Этот опыт со мной навсегда...

Микки провожает Йена до двери, когда тот уже позавтракал и готов уходить на работу. Он целует его на прощание, нежно-нежно, и возвращается на кухню. И всё. И пиздец. Йен всю дорогу про себя проговаривал приветственную речь для знакомства с администратором кафе, где он бы обозначил свои сильные стороны и перечислил все свои умения. Он так долго бубнил и без того заученные слова, стоя уже у входа в кафе, что опоздал на собеседование на 15 минут. В кабинете его ждала... дама. С тонкими красными губами и в очках "кошачий глаз". — Здравствуйте, меня зовут Йен. — Смазливый, будешь официантом. Завтра будь в брюках и рубашке. — Спаси... — Ты опаздываешь! Снова. Смазливый. Смазливый рыжий долбоёб? Йен выходит за дверь администратора и идет к стойке бариста, где замечает Мэнди. В очереди около 12 человек, ожидающих утреннюю порцию кофеина, поэтому ей и головы поднять некогда. Она только подбородком указывает, что ему следует пройти в дверь за её спиной. Внутри жарко и пахнет выпечкой. Йен хотел бы погрузиться в этот успокаивающий аромат сдобы с головой, да только... "ты опаздываешь". В маленькой комнате отдыха он нашел фартуки и натянул на себя один из них. Он не знал что делать и куда ему идти, поэтому решил выйти к Мэнди и спросить нужна ли ей помощь. Брюнетка всё ещё кружила между кассой и аппаратом кофе. Йен был так увлечен её уверенными и точёнными движениями, что забыл притормозить на приемлемом от девушки расстоянии и она врезалась в него, когда резко отвернулась от кассы. Горячий кофе, в который она как раз собиралась добавить молоко, выплеснулся Йену на грудь, а от испуга бариста уронила чашку на пол и та разбилась. — Господи, Йен! — Извини, Мэнди, извини... — Нет, Йен, я за тебя переживаю. Там может быть ожог. Иди в туалет и промой холодной водой. А потом можешь вернуться ко мне, как раз очередь разоссётся. Теперь он понимает, почему Нэда так раздражало, что он путался у него под ногами. Не отсвечивай! Кожа на груди стала красной и печёт, но это не сранится с тем жаром стыда и вины, которые поднимаются сейчас к горлу. Он боится, что вот-вот расплачется. Но ведь его взяли, потому что он "смазливый", а когда он плачет, то выглядит особенно уродливо. Нэд так всё время говорил. Йен умылся, натянул на себя футболку с огромным пятном на груди и вышел обратно в зал. — Эй, рыжик, время завтрака, — сказала Мэнди и приободряюще улыбнулась. — Извини меня, Мэнди, — пробубнил Йен и уселся на барный стул за стойкой. — Всё нормально. Со всеми случается. Тебе кофе с молоком? А к кофе булочку с маком или персиковый пирог? — Извини, Мэнди, но мне бы лучше чай, если можно, если тебе не трудно. — Чёрный или зеленый? — Чёрный. И я бы попробовал пирог, спасибо. — Заказ принят в работу, — сказала она и подмигнула. Господи, чем я заслужил Милковичей в своей жизни? — Значит так, — сказала она, ставя перед ним на стойку фарфоровую чашку с чаем и кусок ароматного пирога на тарелке. — Всего у нас три смены. По правилам, одна смена работает только в выходные. А две другие берут на себя будни, значит, у них будет то 2 рабочих дня в неделю, то три. Но людей не хватает, уборщицы нет, 3 смены мы набрать не можем, я так вообще могу работать только до обеда, потому что Алекс пока не ходит в сад, но работаю все пять дней, кроме выходных. На кухне тоже людей не хватает, пашет только две смены с утра до ночи, сменяются через сутки. Мойщик посуды так вообще один. Девочки говорят, что иногда задерживаются после смены, чтоб ему помочь. — Но почему? У вас так хорошо тут, атмосферно. Дело в зарплате? — Нет, платят хорошо. Для меня. Я ж с Южной стороны и вообще не так часто держала в руках честные деньги, только когда официанткой работала. Но местная холёная молодёжь презирает наш промысел, так что будь готов к снисходительным взглядам. Придется нарастить панцирь, дружок. — Что я должен делать? — Мы будем вместе в смене, но я только до обеда. Потом придет кто-то из девчонок. Они нормальные, днём учатся, потом сюда прибегают. В конце дня зайдешь к Лане и получишь своё расписание на эту неделю. Ты обслуживаешь столы, я оформляю заказы на вынос. Меню у нас нет, так что тебе нужно рассмотреть ассортимент и заучить позиции. С кофе тоже нужно научиться разбираться. Перерывов у нас нет, едим не отходя от стойки, зато бесплатно. А ещё можно в конце дня забрать с собой остаток, потому что утром будут печь свежее. Сплошные плюшки, буквально, — смеётся она. — Когда-нибудь работал обслуживающим персоналом? Йен вспоминает свой брак. — Да, неофициально. — Хорошо. Приходишь к шести, протираешь столы и раскладываешь выпечку на прилавок, иногда на кухне помощь нужна. Открыты до 21:00, но работники остаются ещё на час, он оплачивается, чтоб подготовить всё к следующему дню. Обычно посетители знают чего хотят, но иногда придётся самому перечислять что в наличии. Берёшь заказ и идёшь ко мне, я всё готовлю и выбиваю на кассе счёт. Если у меня клиент, то ты можешь сам выложить выпечку на тарелку, а кофе я успею сделать. Чаевые остаются тебе, белая рубашка тебе в помощь, добавит пару монет в твой кошелек, красавчик. Когда клиент ушёл, ты должен отнести грязную посуду на кухню и протереть стол. Посуду только в руки мойщику передаёшь, а то он у нас такой, сам разобьёт, а потом на девок валит, что коряво в мойку сложили. Как видишь, столов не много, так что чаще будешь на подхвате. Подходит? — Мэнди, это замечательно, спасибо тебе огромное. А пирог чертовски вкусный. После этого разговора день снова пошёл под откос.

**********

Микки не хватало Солнечного весь день. Даже его молчаливое присутствие в квартире окутывало флером покоя, а сейчас всё было не то, все не так. Микки безостановочно пил кофе и уже косился взглядом на пиво. Внутри росла какая-то тревога: то ли за Йена, то ли за себя, когда он снова остался наедине с собой в этой квартире. Никто не мельтешил с веником, не пахло домашним обедом, никто не напевал "Because I'm happy...". Всё, хватит. Микки доделает работу, сдаст отчёты курьеру и пойдет к Солнечному на работу. Как придумал, так и сделал. И вот в 12:22 Милкович стоит на улице у окна кафе-пекарни и осторожно заглядывает внутрь. Людей много. Офисные крысы берут выпечку и кофе на вынос, все столики уже заняты. Микки отмечает, что Йен там единственный официант, поэтому решает не заходить внутрь и не отвлекать его. И он же не сталкер и не собственник, в конце-то концов. Просто постоит еще не много и посмотрит на своего красивого парня. Ещё минуточку. — Голодает что ли? — бубнил голос у него за спиной. — Вроде не тощий. Я на кето тоже здесь витрину облизывала, — второй голос. Микки боялся, что если за его спиной соберётся толпа, то это привлечёт ненужное внимание одного конкретного работника, поэтому обернулся и прогнал всех в далекое пешее. Он возвращает свой взгляд на витрину и отмечает, что Йен стоит у столика с единственным оставшимся клиентом — дед, ну, мож не дед, лет 50-60, седой, в дорогом костюме, часы золотые и ебучие запонки на манжетах. Но и хер бы с ним. Вот только Микки видит, что Солнечный тянет этому деду счёт, а тот встает и хватает парня за запястье, привлекая его ближе к себе и что-то шепчет ему ухо. Микки готов убивать. В аду ему за это много не дадут, старику и так недолго осталось. Йен высвобождает запястье и отступает назад, краснея и опуская глаза. Милкович готов поклясться, что может видеть на губах своего парня слова извинения. Но он же, блять, ни в чём не виноват!!! Тогда старикан кладёт свою морщинистую руку на задницу Йена и сжимает одну из ягодиц. Ебать, нахуй, Микки терпел, он давал Йену пространство, вот только похотливых виагроидов он в это пространство впускать не собирался. Он уже добежал до входной двери со стеклянными вставками, когда увидел, что Галлагер шлёпнул старику в грудь счёт и ушёл в сторону кассы. Микки остался доволен и решил оставить Йену его пространство. До вечера. Он придёт за своим парнем на работу и заберёт его в их общий дом. И будет там целовать его и обнимать его, и любить его. Или нет, или он зайдёт прямо сейчас и тихонько сядет у барной стойки, выражая Йену свою молчаливую поддержку. Заодно поедая ту потрясающую булочку с маком, которую распробовал вчера в гостях у Мэнди.

*********

Йен был на грани. Он попросил Кейси, его вторую напарницу на эту смену, рассчитать напыщенного мудака, схватил поднос с грязными чашками и поплёлся на кухню. На его счастье, все столики уже были рассчитаны и в его помощи не нуждались, позже ему просто придётся убрать за ними. На кухне он опустил поднос на рабочий стол, потому что мойщик вышел на перекур, а Йен должен отдать поднос ему в руки. В кармане завибрировал телефон и Галлагер счастливо выдохнул, его номер был только у Микки и Липа, а сам он сейчас очень нуждался в том, чтоб услышать, что его любят. Ну, или что он молодец от Липа. Неизвестный номер. Хм. — Алло? — Добрый день. Мистер Галлагер? — Да, это я. — Меня зовут Мэделин. Я звоню от лица приемной комиссии. Должна Вам сообщить, что Ваша кандидатура отклонена от допуска к написанию работы, претендующий на грант. — Господи... — Мистер Галлагер? Мистер Галлагер, Вы меня слышите? — Да, да... — прошептал Йен не своим голосом. — Мистер Галлагер, не расстраивайтесь, это всë бюрократические махинации, здесь нет Вашей вины. Если Вы сможете подойти к нам на следующей неделе, найдите меня, я помогу оформить квоту. Это не оплатит Ваше обучение полностью, но даст скидку примерно в 30-40%. — Я всё равно не смогу себе это позволить. — Мне очень жаль, Мистер Галлагер. — Спасибо, Мэделин. Йен отключил звонок, а затем с размаха скинул поднос с чашками со стола. Осколки разлетелись во все стороны, точно так же сейчас разлетелись его планы на будущее. Проебанный. Ни на что не способный. Никчемный. Он выходит из кухни и собирается пойти к Лане с обещанием отработать ущерб и тут же уволиться. Но даже сквозь пелену слез он увидел лицо Микки над барной стойкой, делающего заказ. — Микки, какого хрена ты тут делаешь? — сказал Йен, цедя свою агрессию сквозь зубы. Микки, видимо, принял это за шёпот, потому что даже не дрогнул от такого тона. — Пришёл за булочкой, — сказал он с улыбкой. — Как ты, булочка? — Ну-ка, давай выйдем, — сказал Галлагер и вытянул своего парня за запястье на улицу. — Микки, я разве твоя собственность? Какого хрена ты преследуешь меня? Господи, я же просто ушёл на работу, а ты тут как тут. — Эй, эй, что началось? — спросил Микки, вырывая свою руку из стальной хватки и потирая ушибленное запястье. — Я просто пришёл тебя навестить, поддержать, не знаю, побыть рядом? — То есть ты считаешь, что сам я бы не справился? Сам я стою так мало, что не смогу пережить даже один рабочий день без тебя? — Нет, блять, я так не думаю. Я не собирался заходить, но потом увидел, как это виагроид хватает тебя за задницу и не смог стоять в стороне, — Микки тоже перешёл на крик, потому что не понимал что здесь, блять, происходит. — Ты думаешь, я бы сам не решил это? Или что? Ты, блять, мне не доверяешь? Думаешь, что я ищу себе очередного Нэда? Ты такого мнения обо мне? — Я такого не говорил!!! Я уверен в тебе, я не уверен в них. — Знаешь что, Микки, отъебись с этим. Вот так меня и посадили в клетку, не думал, что и ты такой. Мне нужно было начать работать, потому что я, блять, нищий. Мне нужно было это сделать самому, но ты не веришь, что я с этим справлюсь. — Йен, ты не нищий. Слушай, Солнечный, я понимаю твоё стремление, — говорит Микки и тянется ладонью к лицу Йена, но тот делает шаг назад. — И так ведь будет не всегда, скоро ты пойдёшь учиться. — Не пойду, Мик, не пойду. Мне не дадут грант, меня даже к написанию работы не допускают. Я слишком никчёмен для их высоких требований. — Мы с этим разберемся, мы справимся. У меня есть немного денег, на первый курс точно хватит, а там что-нибудь придумаем. — Вот, Господи, вот опять ты это делаешь. Ты снова лезешь в мою жизнь, ты не даешь мне даже шанса самостоятельно решить свои проблемы. — Может потому что я люблю тебя, придурок?!! — Микки перешел на крик. А Йен не знает плакать ему или смеяться. — Я не знаю, Мик, я не знаю что дальше. Мне нужно немного места. Я сдам фартук и пойду домой, — его голос звучал побеждёно. — Хорошо, отлично, я подожду тебя здесь. — Нет, не к тебе домой, думаю, Фиона не будет против моего возвращения. — Не ко мне? Мой дом? Мой?! Больше не наш?!! — Мик... — Нет, знаешь, отлично. Я всё понял. Нахуй меня, мою помощь и мою любовь. Нахуй! Я пошёл! — с этими словами он развернулся и потопал прочь, оставляя разбитого Галлагера у входа в кафе, из которого пахло свежей выпечкой.