Этот опыт со мной навсегда...

Ровно в 12 Микки услышал стук в дверь и понял, что это курьер пришёл. Вот только в последние несколько часов он просидел у стены между шкафом и окном, сжигаемый чувством стыда и вины. Нельзя ненавидеть себя больше, чем Микки уже делал. Но, кажется, и через край это чувство тоже может переливаться. Словно побитая собака, он опустил плечи и поплёлся вон из комнаты, чтоб объясниться с курьером. Мэнди сидела за столом на кухне и кормила малыша супом, чья переноска тоже стояла на столе. Он стыдливо опустил глаза и направился к входной двери. — Извини, чувак, сегодня у меня для тебя ничего нет. Скажи своему шефу, что у меня не сошлось несколько цифр и я пытаюсь вычислить в чём проблема. Это был крупный клиент и Микки никак нельзя его терять — их оплата равна месячной аренде его конуры. Курьер заглянул в глубь квартиры через приоткрытую дверь. Скорее всего, он сделал какие-то свои выводы, учитывая подавленное состояние Микки и всё ещё красную щеку Мэнди, кормящую малыша. Ебать, с этим я разберусь позже. Я и без того проёбан, его мнение не заставит упасть меня ниже, когда я и без того на дне. Курьер молча кивнул и двинулся к лифту. Микки не обязательно было провожать его взглядом, но очень страшно закрыть сейчас дверь и повернуться лицом к сестре. Что ж, а есть ли здесь другой выбор? Она сидит с малышом уже на руках и смотрит Микки прямо в глаза. Голубые в голубые. От одних исходит жалкое сейчас раскаяние, а другие, как ни странно, абсолютно спокойны, от того и холодны. — Я так понимаю, с работой сегодня всё проёбано? — спросила она. Не только с работой и уже очень давно… — Угу. — Обувайся, ты идëшь в магазин, список я напишу.   — Я не хожу в магазины. — В смысле? А чё ты жрёшь? — Я заказываю доставку продуктов. — Еба-ать мы бояре. Боишься стоптаться? Ноги-то короткие, гном. — Отъебись, всяко выше тебя, трость, — Микки чуть отпустило, они разговаривают, на что рассчитывать он даже не смел. — Микки, ты идëшь в магазин. Это не такая большая просьба и ты мне должен за сегодняшнее. — И что ж, блядь, тебе так горит? — Бухло, — коротко говорит Мэнди, она удобнее устраивает малыша на руках и начиная его баюкать. — Выдвигайся, я пока малого ушатаю, чтоб поспал после обеда. — Мэнди, бля, я не пью… — Совсем? — Совсем. — С херов ли? Ты болен? Что за нахуй? Ты Милкович или хуйня из под коня?   — Мэнди, бля… — он знал, что должен сделать, чтоб растопить лёд между ними. Он боится её потерять, хоть и отталкивает раз за разом. Или так, или она уйдёт... Он вытягивает руки вперёд и выворачивает их запястьями вверх. Пусть смотрит. Проебался…   — Микки, мы будем пить и это не вопрос. — Ты мать или куда? У тебя прямо сейчас ребёнок на руках, — не унимался брюнет. Он не контролирует себя даже трезвым, что ярко показал сегодняшний день. Он боится пить, пока Мэнди и ребёнок поблизости. — Ой, бля-я, залепи фонтан. Я буду пить только каждую третью. Плюс во мне столько этих материнских гормонов, что я трезвею от первого его писка. Микки пару секунд потоптался на месте, но он ей должен, здесь она права. И если её выбор алкоголь — что ж, это меньшее, что он может для неё сделать. Чёрт, он бы наполнил ей ванну виски, вот только у него душевая кабина. Он обулся и вышел за дверь в чём был, даже список не взял, забыл.