой взгляд можно было бы сказать, что он как нож для препарирования вскрытия консервной банки. Ужасное ощущение. Эн даже обернулась, что бы проверить, точно ли не случилось чуда и она не стоит позади себя. Нет. — Ты узнала о страхе соседки, и она умерла. Верно? И если я рассказал тебе о том, чего боится мисс Тетчер, то же самое произойдет и с ней, по твоей же логике, да? Эн как никогда ясно представила себе, как ее "монстры из-под кровати" разделываются с мисс Тетчер. Убивают ее и утаскивают куда-то в ад, наматывают её кишки на руки, словно браслеты, умываются её кровью, будто живой водой, попутно душат несчастную её же склизкими алыми кишками. — Нет! Не смейте! Не говорите об этом! — Эн закрыла уши и замотала головой. — Не смейте говорить об этом! Они ведь правда услышат! — Никто ничего не услышит, Ханна, потому что монстров на самом деле не существует. Нет ничего такого, что причинило бы вред мисс... — Нет! Не говорите! Я не слушаю вас! Эн сильнее закрыла уши, попутно начав раскачиваться вперёд и назад, стараясь абстрагироваться от голоса доктора Крейна. — Успокойся, Ханна! — Крейн перехватил ее руки и сложил их на её колени, удерживая, так что Эн и пошевелиться не могла. — Мы будем говорить о мисс Тетчер, хочешь ты этого или нет. — Нет! Нет! НЕТ! — застонала она, смотря перед собой в одну точку и как будто пытаясь выйти из своего тела, мысленно прокручивая слова: «Не вижу зла, не говорю зла, не делаю зла». Однако голос Крейна звучал с таким нажимом, так, что Эн невольно почувствовала себя маленьким кроликом перед большим злым волком. — Я… честно говоря… не понимаю… зачем нам говорить о мисс Тетчер… — в недоумении у неё не сразу получалось подобрать слова. Она поймала себя на том, что сидела и сжимала пальцы, комкая свою одежду. Ей некуда было деть себя. А ещё теперь она смотрела в глаза своему лечащему врачу и не знала, почему так себя чувствовала. Загнанно. Тупиково. Трупно. Где же атмосфера доверия? — Затем, что это поможет тебе, Ханна. Когда ты поймешь, что с мисс Тетчер ничего не случится, и твоя болезнь отступит. Он вливал свои слова ей в уши, словно яд. Он будто кобра, а Эн сидела в ожидании, когда же он бросится на неё. Бр-р. Когда он снова заговорил о страхах мисс Тетчер, Эн содрогнулась. Она поняла, что не хочет слышать этого, однако Крейн продолжал удерживать её руки.