The Holiday

На следующий день Гермиона начинает собирать вещи, убирая их в бисерную сумку. Она складывает джемпер и сворачивает джинсы, но хмурое выражение не сходит с ее лица. Она проводит весь день словно в трансе, пытаясь сохранять хоть немного позитивного отношения к ситуации. Было весело, и это все, о чем она могла просить. Она приехала сюда точно не для того, чтобы влюбляться. Кроме того, у нее было много работы, которую нужно было выполнить, и вся эта ситуация была в лучшем случае отвлекающим маневром. Завтра она вернется домой, и все снова пойдет своим чередом. Сразу после ужина она наливает себе большой бокал вина и устраивается на диване, намереваясь посмотреть какую-нибудь слезливую романтическую комедию. Особенность Гермионы в том, что, хотя ей нравятся истории о любви, она изо всех сил пытается помешать себе испытать нечто подобное. По какой-то причине она чувствует, что не заслуживает чего-то такого. Она всегда воспринимала любовь как некое далекое понятие, нечто такое, что существует только в историях — и уж точно никогда в ее жизни. Когда начинаются титры, Гермиона слышит, как оживает камин. Она встает, хватает палочку и пробирается ко входу в гостиную, выглядывая из-за дверного косяка. — Грейнджер? — зовет Драко, выходя в коридор и лихорадочно оглядываясь по сторонам. — Гермиона? Гермиона переводит дыхание, выбираясь из своего укрытия со скрещенными на груди руками. — Привет, -отвечает она. Драко подходит к ней, быстро обхватывает ее руками и притягивает к себе. Гермиона кладет голову ему на грудь, чувствуя себя так, словно оказалась дома, настолько умиротворенной, как никогда за последние годы. Она поднимает на него взгляд с неуверенной улыбкой. Он скользит пальцем по контуру ее лица, словно пытаясь запечатлеть каждый его дюйм в своей памяти. Проводит большим пальцем по ее нижней губе, глаза смотрят на нее сверху вниз с искренним обожанием. Медленно их губы встречаются, и Гермиона издает удовлетворенный вздох, прежде чем быстро аппарировать их в спальню. — Драко, я знаю, что завтра уезжаю, но не могли бы мы просто… — начинает она, бросая взгляд на кровать. — Только в этот раз? — Гермиона, при всем уважении, я надеялся, что ты спросишь, — отвечает он с дьявольской ухмылкой, прижимаясь губами к ее с пылкой потребностью. Одним быстрым движением он обхватывает руками ее задницу и приподнимает так, чтобы ее ноги обхватили его бедра. Он покусывает и целует ее шею, заставляя откинуть голову назад. Он осторожно опускает ее на кровать, прежде чем подползти к ней. Медленно снимает с плеч домашний халат, скользит по ее рукам с ледяной сдержанностью. Развязывает узел на талии, полностью обнажая ее грудь, издавая то, что можно описать только как удовлетворенный вздох. В защиту Гермионы можно сказать, что она не ждала никаких посетителей. — Мерлин, эти сиськи, — бормочет он. Обхватывает обе груди своими мягкими руками и покусывает шею, шепча бессмыслицу. Голова Гермионы запрокинута назад, локоны свободно ниспадают за спину. Ее щеки раскраснелись, разум затуманен предвкушением. Он продолжает осыпать поцелуями ее шею, в конце концов прокладывая себе путь вниз по груди. Он берет ее сосок в рот, посасывая, прихватывая зубами. Она начинает извиваться, хриплые вздохи срываются с ее губ. Она протягивает руку вниз, пытаясь расстегнуть его ремень, стремясь сдвинуть дело с мертвой точки. — Грейнджер, ты ведьма, помнишь? — шепчет он с ухмылкой. Она кивает, указывая пальцем на его брюки и тут же полностью их снимая. Садится и тянет его за собой. — Что? — спрашивает он в замешательстве. Она только ухмыляется, встает и жестом приглашает его присесть на край кровати. На лице Драко появляется выражение осознания, предвкушение того, что вот-вот произойдет, посылает волну возбуждения в его и без того пульсирующий член. Гермиона опускается на колени, слегка раздвигая его ноги. Движение руки, и его боксеры тоже исчезают. Ее глаза расширяются при виде него, коварная улыбка появляется на ее лице, она чувствует, что возбуждается все сильнее. Она нетерпеливо облизывает всю длину, беря головку в рот и дразня его, посасывая и выпуская с хлопком. — Блять, Грейнджер, — слышит она, рука Драко опускается, путаясь в ее кудрях. Она приподнимается немного выше, обхватывает член и начинает сосать, взяв быстрый темп. Позволяет своему разуму стать почти пустым, похоть на какое-то время берет верх. Драко откидывает голову назад и издает стон, решив, что из всех возможных вариантов своих действий он выбрал самый лучший. Рот Гермионы — вот о чем он будет мечтать всю оставшуюся жизнь. Его разум затуманивается, пока ее язык и губы ласкают его член, посасывая, облизывая. Малфой теряется в наслаждении от того, как идеально его обхватывает рот Гермионы. Он уже в состоянии понять, что ведьма подходит к этому методично, каталогизируя все без исключения его реакции определяя как ему нравится. Он стонет, когда она захватывает член еще глубже, чем раньше, добираясь до лобка. Он чувствует, как головка утыкается в заднюю стенку ее горла, и издает полный удовольствия стон. Она отрывается от него, выпуская член с последним хлопком, откидывает волосы назад и приподнимается. Ее сиськи теперь на уровне его глаз, и Драко обнаруживает, что притягивает ее к себе, в полной мере наслаждаясь вкусом ее соска. Она толкает его обратно на кровать и заползает к нему на колени, облизывая и целуя его грудь. Проводит языком по шрамам от Сектумсемпры, оставляя нежный поцелуй там, где они заканчиваются. Она медленно скользит киской по его длине, ее глаза закатываются, когда головка трется о клитор. — Черт, — бормочет она, кусая его шею. Она хочет подразнить его еще немного, как из-за абсолютной эйфории, которую вызывает у нее это движение, так и из-за реакции, которую она вызывает у Драко. — Блять, Грейнджер, — стонет он, крепко держа ее за задницу. Она медленно приподнимается, позволяя его члену подпрыгнуть вверх, и быстро опускается на него, принимая его дюйм за дюймом в свое влажное влагалище. Его руки хватаются за ее бедра, рот приоткрывается, она начинает раскачиваться на нем. Она кладет руки ему на грудь, позволяя своим ногтям чуть-чуть впиться в его кожу. Наклоняется вперед, вращая бедрами в бешеном ритме. Ощущение того, как его член заполняет ее, вызывает мурашки, выражение его глаз, когда он наблюдает, как она трахает его, заставляет ее стенки сжиматься. Когда она откидывается назад и замедляет темп, он подносит большой палец к ее клитору, водя по нему кругами и щелкает со стоном. В ответ она снова ускоряется, запрокидывая голову. — Черт, черт, да, Драко, — скулит она. Когда она прижимается грудью к его груди, прикусывая зубами его нижнюю губу, его руки начинают приподнимать ее бедра. Он прижимается к ней еще сильнее, и она задыхается ему в рот, не в силах удерживать темп, который он задал. Ее стенки обхватывают член плотнее. Она покусывает его шею, шепча хриплые похвалы ему на ухо. Драко продолжает впиваться в нее с самусшедшей отдачей, ухмыляясь про себя, когда начинает чувствовать, как она начинает дрожать. — Такая хорошая девочка, Гермиона, — шепчет он, его слова звучат приглушенно, он стонет от этого ощущения. Дрожащий выдох срывается с ее губ, когда она впивается ногтями в его плечи, ее грудь начинает вздыматься, она шипит проклятия себе под нос. Черт, да, Драко, да, прямо здесь, да, блять. Драко улыбается, она начинает извиваться на нем, издавая пронзительный крик удовольствия. Драко продолжает трахать ее, пока она скачет на нем верхом, находясь где-то за гранью во время своего первого оргазма. — Такаяахуенногорячая, — стонет он в перерывах между толчками. В ту секунду, когда он чувствует, что она готова, он с легкостью поднимает ее, переворачивая на живот. Она гримасничает и хнычет от потери его члена, но он быстро подтягивает ее колено к груди и приподнимает ее задницу, снова насаживая ее обратно. Он держит ее за бедра, продолжая входить все глубже в нее, и чувствует, что член начинает подергиваться. Касается мизинцем клитора, прижимая холодный металл своей печатки к пучку нервов, двигая по нему ритмичными круговыми движениями, наслаждаясь тем, как она извивается, как стоны срываются с ее припухших губ. — Черт, черт, Драко, я сейчас снова… — скулит она, ее тело дрожит. Ее второй оргазм достигает своего пика, и она начинает выкрикивать череду проклятий. Любая сдержанность, которой обладал Драко, исчезает, безошибочное чувство вожделения пересиливает все остальные. Со стоном он понимает, что кончает. Влагалище Гермионы сжимает его член, когда она издает пронзительный крик. Они остаются в этой позе на мгновение, оба тяжело дыша, пытаясь спуститься с подпитываемого вожделением пика, которого они только что достигли. Драко медленно отстраняется, осторожно опуская ее на матрас. Восстановив дыхание, Гермиона с улыбкой поворачивается к нему. Он смотрит на нее внимательно, наслаждаясь видом ее спутанных волос и раскрасневшихся щек. — Салазар, ты идеальна, — шепчет он, глядя на ее обнаженное тело, уже скучая по ней. Пара лежала, запутавшись в простынях, обмениваясь тихими поцелуями и улыбками, ни один из них не хотел покидать постель и сталкиваться с реальностью. — Ты ведь бываешь в Париже по работе? — внезапно спрашивает Драко, с надеждой глядя на Грейнджер. — Время от времени, — отвечает она. — Нечасто. — Отношения на расстоянии могут сработать, — начинает Драко, полный решимости убедить себя, что это не последняя ночь, которую он проводит с ведьмой. — Давай рассуждать логически, — начинает Гермиона. — Предположим, что мы можем сделать для того, чтобы это произошло. Каждый из нас будет навещать другого как можно чаще. — Да! Определенно, это выполнимо, — улыбается Драко. — А потом, допустим, месяцев через шесть, мы окажемся в тупике. Возможно, я не смогу постоянно отсутствовать на работе, или девочки не станут мириться с тем, что ты так часто уходишь. И тогда мы начинаем чувствовать напряжение, задаваясь вопросом, нужно ли это нам вообще. Мы начнем ссориться из-за этого, что не будем знать, что еще делать, — начинает бормотать она. Драко легко понять, что Гермионе эта ситуация хорошо знакома. — А потом мы расстаемся. И все закончится. Потому что вряд ли мы столкнемся друг с другом. И что же остается в итоге? Два несчастных человека. Драко удрученно смотрит на нее. Между ними повисает долгая, ужасно тяжелая тишина. — Или, — начинает она, и Драко слегка оживляется. — Может быть, нам следует принять, что то, что у нас было за последние несколько дней, идеально, и, возможно, лучше этого уже не будет. И, может быть, я на самом деле нравлюсь тебе только потому, что ты знаешь, что ничего не выйдет. И, может быть, я могу фантазировать о том, насколько ты совершенен, только потому что я никогда не смогу быть с тобой. И, может быть, может быть, — она замолкает. — Может быть, мы пытаемся разобраться в этом, потому что это заставляет нас чувствовать себя хорошо чувствовать себя так… потому что мы оба знаем, что если бы ты жил в Лондоне, нам потребовались бы месяцы, чтобы дойти до этого момента, так что, возможно, тот факт, что я уезжаю через восемь часов, делает все гораздо более захватывающим, чем это было бы на самом деле. Может быть. Она испускает измученный вздох. — Гермиона, думаю, ты слишком пессимистична, — отвечает Драко. — И это говорю я. Ведьма позволяет печальной улыбке скользнуть по лицу. — Но у меня есть для тебя другой сценарий, — продолжает Драко. Гермиона молчит, ее глаза устремлены на него. — Я влюблен в тебя, — просто говорит он. У Грейнджер отвисает челюсть. Правильно ли она его расслышала? — Я прошу прощения за прямоту, но каким бы проблематичным ни был этот факт, я влюблен. В тебя. И я чувствую это не потому, что ты уйдешь. И не потому, что мне приятно это чувствовать, что, кстати, так и есть. Я не могу постичь арифмантику этой штуки, я просто знаю, что люблю тебя. Я не могу поверить, сколько раз я это повторяю… и я понимаю, что предлагаю тебе: три по цене одного… и мое предложение, возможно, не так уж выгодно, потому что никто даже не хочет попробовать, кроме меня… но… я знаю, чего хочу, что само по себе чудо, и я хочу тебя. Гермиона продолжает смотреть на него, потеряв дар речи, возможно, впервые за всю свою жизнь. — И то, что молчишь в этот момент, — это не совсем та реакция, о которой я мечтал, — хихикает Драко. — Я не ожидала услышать, что ты любишь меня. Погоди. Я пытаюсь найти правильные слова, — объясняет Гермиона, ее мысли путаются. — Думаю, если ответ не пришел к тебе сразу… тогда… хорошо … мы можем просто …можем поговорить о чем-нибудь другом. Например, о том какой я придурок, — отвечает Драко с вымученной улыбкой на губах. Гермиона чувствует, как у нее перехватывает дыхание. — Я никогда не встречала волшебника, который говорил бы так много… ты… не мог бы ты просто, пока… помолчать. Пожалуйста? — улыбается она. Драко кивает, и она притягивает его для поцелуя, позволяя знакомому трепету в груди вернуться.

***

Драко и Гермиона проводят следующее утро, запутавшись в простынях, не желая покидать созданное ими маленькое убежище. Они оба, похоже, поняли, что встать с постели не так просто, как может показаться. Потому что он означает, что все закончится, что калейдоскоп поцелуев и милых пустяков полностью прекратит свое существование. По мере того, как часы продолжают идти вперед, медленно приближаясь к портключу Гермионы на одиннадцать, поцелуи Драко становятся неистовыми. Он притягивает ее тело к себе, заключая в удушающие объятия, Его руки по-прежнему обнимают ее, голова зарыта в ее кудрях, как будто он не планирует когда-либо отпускать ее. Когда часы показывают 10:30, Гермиона с легкой улыбкой целует его в лоб. — Драко, — говорит она шепотом. — Мне пора. — Разве было бы плохо, если бы ты просто осталась? — спрашивает он тихо. — Драко, мы только оттягиваем неизбежное», — отвечает она.

***

Косой переулок, Лондон — Я не хочу, чтобы ты уходил, — хмурится Гарри, притягивая Тео к себе. Он думал, что знает, каково это — когда ему разбивают сердце, был уверен, что несколько его последних отношений закончились именно так. Но теперь, когда он лежит, запутавшись в простынях, и смотрит на мужчину, в которого, как он совершенно уверен, влюблен, то знает, что это не было разбитым сердцем. Потому что в этот момент, когда запах огневиски и ванили полностью окутывает Тео, ему кажется, что его сердце может разорваться надвое. — Я тоже не хочу уходить, — шепчет Тео, зарываясь лицом в растрепанные волосы Гарри. Тео никогда раньше никого по-настоящему не любил, не так, как сейчас. Он никогда не тосковал по чьему-либо присутствию так, как он уже тоскует по Гарри. Не осознавал, насколько пустым себя чувствовал, пока Гарри не прошел через камин, наполнив его эмоцией, которую он даже не был уверен, что сможет когда-либо почувствовать. Любовью. — Поехали со мной, — шепчет Тео. — В Париж? — удивленно спрашивает Гарри. — Да, пойдем со мной, — отвечает Тео, целуя каждый дюйм лица Гарри, как будто пытаясь запечатлеть его в памяти. — Матч в честь дня подарков, — начинает говорить Гарри. — Я достану тебе портключ на сегодня, — отвечает Тео. — Хорошо, — кивает Гарри. — Я полагаю, мы не можем вечно оставаться в квартире Мионы, она скоро вернется домой. — Точно, — кивает Тео. — Ты можешь оставаться со мной так долго, как только сможешь. — А ты не боишься, что от этого будет в десять раз больнее, когда нам все-таки придется расстаться? — спрашивает Гарри встревоженным тоном. — Гарри, — начинает Тео с игривой улыбкой. — Когда я говорю «так долго, как только сможешь», я имею в виду навсегда. — Навсегда? — спрашивает Гарри, широко раскрыв глаза. — Я перееду в Лондон, если понадобится, — улыбается Тео. — Я сказал, что сделал бы это, если бы у меня была достаточно веская причина. — И ты счел меня достаточно веской причиной, да? — Поттер улыбается. — Гарри, ты именно та причина, в которой я нуждался, — отвечает Тео, целуя его. — Хорошо, — кивает Гарри с ухмылкой.

***

Гермиона стоит у выхода, завязав свою расшитую бисером сумку, и смотрит на очередную бутылку дорогого вина. В любую минуту портключ начнет светиться, перенося ее обратно в ее маленькую квартирку в Косом переулке. — Мы не станем делать из этого еще большую проблему, чем она сейчас, — говорит она в третий раз за последние тридцать минут. — Нет, не станем, — кивает Драко. — Это не значит, что мы никогда больше не поговорим или не увидимся снова, — уверяет она его. — Грейнджер, — начинает протестовать он, быстро замечая слабое свечение, начинающее охватывать бутылку Бордо. — Береги себя, Грейнджер, — улыбается он, пытаясь скрыть, насколько расстроен на самом деле. Он чувствует, как его сердце бьется где-то в горле, часть его разбивается вдребезги, когда он признает тот факт, что всего через несколько секунд она исчезнет. Но когда Гермиона смотрит на бутылку в своей руке, сияние которой продолжает усиливаться, то принимает необдуманное решение. — Знаешь, я подумала, зачем мне уезжать перед Новым годом, в этом вообще нет смысла! — восклицает она, аккуратно ставя вино на стол рядом с собой. — Я имею в виду, что ты точно не приглашал меня, но ты сказал, что любишь меня, — смущенно улыбается она. — Поэтому, я подумала, что может быть… Если ты конечно не против. Драко чувствует, как его сердце замирает от радости из-за того, что ведьма решила продлить свое пребывание здесь. Но, подобно холодному всплеску воды, он вспоминает очень важный факт, касающийся того вечера, о котором идет речь. — Я праздую Новый год с девочками, — говорит он с грустью Сердце Гермионы замирает, когда она понимает, что он считает это решающим фактором, причиной, по которой Гермиона не захотела бы провести с ним вечер. Но она знает, что для него это значит гораздо больше, потому что этот самый момент, этот ответ важнейший в его жизни. Как он и сказал, он идет по скидке, только пакетным предложением, и она знает, что не может заполучить его, по крайней мере, не так, как ей хотелось бы, не впустив девочек в свою жизнь. И когда Гермиона смотрит в глаза стоящему перед ней мужчине, она осознает две истины одновременно. Во-первых, она всецело и бесповоротно влюблена в него. Не осталось ни капли сомнения, ни крохи неуверенности в данном факте. Потому что, когда она чувствует, как учащается ее сердцебиение и перехватывает дыхание при виде Драко Малфоя, смотрящего на нее с выражением восхищения, то понимает, что все, что произошло между ними, ни в малейшей степени не было незначительным. На самом деле, она бы сказала, что этот отпуск оказался лучшим из того, что она могла бы сделать для себя. Он заставил ее почувствовать себя живой, влюбиться. Гермиона не осознавала, насколько оцепенела, пока Драко Малфой не постучался в ее дверь. Она даже не подозревала, что практически потеряла способность вообще что-либо чувствовать. Она застряла в своей собственной жизни, и пустота, к которой она привыкла, служила ей защитой от любых чувств вообще. Но Драко каким-то образом это одеяло с нее снял. И вместо суровой холодной реальности, которой она боялась, появилось совершенно неожиданное тепло. Он ощущался словно возвращение домой после долгого рабочего дня, и его объятия действовали на нее точно также, что и пузырек с успокаивающим зельем. Раньше она думала, что никогда не захочет иметь детей, или, по крайней мере, до тех пор, пока не продвинется в своей карьере до такой степени, что будет удовлетворена. Но после ее короткой встречи с Фиби и Астреей, эта убежденность пошла трещинами. При встрече с ними она ощущала пустоту в груди, слишком хорошо понимая, каково это — потерять родителя. И хотя она беспокоится, что из нее выйдет не очень хорошая мать, время с Драко и его дочерьми заставили ее чувствовать себя целой. Возможно, она просто никогда не встречала подходящего человека, того, с кем она захотела бы разделить родительские обязанности. Итак, когда Гермиона чувствует все это, по ее щеке скатывается одинокая слезинка, и ее охватывает ни с чем не сравнимое чувство радости и принятия. Она хочет до конца своей жизни чувствовать себя также, как на прошедшей неделе. Хочет Драко и все, что идет с ним в комплекте. Потому что впервые в своей жизни Гермиона страстно желает мужчину, стоящего перед ней. Она прижимается к нему не из-за страха остаться в одиночестве, а потому, что искренне чувствует себя счастливой в его присутствии, ей уютно в его объятиях и комфортно достаточно, чтобы снять с себя защитные слои и просто быть собой. — Звучит идеально, — улыбается она, крепко обнимая Драко.