Книжные истории

      Оставалось пройти последний этап: досмотр на Лофу Сяньчжоу, чтобы наконец-то приблизиться к тайне эликсира, дающего нечеловеческую мощь. Никто не остановит Цзи Вэй на пути к совершенствованию! Так он думал, пока не поднял голову, и не увидел среди проверяющих знакомое лицо, украшенное нахальной улыбкой. Слова застряли в горле. Это худшая встреча, которую только можно было представить.       Келус нетерпеливо ёрзает на кровати, пытаясь заново подключить выбивший интернет. Ну нет! На самом интересном месте! Ему пришлось прошерстить кучу сайтов, чтобы наконец-то найти себе чтение на ночь, а тут такая подстава! Он просто так не сдастся и дочитает!       Наконец-то в углу экрана загорается заветный значок и подгружается следующая страница. Келус облизывает губы в предвкушении. Хоть впереди ещё много глав, эта намекает на что-то новое и интересное! Похоже, главный герой встретил давнего знакомого. Время с головой погрузиться в очередную историю! Тем более, на Лофу они несколько… странные.       Не сказать, что чтение стало для него хобби, скорее это способ скоротать время и получше узнать мир. Когда в собственном прошлом не достаёт кусочков паззла, добавить информацию извне просто необходимо. А литература — прекрасная возможность не только узнать новое, но и отвлечься от собственных мыслей и проблем. Особенно сетевая…       Цзи Вэй сглотнул, глядя прямиком в зелёные глаза. Ему в самом деле придётся пройти через эти руки? Да ни за что! Он не успел даже попросить о смене проверяющего, как воротника выглаженной рубашки (дорогой, между прочим) коснулся прибор для поиска частей Изобилия. Только бы не запищал!       Но звука не последовало. Гнетущая тишина заполнила всё вокруг, надавливая на нервы, заставляя напряжённо сглатывать. На смену прибору пришли руки, с удовольствием прошупывавшие складки воротника, спускавшиеся плотным кольцом по предплечьям. Пальцы ловко протиснулись под накидку, ухватили за ремень брюк. Ухо опалил нарочито тихий, но от этого не менее нахальный голос:       — Почему вы так напряжены? Неужели почётный учёный боится небольшой формальной проверки?       Нахал! Но Цзи Вэй благоразумно промолчал, смотря прямо на чёрную форму. Если он поднимет голову и встретится взглядом с лукавыми зелёными глазами, вся миссия провалится. Сдержать язык за зубами точно не выйдет. Но форма этому нахалу невероятно шла, эффектно подчеркнув и без того подтянутое сильное тело.       Келус откладывает смартфон в сторону, задумывается. Он не сталкивался с досмотром на Лофу Сяньчжоу. По крайней мере, с таким. Это из-за царившей на корабле неразберихи? Или же автор придумал ритуал для пущего эффекта? Отчего-то вопрос не даёт пойти дальше, прямо требует к себе внимания.       Один сайт, другой. Келус застывает с бутылкой в руке, так и не сделав желанный глоток. Он смотрит во все глаза на снятое явно давно видео. Казалось бы, ничего особенного, но что-то всё же цепляет, приковывает взгляд.       Мужчина, облачённый в чёрную форму, ни разу не похожую на традиционную одежду облачных рыцарей, быстро, будто без малейшей сложности, скользит руками по одежде иномирца. Всего минута, не больше, но как же это завораживает.       Плоская штуковина с несколькими индикаторами выглядит очень внушительно, а то, как ею проверяют одежду вплоть до складок на штанах, не позволяет отвести взгляд. Вдоль одной руки, потом другой, затем аж к щиколоткам. Мужчина откладывает её в сторону, касается пальцами рубашки, прощупывает так тщательно, будто преступника досматривает.       Это в самом деле обычная процедура? Вау! Келус понимает, что можно выключать видео и возвращаться к чтению, но не получается себя заставить даже пошевелиться. Он будто прирос к кровати, а тело предательски позволяет только нажимать на значок повтора. Ещё раз. И ещё.       Он наблюдает, как шустрые пальцы щупают тело. Совершенно без подтекста, но ловит себя на том, что в голове возникает знакомый образ. Даже кажется, что такие родные пальцы скользят по мышцам, поглаживая с явными намёками. Келус сглатывает. Это… странная мысль.       Видео повторяется и повторяется с каждым мгновением захватывая всё сильнее. Кажется, ещё немного, и нервные окончания лопнут от переизбытка эмоций. Хочется как-то уравновесить себя, но не получается совершенно. Щеки обдаёт жаром.       Келус трёт кожу в попытках отвлечься, силой заставляет себя выключить видео и вернуться к тексту, но буквы разбегаются перед глазами. Он совершенно не осознаёт, что читает. В мыслях лишь любимое лицо с лукавой улыбкой и ловкие пальцы, скользящие по всему телу. Как же стыдно!       Ну вот, дурацкие мысли! Говорил Дань Хэн не увлекаться сомнительной литературой, а теперь вот — в голове всякие непотребства. Но даже так отказываться от настолько обширного источника знаний он не собирается. Ни за что! Вздыхает, переворачивается на живот, подминая под себя подушку.       А вот мысли, как назло, не уходят. Может быть, предложить? А согласится? Сомнения охватывают с головой, но жажда исследования куда сильнее. Она и толкает подняться с кровати и уверенно пойти к архиву. Ну уж нет, это всего лишь вопрос. Ничего ужасного. Подумаешь. Будто у других не бывает глупых вопросов. Келус невольно проводит языком по пересохшим губам.       Отчего-то крайне неловко. Глубокий вдох, — стук в дверь. Знакомый голос. Всё привычно и правильно. Входит. Всё равно после такого уже не уснуть. Лучше так, чем беспокойно крутиться в холодной постели с книгами. Навряд ли Дань Хэн будет против просто поиграть, руководствуясь написанным.

***

      Эта алая стрелка под глазом так и приковывает взгляд, маняще подчёркивает и без того невероятно красивое лицо. Келус неосознанно кусает пересохшие от волнения губы. Каждый шаг даётся с невероятным усилием. То, что сейчас будет происходить, сладким предвкушением бьёт по нервам, обволакивая ярким ожиданием.       Проверяющие должны внимательно осматривать всех новоприбывших, руками шарить по телам, будто пытаясь найти запрещёнку. И это так… неправильно. В голове сразу же вспыхивает мысль, как Дань Хэн вот так неправильно касается его, как пальцы скользят по телу, прощупывая каждую складку на одежде, находя то, что не следовало бы. Келус сглатывает.       Хочется, чтобы касался именно он.       Дань Хэн стоит, сложив руки за спиной, внимательно смотрит на него, будто хищник наблюдает из тени. Его подтянутая фигура выделяется, не позволяет отвести взгляд. И уже непонятно, почему: из-за томительного ожидания и желания или же по другим причинам. Он слегка наклоняет голову, голубые глаза выразительно блестят в свете ламп.       Келус делает ещё несколько шагов по начищенному едва ли не до зеркальности полу, минуя непримечательные стопки книг и коричневый чемодан. Перед глазами лишь облачённая в привлекательную сяньчжоускую форму фигура. Дань Хэн стоит, практически не двигаясь, лишь длинная красная кисточка, прикреплённая к чёрно-бирюзовой форме, слегка покачивается. Взгляд цепляется за белые узоры на плече, спускающиеся вдоль рукава. Такой далёкий и недоступный, совсем как тогда…       Во рту совсем влажно, приходится сглатывать без конца. Келусу кажется, что он тает под внимательным взглядом голубых глаз, как снег возле фонарей Белобога. Как же его плавит! Эоны! Он сходит с ума лишь видя этого человека! И не нужно больше ничего, только быть рядом.       Келусу кажется, что из целой комнаты исчезло всё, что полностью пропал гул базы данных. Он слышит лишь удивительную тишину и ощущает неожиданное предвкушение. И как же это будет? Дань Хэн сжимает в правой руке навороченный прибор с кучей индикаторов для поиска частей изобилия, кажется, такой был у них на экспрессе. Но сфокусироваться на нём не выходит.       Тело сладко обволакивает предвкушение. Неужели это случится? Прямо сейчас? С ним? Келус ещё раз сглатывает, ловя на чужих губах лёгкую полуулыбку. Прибор проскальзывает вдоль воротника, обдавая ощутимым жаром. Дань Хэн слегка прикрывает его ладонью, направляя, хватает ленты на тяжёлой куртке, обводя их с обеих сторон. Проводит по груди, ниже, к животу. Ловко обеими руками хватает ремень на штанах, ощутимо дёргая его.       Дыхание перехватывает. Не соврал, действительно умеет. Келус готов прямо здесь растечься от такого напора. Он понимает, что в самом досмотре ничего сверх неправильного нет, но когда это делает Дань Хэн… О, Эоны! Что с ним творится?       Жар опускается ниже по ногам, доходя аж до щиколоток. Дань Хэн удовлетворённо кивает, легонько подталкивает, заставляя повернуться. Волна дрожи растворяется в прикосновениях к позвоночнику. Вспоминается видео. Со стороны выглядит так банально, но ощущается! О, он готов взвыть от этих рук!       Косится вбок, пытаясь разглядеть хоть что-то. В голове совершенно неподходящие мысли: когда не видно ещё интимнее. Непонятно, что произойдёт в следующий момент. Стыдно от собственных мыслей. Разве это правильно: сексуализировать происходящее? Келус кусает губу в попытках скрасить собственные эмоции, поворачивается, повинуясь лёгкому толчку.       Дань Хэн делает несколько пометок в пропускном листе, бросает глубокий взгляд. Многозначительный… Он ведь в самом деле многозначительный?! Это не игра воображения?! Тёплые руки касаются мешковатой куртки, стягивают её до безобразия медленно. И вот, на нём футболка. Выбросить бы её! Какие приличия? Какие правила? Ладони потеют.       Дань Хэн проводит шустрыми пальцами вдоль воротника, прощупывает, ищет. И, казалось бы, всё в рамках: он не позволяет себе лишнего, действуя чётко по инструкции, но эмоции вспыхивают яркими искрами под кожей. Как же это горячо!       Келус отводит взгляд, полностью фокусируется на ощущениях. Ему хочется прочувствовать каждое прикосновение. И Дань Хэн даёт такую возможность, поглаживая ладонями по груди, мягко проскальзывая пальцами под короткие рукава футболки. О, Эоны!       Келус подрагивает от каждого прикосновения, внимательно смотрит в голубые глаза. В них легко читается заинтересованность и предвкушение. Так интересно видеть новую реакцию на любимом лице. Дань Хэн и правда наслаждается происходящим. А, плевать! Келус зажмуривается, когда пальцы игриво пролазят под футболку, оглаживая пресс.       — Интересные у вас методы досмотра, — едва слышно шепчет.       — Такие же, как у всех, — Дань Хэн проводит руками вдоль карманов на штанах.       Келус хватает воздух ртом: бёдра ощутимо сжимают так, что кожа ноет. Пальцы впиваются в мышцы, даже дыхание перехватывает от такой наглости. Его откровенно лапают, бесстыдно всматриваясь в глаза. А, главное, прикрывают это досмотром. Ну что за бесстыдство?       Дань Хэн прощупывает ноги, проводит руками всё ниже и ниже, аж до щиколотки, цепляет пальцем край носка, и снова поднимается. Ладони словно невзначай вновь касаются бёдер, слегка сжимая. Жарко. Почему здесь так жарко? Келус отводит взгляд. На него будут так бесстыдно пялиться?       Словно уловив возмущение, его поворачивают спиной. Позвоночник сковывает мелкая дрожь. Прохладные пальцы скользят по мышцам, обводят лопатки, а затем сладко вниз, вдоль позвоночника, оставляя лишь дрожь. Что он может там прятать? Что за странные способы досмотра?!       — Ах!       Келус поспешно кусает губы в попытках подавить стон, когда Дань Хэн резко прижимается к нему, с силой надавливая на рёбра. Он так близко, что кожей чувствуется дыхание, так прижимается, что отчетливо демонстрирует возбуждение. Между ними слишком мало места.       Вспоминается недавно прочитанный роман, и Келус, с предвкушением растягивая губы в улыбке, игриво уточняет, подражая главному герою:       — Ну что вы, у вас такой качественный сервис.       — В самом деле?       Дань Хэн прижимается плотнее, спокойно шаря руками по груди. Да уж, предчувствие не обмануло: это действительно заводит. От каждого прикосновения сносит голову напрочь, хочется только растаять в его руках, откровенно стонать, скулить, привлекая к себе внимание. Что угодно, только бы наглые пальцы оказались чуть ниже.       Дань Хэн возбуждён. Это прекрасно ощущается кожей, даже плотная ткань не способна скрыть его желания. Как же он хочет! Келус проводит языком по губам, пытаясь хоть немного их смочить. Душно даже просто находиться рядом.       — О, да, я чувствую, насколько на Лофу хороший сервис.       — Бесстыдник, — Дань Хэн утыкается носом в волосы, мягко целует их.       — Я скучал, — повинуясь сюжету истории, шепчет Келус.       — Я тоже.       Поцелуй в макушку. Такой долгий и нежный, что хочется отбросить весь сюжет, повернуться, обнять изо всех сил. Но Келус сдерживает порывы: игра есть игра. Дань Хэн нежно обнимает, перебирая пальцами складки свободной футболки, прижимает к себе с силой и удовольствием.       Тёплое дыхание опаляет ухо. Мгновение — хрящика касаются зубы, легонько прикусывая. Руки так и лезут под футболку, гладят, щупают, уже совершенно не стесняясь и не прикрываясь якобы осмотром. Келус задирает голову, тяжело дышит: это слишком хорошо.       Внезапно спину обдаёт холодком. Дань Хэн опускается вниз, больно сжимает бёдра, мнёт их. Дыхание сбивается, под кожей вспыхивают искры, настойчиво бьющие прямо в мозг. Келус хватает воздух ртом. Колени дрожат от такого напора. Он едва стоит на ногах. Поспешно опирается о стол.       Ладони невинно поглаживают бёдра через плотную ткань штанов. Казалось бы, ничего особенного, но Келус знает, что творится в голове у Дань Хэна. Только вот понимание ни капли не расслабляет. Зубы с силой впиваются в бедро, прикусывая напряжённые мышцы. Лёгкая боль приятно оседает на периферии сознания, окатывает мелкой дрожью. Нервы внутри искрят, грозя снести здравый смысл напрочь, оставить лишь безграничное желание.              — М-м-м, — Келус упорно кусает губы, пытаясь подавить стон, но тот прорывается из глотки слабым мычанием. Пальцы судорожно сжимают столешницу едва ли не до побелевших костяшек.              Зубы ощутимо прикусывают чуть ниже. Да он издевается! Келус уже открывает рот, чтобы высказать всё, что думает, как тут же в другое бедро впиваются длинные пальцы, вырывая из глотки ещё один стон. Руки дрожат, едва выдерживая собственный вес. Тело предательски откликается на такие знакомые и в то же время совершенно новые движения. Звонкий поцелуй где-то над коленом, — щёки обдаёт жаром.              Дань Хэн поднимается. Откровенно прижимается, не убирая руки с бёдер, утыкается носом в шею. Укус. Келусу кажется, что его сейчас разобьёт на мелкие частицы от одних только ощущений. Как же это непривычно! Хочется повернуться, прикоснуться к нему, потрогать, укусить в ответ!              Желание настойчиво бурлит под кожей, заставляя беспокойно оглядываться от каждой чрезмерно сильной хватки на бёдрах, от каждого укуса на шее. Словно его планируют полностью покрыть собственническими метками, и, что самое безумное, — это заводит, вызывает восхищённые стоны. Келус ёрзает, трётся о чужую одежду, прекрасно ощущая изгибы тела.              — Дань Хэн… — получается слишком плаксиво и требовательно, но как же плевать!              Плевать, как звучит его голос, что об этом могут подумать. Он хочет так ярко, как никогда. Хватка на бёдрах ослабевает. И как же странно ощущать пустоту! Келус недовольно утыкается в напряжённое тело, требуя внимания. Лёгкая боль приятными волнами разлетается по ногам, заставляя неловко тереться о грубую ткань.              Дань Хэн усмехается, тень голоса приятно мажет по уху. Он обнимает, прижимает к себе. Ласково ведёт по торсу пальцами, словно издеваясь. То грубо, то нежно, — и чего ожидать? Цепляется за рукав, медленно оттягивает его всё ниже, оголяя плечо. Тёплые губы накрывают кожу, язык мягко скользит по ней, заставляя судорожно сжимать край столешницы.              — Дань Хэн?              Поцелуи медленно скользят от шеи к самому плечу, изредка чередуясь с укусами. Келус косит взгляд, пытаясь разглядеть, что там происходит, но не видит ничего, кроме чёрной макушки. Поднимает руку, зарывается в мягкие волосы, притягивая как можно ближе.              Его пальцы перехватывают, с плеча пропадают прикосновения. Ну что за?! Звонкий чмок в лопатку, и Дань Хэн рывком разворачивает лицом к себе, требовательно впивается в губы. Поцелуй настойчивый, голодный, с лёгкими укусами. Келусу кажется, что они действительно не виделись несколько лет, и сейчас ведомы страстью. Что висящий в голове сюжет на самом деле имел место в реальности.              Дань Хэн вкладывается в их маленькую игру на полную. И такая отдача не может не вдохновлять. Келус проникается сюжетом, полностью отбрасывая реальность, тянется к коротким волосам, зарывается в них пальцами. Мягкие. Он весь такой желанный и любимый.              Дань Хэн опускает руки ниже, огибая ремни, сжимает бёдра. Даже немного болезненно. Келус отстраняется, ловя недовольный приглушённый рык. Хах, какой напряжённый. На губах появляется ухмылка. Хочется немного поддразнить.              Столешница неприятно упирается в тело, но какая разница, когда прямо перед глазами возбуждённый дракон, недовольный заминкой. Келус наклоняет голову, обнимает за шею, прижимается прямо к уху и нарочно тихо шепчет:              — Неужели так нетерпится?              — А тебе, я смотрю, в голову ничего, кроме пошлости не лезет?              — Пх, а должно?              Келус игриво прижимается ближе, дует на слегка покрасневшее ухо. Интересно посмотреть, как изменится поведение, если раззадорить, сознательно привлечь внимание, заставить думать только о себе. Дань Хэн охотно ведётся на такую нелепую провокацию, прижимается ближе, кусает скулу.              — Мы так давно не виделись, а ты всё такой же, — он настойчиво целует обнажённое плечо.              — Какой?              — Наглый.              Келус недовольно отводит взгляд. Ну вот так всегда! Наглый, значит. Толкает в грудь, заставляя посмотреть на себя, хватает за чёрный выглаженный воротник, притягивая как можно ближе. В голубых глазах ни капли раскаяния. О, нет, в них только ещё больше обжигающего интереса.              Вот же ж! Келус грубо тянется к бледному лицу, кусает в шею, оттягивая мешающий ворот как можно дальше. Так далеко, насколько позволяет застёнутая пуговица едва ли не под кадыком. След от зубов хорошо виден на светлой коже. И как же он чудесно смотрится!              Дань Хэн усмехается, хватает за волосы, притягивает близко-близко, едва ли не к носу, и тоже кусает. Его зубы настойчиво сжимают кожу, до лёгкой боли, до дрожи по всему телу. Как же это хорошо! Келус едва сдерживает стон, как чувствует нахальные руки, сжимающие ягодицы. Самообладание идёт трещинами.              Он выгибается, обнимает за шею и невольно трётся о чёрную форму. Та приятно натирает живот, до безумия маняще и хорошо. Не остаётся никаких мыслей, только яркое желание в голове. И Келус покрывает шею и скулы мелкими поцелуями, самозабвенно жмётся.              Шлепок.              — Ммм!              Дань Хэн хватает за подбородок, настойчиво заставляя смотреть прямо в глаза. Его пальцы ощущаются неожиданно ярко. Будто ничего в мире нет, кроме голубых глаз с расширившимися зрачками, полных чистого желания и ощутимого давления на нежной коже. Какие же эти пальцы восхитительные! Так и хочется взять их в рот. Келус беспокойно сглатывает в надежде, что его маленькая слабость останется без внимания. Но по смешку становится понятно: сейчас не скрыть ничего.              Дань Хэн отпускает, садится, откидываясь на спинку стула. Чёрные волосы взъерошенные, совсем растрепались, следы от укусов восхитительно виднеются на шее. У Келуса зудят руки, настолько хочется потрогать, пощупать, ощутить его всем телом.              От таких мыслей одновременно накрывает невероятной жаждой продолжить, и не менее сильным стыдом. О чём он только думает? Но Дань Хэн призывно манит к себе, хватает длинные ремни на бёдрах, подтягивает ближе, почти в плотную к себе.              — Присаживайся, — ласково, с ноткой заботы, но как же в этих словах много горячего подтекста.              Келус закатывает глаза: только он может сказать что-то настолько невинное с такой интонацией и таким взглядом, что уши краснеют от неловкости. О, как же отчётливо понимает, куда ему предлагают сесть. Но, признаться, крайне интересно. Такого ещё не было. Обычно Дань Хэн был куда сдержаннее и мягче.              И Келус подчиняется, осторожно опускаясь на чужие колени, призывно обтянутые чёрной формой. Это… странно. Да, пожалуй, именно странно. Сильные натренированные ноги ощущаются очень хорошо. Взгляд невольно скользит по широким плечам. И раньше удавалось заметить, что у Дань Хэна удивительно притягательное тело, но сейчас…              Его обычная одежда нисколько не скрывала широкие плечи, наоборот, нагло и маняще подчёркивала эту особенность, так и подначивая время от времени откровенно пялиться, но форма Сяньчжоу… Келус мучительно стонет, обнимая изо всех сил. Чёрная плотная ткань обхватывает их ещё отчётливее, будто визуально расправляет, делает на них акцент, причудливо подчёркивая белыми узорами. Простота формы в этом случае идёт на пользу.              Только длинная красная кисточка, совсем как у Дань Хэна в истинном обличии, приковывает взгляд, ярким пятном выделяясь на фоне. Келус не может отказать себе в удовольствии игриво потянуть за неё, пощупать пальцами алые нити. В кисточке слишком много привлекательности. Пожалуй, она приковывает взгляд больше, чем что-либо.              — Развлекаешься? — нежно спрашивает Дань Хэн, щупая бёдра.              Нравится же ему это делать. Вот неугомонный. Келус улыбается, целует в кончик носа, ласково прижимается. Хочется ощутить больше тепла и любви, с головой уйти в происходящее, раствориться в нём.              — А ты?              — А в твоей идее есть другие варианты?              Келус думает. И правда. Предложение с самого начала было скорее для развлечения. Думают обо всякой ерунде! Ластится, прижимается сильнее, привлекая к себе внимание. Ему нужно больше тепла! Больше любви. И Дань Хэн понимает: сцепляет руки за поясницей, придерживает, целует так чувственно, что дрожат колени.              И Келус поддаётся, опускает руки на ширинку, поглаживает. Какая же честная реакция! Лучшее, что можно представить! Дань Хэн прикрывает глаза, тихо выдыхает, наслаждаясь прикосновениями. Такой родной и красивый.              Шлепок. Келус вздрагивает, сжимает ткань на плече, напрягается. Ещё один звонкий шлепок. Тело мелко подрагивает от такой перемены. Дань Хэн пытливо смотрит в глаза, наклоняет голову, осторожно спрашивает:              — Больно?              Келус обдумывает. Не то, чтобы больно, бьют всё же не во всю силу, так, легонько. Даже не ощущается как удар, скорее как немного необычное поглаживание. Это скорее непривычно. Не так, как можно было ожидать. Но определённо не плохо. Даже заводит.              — Не совсем. Просто немного странно.              Шлепок. Келус протяжно стонет, утыкается лбом в чужое плечо. Как же это горячо! По щекам расползается жар, хочется большего. Ладони будто сами собой поглаживают напряжённый член, прощупывают его сквозь плотную ткань брюк.              Захлёстывает желание. Келус нехотя сползает с тёплых ног, устраивается между ними. Голубые глаза внимательно наблюдают за ним, такое чувство, что Дань Хэн даже не моргает, настолько заинтересован в происходящем. И это подначивает двигаться, призывно гладить. Слишком ситуация бьёт по нервам.              Дань Хэн кладёт поверх ладони свою, мягко сжимает пальцы. С ним удивительно спокойно. Что бы Келус ни творил, ощущается принятие, готовность играть по любым правилам. И этим сложно не проникнуться. Каким бы ни был сюжет, любовь не скрыть. Это даже приятно.              Идея возникает сама собой, а вместе с ней в голове ярко вспыхивает последняя прочитанная книга. Как там было? Келус тянет за язычок молнии, всматриваясь в голубые глаза, отводит край чёрных форменных штанов в сторону. А теперь…              Тянется к столу, пытаясь ухватить лежащий на нём презерватив, но в такой позе крайне неудобно. Не дотягивается, возмущённо цокает языком. Придётся встать с колен. Но Дань Хэн соображает быстрее, сам забирает шелестящую упаковку.              — И что ты собрался делать? — с интересом спрашивает.              В мыслях вертится книга, и Келус, подражая главному герою, игриво тянет, мягко забирая презерватив из бледных рук:              — Гэгэ, мы ведь так давно не виделись, а ты только досматриваешь.              Дань Хэн отворачивает голову, видно, как щёки обдаёт лёгким румянцем. Смущается, это забавно. Видно, что ему так и хочется спросить, откуда такие дурацкие речи, но он сдерживается, послушно оставаясь в образе. Келус улавливает едва различимое расслабление, и разрывает упаковку, привлекая к себе внимание.              О, конечно же, такой незамысловатый трюк сработал. Дань Хэн просто не может не посмотреть, услышав этот звук. Келус из-зо всех сил старается держать себя в руках, и не выходить из придуманного образа. Строит максимально невинное выражение лица, картинно убирает прядь за ухо и спрашивает:              — Ты совсем не рад меня видеть после стольких лет?              — Ты не представляешь, как я рад.              — Скажи, как продвигаются дела на Сяньчжоу, неужели войны до сих пор не закончились?              Келус раскатывает презерватив, внимательно смотря в голубые глаза, с удовольствием ловя в них нотки мучительного непонимания. Даже интересно: хватит Дань Хэну выдержки и фантазии, чтобы продолжить следовать оговоренному сюжету, или нервы вот-вот треснут?              На лице напротив явно видно мыслительный процесс. Дань Хэн кусает губу, старается отвлечься на что-то в комнате, чтобы хоть как-то взять себя в руки. Ну нет! Так не пойдёт! Келус поглаживает член, осторожно натягивает на него презерватив.              — Ммм! — Дань Хэн отводит взгляд.              Что, уже сдаётся? Но, на удивление, он быстро восстанавливает дыхание и с едкой ухмылкой интересуется:              — Тебе в самом деле это интересно именно сейчас?              Келус уже собирается ответить, как длинные пальцы цепляют его подбородок, задирая голову выше, сжимая чуть сильнее, чем обычно. Поглаживают большим пальцем, игриво вглядываются в глаза. На губах появляется лёгкая улыбка.              — Конечно, мерзостей Изобилия ещё очень много, а некоторые попадают прямо на корабль. Особенно при помощи таких наивных рук.              Дань Хэн обхватывает ладонью его пальцы, подталкивая надеть презерватив полностью. От резкого движения латекс скользит по коже, вызывая тяжёлые вздохи. Вот как, а он ещё в состоянии играть в сюжет.              Келус высвобождает пальцы из цепкой хватки, тянется к лубриканту. Осторожно распределяет его по гладкой поверхности, не переставая соображать, куда эту ситуацию вывести дальше. Возможно, ролевые игры были не лучшим решением.              Жарко от одного только прикосновения. Щёки горят, внутри отчётливо скручивается желание отбросить все условности и быть ближе к нему. Смазка скользит между пальцами, причудливым слоем оседает на презервативе, не давая отвлечься. В голове вспыхивают миллионы мыслей и все об одном: как будет дальше.              Келус вздыхает: не знает, какую позу выберет, но уже чувствует, что хочется. Очень хочется. И нет никаких сил играть, вот бы полностью отдаться нахлынувшему желанию. Смазка слегка прохладная, кожа сквозь латекс ощущается странно.              Келус отводит взгляд, устраивается удобнее. Как там Дань Хэн говорил? Присаживайся? А если и правда сесть? Интерес вспыхивает рядом со страстью, обжигая ещё сильнее. О, как же хочется попробовать вот так!              Дань Хэн наблюдает за его рукой, едва слышно постанывает. Одного взгляда на его лицо достаточно, чтобы все мысли разбились вдребезги. Как же всё вокруг неважно! Есть только он: родной и близкий человек.              Келус опускает вторую руку, наспех расстёгивает свой ремень, осторожно надавливает влажными от смазки пальцами на мышцы. Одна фаланга протискивается, срывая с губ тихий стон.              — Что за намёки, гэгэ? Ты ведь полностью меня досмотрел.              — Пх, никаких намёков. Присаживайся, — Дань Хэн тянет за руку.              И Келус успевает только закатить глаза, прежде чем его прижимают к разгорячённому телу. Ну-ну, вот это прыть. Ладонь Дань Хэна поглаживает поясницу, и от этого становится совсем не до растягивания удовольствия. Хочется поскорее стать ближе. Влажные растягивающие пальцы ощущаются не так, как хотелось бы.              Келус осторожно целует в кончик носа, разворачивается спиной, плотно закрывает глаза. Немного неловко. Конкретно так ещё не было. Опускается. Член давит, протискивается внутрь.              Кажется, дрожат колени, и не хватит сил сделать всё более-менее аккуратно. Келус хватает воздух ртом, и тут же ощущает на пояснице поддерживающие руки. С ними легче. Осторожно присаживается ещё ниже, закрывает лицо руками, пытаясь унять дрожь в пальцах и выровнять дыхание. Слишком горячо.              — Ты в порядке?              — Дань Хэн!              Хочется прижаться к нему, привычно обнять изо всех сил, отдаться в его руки. Но поза предполагает, что ему придётся управлять процессом. Проходит несколько секунд, прежде чем удаётся нормально осознать происходящее.              Келус двигается. Крайне медленно, прислушиваясь к непривычным ощущениям. Дань Хэн откидывается на спинку, давая ему больше места, но даже так движения несколько… стеснённые. Тёплые руки ласково придерживают, поглаживают бока, тянутся к бёдрам, ощутимо сжимая их.              — Дань Хэн…              Келус ловит себя на том, что не может замолчать ни на минуту. Ему хочется говорить, хочется произносить любимое имя, хочется ощущать больше прикосновений. Ноги быстро устают от не самой комфортной позы, Келус замедляется, неловко пытается устроиться в стестённых условиях. Диван хотя бы…              Резкий толчок. Один, второй. Дань Хэн подмахивает бёдрами, придёрживая его. Двигается быстро, несколько нетерпеливо, отчётливо слышно тяжёлое дыхание за спиной, как и несдержанные поцелуи на лопатках. О, Эоны! Какой же он!              — Мх…              — Ты издеваешься? — хрипло спрашивает Дань Хэн, пытаясь подстроиться под сбивчивый медленный ритм.              — Дань Хэн…              Звучит требовательно и несколько недовольно. Потому что хочется большего. Не просто ютиться на коленях, а чувствовать его сильнее. На спине ощущается отчётливый сильный укус.              — Вставай.              Келус с готовностью поднимается. Горячее прикосновение, сводящее с ума. Дань Хэну не терпится. Впервые он такой несдержанный, это даже мило. Разгорячённый, растрёпанный. О, видеть его в процессе куда приятнее.              Одно резкое движение — Келус прижимается к стене, вглядываясь в голубые глаза, ощущая бессовестно щупающие руки на теле. Дань Хэн несдержанно подхватывает под бёдра, вжимает в стеллаж с книгами.              Толчок, — Келус стонет, цепляясь пальцами за полки. Думать совершенно нет сил. Он полностью полагается на чужие поддерживающие руки. В спину упираются книги, отчётливо елозя корешками вдоль позвоночника.              Дань Хэн двигается быстро, прижимаясь как можно ближе. От того, насколько он растрёпан, внутри всё скручивается безумным желанием. Келусу хочется быть ещё ближе. И он не отказывает себе в удовольствии обхватить одной рукой напряжённые плечи.              — Ещё… — тихо просит, когда ритм сбивается.              Дань Хэн бросает на него полный желания взгляд, внезапно сильно сжимает бёдра и выскальзывает из тела. Разочарованный стон не получается сдержать. Наверное, выражение лица крайне расстроенное, потому что тут же следует мягкий поцелуй. Дань Хэн удобнее обхватывает, удерживая на руках, оглядывается.              — Дурацкая поза! Расстегни, — кивает вниз, на форму.              — Не снимай!              Ну нет, Келусу хочется продолжить в таком виде! Дань Хэну невероятно к лицу! Разве можно такое убрать?! И вообще хочется продолжить! Он обхватывает руками напряжённые плечи, трётся, постанывает. Как у него сил хватает думать о раздевании?!              — Только куртку, а то жёстко будет.              И что это должно значить? Келус вздыхает, но сил сопротивляться больше нет как и уточнять. Сколько можно тянуть? Он специально это всё?! Отыгрывается за дурацкое предложение? Собственные пальцы кажутся слишком холодными. Они нетерпеливо расстёгивают куртку, стягивают её с плеч. В последний момент в глаза бросается жалобно висящая кисточка.              Келус на мгновение замирает, дрожащими пальцами отстёгивает её от бокового кармана, расправляется с курткой и всё же цепляет обратно на рубашку. Слишком она к лицу. Куда же без неё? Нет, хочется, чтобы эта маленькая красная деталь всё же осталась на месте.              Дань Хэн обнимает, прижимая к себе так сильно, что вздохнуть сложно. Бросает одежду на стол, усаживая сверху. Келус теряет нить понимания на несколько мгновений. Это… странно.              Разведённые ноги, беспокойно вздымающаяся грудь, сердцебиение едва ли не в ушах стоит. Он мелко дышит. Хочется. Очень. Ощущение неудовлетворённости и нежелания ждать гложут изнутри.              Келус хватает выглаженный воротник, с силой притягивая к себе, впивается в губы требовательным поцелуем, призывно разводя ноги шире, и Дань Хэн ожидаемо срывается. Входит, наваливаясь всем телом, прижимает руки к столешнице, двигается.              Как же хорошо! Келус стонет в такт несдержанным толчкам, кожи приятно касается жёсткая ткань формы. И как только Дань Хэну хватает выдержки думать о чужом комфорте? Отбрасывает эту мысль, вырывается из цепкой хватки, тянется к взъерошенным волосам.              Какой же он родной! Каждый толчок будоражит нервы, заставляет прогибаться в спине, тереться о ткань, громко стонать. Удовлетворение мажет по взбудораженному сознанию, оседает лёгкой дрожью в ногах. Келус растворяется в сильных толчках, в заботливо поглаживающей член руке.              Это слишком хорошо. Будто они в самом деле не виделись долгие годы, будто вся страсть разом обернулась в несдержанный секс. Дань Хэн настойчиво вжимает руки в стол, полностью контролируя движения. И Келус тает под этими прикосновениями. Каждый толчок подводит всё ближе. Нервы искрят. Закрыть рот не получается.              — Дань Хэн! Дань Хэн!              Келус с удовольствием произносит имя, вслушиваясь в то, как же красиво оно звучит, как хорошо вписывается в ситуацию. Толчки становятся быстрее, глубже. Настолько, что он подгибает пальцы на ногах, тянется к своему члену. Хочется, чтобы медленно накапливающееся удовольствие наконец-то взорвалось кучей искр.              — Дань…              Келус срывается на стон, кончая. Дань Хэн глубоко вбивается, замирает, мелко подрагивая. Ещё несколько ленивых движений и устало едва ли не валится сверху. Такой восхитительно вымотанный. Сбившееся дыхание постепенно приходит в норму, слышно, как бьётся его сердце. Так близко…              Келус с удовольствием улавливает тяжесть чужого тела сверху, тяжёлое дыхание через рот, лениво поглаживающие руки. Приятно. Ощущать тепло и близость в конце отчасти даже круче, чем всё остальное, будто тот самый завершающий штрих. Почему-то от этих простых вещей становится спокойнее на душе.              Дань Хэн нехотя поднимается, возится с салфетками, и тянет за собой, опускаясь на пол. Прижимает сильно-сильно, утыкается лбом в плечо. Спокойно дышит. Келус мягко поглаживает растрёпанные волосы, прижимается сильнее. Пол слегка прохладный, но разгорячённое тело почти не ощущает этого. Есть только лёгкий дискомфорт на натруженной спине.              Келус с недовольством отмечает, что стол всё же слишком жёсткий, даже несмотря на заботливо подсунутую куртку. Но всё равно было прикольно. Как минимум, необычно. Тёплые губы касаются уха.              — Люблю тебя, — шепчет Дань Хэн, прижимая сильнее.              О, Эоны! Хочется сжать его в объятиях и не отпускать! Столько эмоций разом от таких простых слов! Келус обнимает, валится на пол, утягивая за собой Дань Хэна. Прижимает его к шее, зарываясь пальцами в волосы. Улыбка не слазит с лица.              Внезапно захлестнувшие нежность и счастье заставляют закинуть ногу на любимые бёдра. Дань Хэн скорее рефлекторно приобнимает за талию, от него веет полным недоумением. Но как же всё равно! Келус счастливо закрывает глаза, улыбается, прижимаясь всё сильнее, зарывая пальцы в мягкие волосы, устраивая ещё больший беспорядок на голове.              — Это… — Дань Хэн неловко поглаживает по спине, не зная, как реагировать на внезапную вспышку любви, — было похоже на то, что ты представлял?..              — Да! Это было классно! Ты — классный!              Келус прижимает крепко-крепко, чувствуя, что словами не может выразить всех эмоций, которые бурлят внутри. Отчего-то кажется, что объятия скажут больше, будут честнее слов.              — Я рад, — он слегка наклоняет голову.              Келус нехотя отрывается, смотрит в глаза. Дань Хэн выглядит очень уставшим. Интересно, а ему хоть понравилось? Ему… не особо по душе заниматься любовью в несколько походных условиях. Внезапная мысль успокаивает безграничную радость.              — А тебе как?              — Прикольно. Но книги у тебя странные.              Келус смеётся, прижимаясь к нему сильнее. Нормальные книги. Вон сколько интересного можно почерпнуть! Но одобрение всё же приковывает к себе внимание, хочется спросить:              — То есть ты не против ещё пробовать разные ролевые игры?              — Если тебе хочется, то не против.              — Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!              Келус кладёт ладонь на бледную щеку, целует, тут же получая ответ. Ему кажется, что в груди что-то взорвалось, оставив налёт непонятной радости. Слишком хорошо. Просто от того, что Дань Хэн рядом, что он не против пробовать по-разному, что его любовь так хорошо видна через действия.              Келус не может унять волнение: слишком классный. Его возлюбленный — восхитителен, вот бы быть ещё ближе к нему. Постепенно радость улегается, остаётся только усталость. Келус спокойно лежит в объятиях, не думая ни о чём. Как-то не находится ни слов, ни желания действовать. Просто спокойствие, незамутнённое ничем.              В архиве тепло, и от этого по коже прокатывается лёгкая дрожь. Хочется закрыть глаза, полностью расслабиться. Уж очень приятно, даже несмотря на то, что они так и остались на полу. Келусу просто не хватило бы терпения добраться до матраса, а Дань Хэн честно придерживался сюжета и обозначенной обстановки, в которой спального места как-то не было.              Мягкий свет от переливающегося лазурного пола причудливо освещает чёрные ресницы, добавляя в них новые цвета. Волосы, кожа — всё с лёгким налётом цвета. Келус щупает шею вдоль позвоночника, смотрит. Пальцы сковывает приятное ощущение.              Дань Хэн лениво поглаживает поясницу, кажется, думая. От архива веет спокойствием и неожиданным умиротворением. Будто не было вспышки страсти, будто не было ничего. Келус внезапно ловит странную мысль:              — Я рад…              — М?              — Что ты не против лежать со мной вот так.              — С чего мне быть против? Это приятно.              Келус закрывает глаза, утыкаясь лбом в плечо, вслушивается в спокойное дыхание и сердцебиение. Да, это ощущается чем-то важным. Он не знает почему, но рад вот такому проявлению нежности. И чувствует, что не будь этого, ощущал бы себя не очень хорошо.              — Знаешь, мне бы хотелось спать вместе, — Келус неловко говорит, не отрываясь от плеча, — принимать душ вместе… вообще жить вместе… ну, вот это всё.              — Мне тоже.              Дань Хэн поглаживает, расслабленно отвечает. От него веет уютом. Таким родным и домашним, что хотелось бы себя этим уютом окружить. Келус с интересом прокручивает новые мысли, представляет как бы это могло быть. Подумать только: всё это выглядит как… как что?              Нужное слово не находится, но сердце отзывается как на что-то важное. Келус отбрасывает всё лишнее. Может, со временем, он сможет лучше себя понять. Нет, они смогут лучше друг друга понять. И тогда уже можно будет думать о большем.              Келус легонько отстраняется, кладёт ладони на щёки, смотрит в удивлённые голубые глаза и серьёзно говорит:              — Спасибо тебе. Это было очень круто!              — А? — Дань Хэн несколько растерянно отводит взгляд. — Не за что. Я… не был уверен, что получится прямо как ты хочешь.              — Но получилось ведь!              — Получилось.              — Вот и всё! Это было восхитительно.              — И тебе спасибо…              Он такой тёплый и восхитительно вымотанный, что от одного взгляда становится хорошо. А в мыслях настойчиво крутится ещё одна мысль: что там ещё в книгах предложат? Келус бы не отказался посмотреть на Дань Хэна с другой стороны. Оказывается, и страстным он вполне может быть. Интересно до жути!