the language of love: bittersweet memories

День рождения Момо из Твайс проходит на ура. Бёль уже видела несколько мемберов из Стрей Кидс, девочек из Итзи и даже айдолов из других агентств. И до этого сомнений не было, что клуб будет переполнен селебрити. Сетбёль старается вести себя профессионально и не пялиться. Многих из присутствующих она и так частенько видит тут. А тех, кто оказался здесь впервые, она старается не замечать. — Ты видела, здесь парни из Эйтиз? — пищит на ухо Дана, явно пребывая в полнейшем восторге от происходящего. — Да, но держи себя в руках, — напоминает ей Бёль, выбивая кубы льда из перемёрзших формочек. — Ёсан сейчас извинился передо мной, задев в толпе, — не унимается она. — Он такой душка. — Что ты делала в толпе? — с подозрением косится на неё Бёль, боясь, что новенькая скоро заработает себе увольнение, даже не доработав до первой премии. — Там кто-то виски с колой пролил у вип-зоны, я вытирала, — пожимает плечами она. — У нас есть уборщица, — на подобных мероприятиях всегда алкоголь льётся рекой, а стаканы бьются как на европейской свадьбе. Барменам некогда этим заниматься, поэтому подключается тяжёлая артиллерия в лице тётушки Джию. — Я не хотела заставлять их ждать, — оправдывается Дана. — Можно, я возьму перерыв на полчасика? — Устала убираться? — усмехается Бёль, закрывая холодильник и выпрямляясь. — Поясница болит, — дует губы Дана, прикладывая тыльную сторону ладони к якобы больной спине. — Двадцать минут, — закатывает глаза Сетбёль. — Работы много, Чонхо себе уже руки накачал на коктейлях. — Ты лучшая, онни, — подрывается Дана, уже спеша в подсобку. Такую ленивую сотрудницу ещё поискать нужно, но без неё Бёль и Чонхо правда пришлось бы сегодня совсем туго. — «Джин-тоник», пожалуйста! — звучит очередной заказ, и Бёль оборачивается на гостя, встречаясь взглядами с Джисоном, который уже стоит, умостив локти на высокую стойку. — Привет, — улыбается Бёль, начиная готовить коктейль. — Здесь сегодня весь Сеул? — Не, Нари не пришла. Мизу их гоняет, как горных коз, перед камбеком, — грустно усмехается он. — Но я обещал повеселиться за неё. — Тогда, ты не можешь её подвести, — подмигивает Бёль, опуская один из кубиков на дно цилиндрического стакана. — Я хороший друг, — гордо заявляет он, сдвигаясь чуть в сторону, чтобы позволить какому-то парню заказать два «Дайкири». — Не сомневаюсь, — усмехается Сетбёль, ставя перед ним готовый напиток: — Ваш «Джин-тоник». — Благодарю, — Джисон тут же припадает губами к бокалу. Бёль собирается приступить к приготовлению «Дайкири», как из толпы доносятся крики. И все, кто стоят у бара, оборачиваются на странные звуки. — Ну только не это! — Чонхо оббегает растерявшуюся Бёль и уже протискивается через толпу. На секунду встречаясь взглядами с Джисоном, Сетбёль приходит в себя. Небрежно ставит на столешницу шейкер, и, сама не знает зачем, расталкивает скопившихся в центре танцпола людей, пробираясь в самый эпицентр. Два парня колошматят друг друга, браня, будто они не айдолы, а продавцы рыбы на вонючем прибрежном рынке. Чонхо и один из охранников, который подоспел первым, пытаются растащить матершинников по разным сторонам импровизированного ринга. — Я тебя сейчас в асфальт закатаю! — орёт тот, которого не без труда удерживает Чонхо. — Попробуй, но силёнок не хватит. Только и можешь, что языком трепать, — буквально выплёвывает второй, но охранник держит его мёртвой хваткой, что бунтарю не вырваться. — Ты сам напросился! И Сетбёль, сама не понимает зачем, подлетает к первому парню, который ловко выворачивается из захвата Чонхо, замахиваясь на противника. Вокруг куча народу, но никто больше не лезет. Айдолы слишком заботятся о своей репутации, чтобы вот так глупо подставлять свои прекрасные фарфоровые лица под чужие кулаки. Сетбёль не такая продуманная — сначала делает, потом жалеет. И понимает, что сглупила, уже когда тяжёлая рука прилетает ей в висок, а перед глазами пляшут звёздочки — и это вовсе не айдолы. — Блять, прости, — похоже, этот конфуз отрезвляет парня, и он даже почти заботливо наклоняется к Бёль, заглядывая ей в лицо. — Ты как? — Порядок, — отмахивается одной рукой она, а второй держится за макушку, пытаясь не потерять равновесие. Пока ещё два подоспевших охранника разгоняют толпу зевак, утаскивая драчунов в сторону выхода, чьи-то руки осторожно подхватывают Сетбёль за локти, помогая отойти в сторону. В ушах стоит звон, что даже клубная музыка, что и прежде не прекращалась, сейчас совсем не слышна. Хоть бы Бёль не заработала сотрясение — это будет полнейшее фиаско. — Сюда, — мужской голос звучит как под водой, и Бёль просто послушно следует в открывшуюся перед ней дверь подсобки, щурясь от слишком яркого света люминесцентных ламп. — Хан Джисон! — Дана подрывается с диванчика, и вот её звонкий щебет Сетбёль слышит достаточно отчётливо. — Ей нужно сесть, — произносит Хан, подводя Бёль к дивану и помогая опуститься на потёртое сиденье. — Не тошнит? — усаживается на корточки перед Сетбёль, заглядывая ей в лицо. — Ты совсем побледнела, — констатирует он, убирая волосы с её лица и заправляя за ухо. — Бёль, ты как? — в подсобке появляется Чонхо, опускаясь рядом с Джисоном. — Нормально, сейчас пройдёт, — морщится Бёль, искренне надеясь, что это странное головокружение действительно сейчас испарится. Но ощущение, что ей надели ведро на голову и шандарахнули со всей дури по нему бейсбольной битой. — Дана, принеси лёд! — просит Чонхо, оглядываясь на младшую. — Дана, быстрее! Она мямлит что-то невнятное, но Бёль и не пытается расслышать. — Ей в больницу надо. Вдруг сотрясение, — с тревогой в голосе произносит Джисон. — Да, пойду скажу менеджеру, чтобы отвёз её, — поднимается на ноги Чонхо. И на то, чтобы перехватить его руку и остановить, у Бёль силы всё же находятся: — Не надо, я в норме, — она поднимает затуманенный взгляд и тут же морщится от тянущей боли в месте удара. — С ума сошла? В больницу, и это не обсуждается, — ошарашенно округляет глаза Чонхо, отцепляя и так ватную руку со своего запястья. — Я на такси доеду, — не унимается она. В машину к Чхве Минсу она даже мёртвой не сядет. — Я могу отвезти, — внезапно предлагает Джисон. Теперь и Сетбёль удивлённо округляет глаза. — Я только один глоток сделал. Тут до больницы близко. И прежде, чем Чонхо успевает что-либо возразить, Сетбёль выпаливает: — Давай.

***

— Сотрясения нет, но если почувствуете тошноту, то сразу же приезжайте обратно. Сделаем МРТ, — даёт заключение врач, ставя пометки в медкарте, пока Сетбёль неловко ёрзает на больничной койке приёмного покоя, куда её определили, чтобы провести осмотр. — Может, сделать МРТ прямо сейчас? — интересуется Джисон, стоя в паре метрах от кушетки и подпирая плечом хлипкую стойку, на которой держится занавеска, отгораживая следующего пострадавшего. — Вы хотите проторчать тут ещё два часа? — устало косится на него врач, глядя из-под своих круглых очков. — Не думаю. Бёль-то уж точно не особо хочется торчать здесь до рассвета. Запах спирта и лекарств одурманивает её похлеще удара по черепушке. Её прежде не мутило даже после поездки в машине, но ещё два часа здесь, и её точно стошнит. — Если я почувствую себя хуже, то приеду, — уверенно произносит она, и правда чувствуя себя намного лучше. Нашатырный спирт кого угодно на ноги поставит. — Тогда сейчас внесу результаты осмотра в базу, и можете быть свободны, — заключает доктор, заканчивая свои пометки в планшете. — Не оставляйте её без присмотра хотя бы часов двенадцать, — теперь он обращается к Джисону. — Нужно перестраховаться. И не позволяйте носить тяжести и резко наклоняться. — Я вас понял, — кивает Хан, и врач удаляется, готовя документы к выписке. — У тебя есть, кому присмотреть? — Сухо в Пусане до понедельника, — пожимает плечами Сетбёль. — Но я в порядке. Не думаю, что мне нужен присмотр. — Ты получила травму головы, стоит поберечься, — качает головой он. — Подумай, кто может присмотреть. Бёль кивает, хотя и так уже знает, что думать бесполезно. И даже не потому, что сейчас мысли в её голове лопаются мыльными пузырями. Просто, помимо её парня Сухо, в этом городе ей особо не к кому обратиться с такой просьбой. Она сама о себе позаботится, что тут сложного — не ногу ведь сломала. Неловкая пауза затягивается. Джисон переписывается с кем-то в телефоне, а Сетбёль разглядывает плитку, считая трещинки на стыках. Врач возвращается, прося её подписать бумагу, и даёт последние инструкции и оранжевый пузырёк с таблетками от головной боли, если вдруг она снова вернётся. К машине тоже идут практически молча. Бёль не знает: ей настоять на том, что она вызовет такси, или не выпендриваться, ведь денег у неё впритык, а автобусы сейчас уже совсем редко ходят. — Ты никому не написала, — наконец произносит Джисон, открывая перед Бёль дверь пассажирского сиденья. — Не думаешь, что слишком легкомысленно с твоей стороны игнорировать рекомендации доктора? — Возможно, — пожимает плечами она. — Но мне некого попросить, — неловко закусывает губу и усаживается в кресло, тут же пристёгивая ремень безопасности, избегая зрительного контакта с Джисоном. Хан захлопывает за ней дверь и не спеша обходит автомобиль, задерживаясь на секунду снаружи, чтобы ответить кому-то на смску. — Ты же понимаешь, что я не могу оставить тебя одну? — произносит он, садясь в салон. Пристёгивает ремень, заводя машину, а Бёль вопросительно косится на него. И Джисон замечает это, глядя на неё исподлобья: — Ко мне поедем. Постелю тебе в спальне для гостей. — Ты что, — мотает головой Бёль и морщится, ведь в затылок резко прилетает искорка токового разряда. — Ты не должен так напрягаться. Я уже и так доставила тебе проблем. Он мог не отвозить её в больницу, но предложил помощь. Сетбёль уже за это ему по гроб обязана — поездка с менеджером Чхве могла закончиться плачевнее. Бёль бы выскочила на полном ходу где-то посреди трассы — она уверена. Выносить присутствие начальника вне рабочего времени — для неё перебор. — Нари настаивает, да и я теперь ответственный за тебя, — усмехается он, выруливая с обочины. — Нари? — Да, я написал ей, пока врач осматривал тебя. Она настаивает, чтобы я привёз тебя к ним в общагу. Но боюсь, ты сейчас не в том состоянии, чтобы лезть в окно её спальни. — Я всё же считаю, что это лишнее, — предпринимает последнюю попытку отказаться, но по тяжёлому вздоху Джисона становится понятно, что спорить бесполезно. Он вроде кажется порядочным парнем. Только главное, чтобы её собственный парень не узнал об этой ночёвке. Они и так расстались не на самой приятной ноте, когда Сухо уезжал на свои дурацкие гонки в Пусан. У них завтра годовщина, Бёль мечтала, что они наконец сходят в парк Намсан и прокатятся вечером на канатной дороге, когда весь Сеул мерцает ярче, чем Млечный путь. Но Сухо всегда поступает так, как удобно лишь Сухо. «Сходим на следующей неделе», — Сухо сказал ей это, даже не отрываясь от игры в телефоне. Бёль тогда что-то едкое ему бросила и ушла на смену. А теперь вот едет в машине в квартиру айдола. Но у Сухо есть друзья — гонщики, — и Бёль тоже пора уже обзавестись собственной компанией.

***

Спальня для гостей, по ощущениям, больше, чем вся квартира, которую они снимают с Сухо. Двуспальная кровать, матрас, в котором Бёль практически утонула, когда присела, чтобы стянуть узкие джинсы и переодеться в спортивные шорты и чистую футболку, которые ей дал Джисон. Комод, дверь в отдельную ванную, бархатные шторы в пол и пушистый ковёр. Здесь очень просторно и уютно. Шнурки на поясе пришлось порядком затянуть, и всё равно выглядит, будто Бёль напялила парашют. Край серой футболки она заправляет за пояс, расправляя небрежно торчащий хлопковый подол. Если так не сделать, то она будет чувствовать себя в мешке. Тут даже домашние тапочки как в самом дорогом отеле. Сетбёль очень неловко здесь находиться. Выходит в коридор, с опаской оглядываясь по сторонам, будто незаконно проникла в чужое жилище. Но Джисон сам сказал ей приходить на кухню, как она переоденется. В душ идти Бёль не рискнула — вдруг голова закружится. Лишь прохладной водой умыла лицо и шею, смывая макияж. Квартира у Джисона такая, какую можно себе представить, зная, что он знаменитый айдол. Молочного цвета стены, всё подобрано со вкусом. Складывается ощущение, будто квартиру прежде снимали для каталога дизайнерской конторы. Хотя, скорее всего, тут потрудился не один дизайнер. Боясь задержаться хоть где-то дольше, чем положено, Сетбёль стучит костяшками по дверному косяку, и Джисон отрывает внимание от телефона, откладывая его в сторону: — Размерчик почти твой, — улыбается он, оглядывая внешний вид Сетбёль. — Да, в плечах только узковато, — не скрывая сарказма, шутит она, проходя и садясь за стол напротив Хана. — Из травяного чая у меня только с чабрецом, боюсь, что от обычного давление может подняться, — с заботой произносит он, разливая по кружкам ароматный напиток из прозрачного чайничка с деревянной крышкой. — Я люблю чабрец, — она берёт в руки горячий фарфор, поднося к губам и осторожно сдувая полупрозрачный пар. — Не обожгись, — предупреждает Джисон, с удивлением глядя, как Сетбёль делает уверенный глоток. — Люблю погорячее, — обыденно отвечает она, а Хан давится дурацким смешком. — Что? — не понимает Бёль, но он лишь качает головой, продолжая подавлять глупую улыбку. — Не бери в голову, — небрежно отвечает он, припадая губами к чашке и делая осторожный глоток. Не все из присутствующих любят погорячее. — Так что у вас с менеджером? Настолько внезапный вопрос обрушивается на Сетбёль, что её аж передёргивает. А Хан непринужденно крутит чашку в руке, не отрывая взгляда от полупрозрачной жидкости, что в тёплом свете ламп отливает бронзой. — Прости, но что ты имеешь в виду? — Бёль отставляет кружку, боясь, что обольётся кипятком от нахлынувшей неловкости. — Ну, менеджер ваш, — Джисон поднимает на неё взгляд. — У тебя на лице было написано, что ты лучше ещё раз кулаком в висок получишь, чем согласишься на его помощь. Я не прав? — Да нет, просто не хотела лишний раз напрягать начальство, — Бёль облокачивается на мягкую спинку стула, скрещивая руки под грудью. — Он у нас не любит, когда беспокоят по пустякам. — Но ведь ты пострадала, потому что охрана вовремя не разняла потасовку. Производственная травма. Начальство обязано проконтролировать, что ты будешь в порядке. — Я в порядке, — отрезает Бёль. — А я сейчас не про голову, — ломает одну бровь Джисон, и Сетбёль нервно вбирает в лёгкие воздух, не зная, чего он сейчас от неё добивается. — Я просто не хотела с ним лишний раз связываться. Тебя такой ответ устроит? — нехотя отвечает она. — Почему? — гнёт свою линию Хан. — Не нравится он мне. Не хочу с ним общаться. Этого мало? — пытается уже поскорее завершить этот скользкий разговор, недовольно фыркая. — Почему? — Он зануда. — И всё? — не унимается он. — А этого мало? — Бёль закатывает от раздражения глаза. — Нет, но думаю, что есть что-то ещё, — щёлкает пальцами Джисон. — Ты вынуждаешь меня приставать и дальше. — А ты приставать собрался? — тушуется Бёль. По лицу Джисона растекается ехидная улыбка, и он снова припадает губами к кромке чашки, делая размеренный глоток: — Мне действительно продолжать этот флирт? — вскидывает брови он. — Я не флиртовала, — робеет Сетбёль, не понимая, совершила ли она ошибку, согласившись на предложение Хан Джисона переночевать у него. Или просто действительно хорошенько ударилась головой, что теперь не понимает безобидных шуток. — Я бы предложил тебе выпить, чтобы расслабиться, но боюсь, что если мы дважды за одну ночь попадём в приёмный покой, то дежурный врач не очень-то обрадуется, — усмехается он и залпом допивает чай. — Да, не сегодня, — Бёль чуть расслабляется. Всё же, Нари ведь знает, что Сетбёль сейчас тут, это ведь гарантия безопасности, разве нет? Чёрт, да Сетбёль ведь не раз зависала с отбитыми дружками своего парня. А теперь опасается айдола? Да ей, похоже, точно стоит подлечиться. На неё это не очень-то похоже. — Так что, не расскажешь? — предпринимает последнюю попытку Джисон, и Бёль всё же сдаётся: — Он переступает границы субординации, и меня это бесит. — Домогается? — догадывается Хан. — Ну, если совсем грубо, то да, — в горле встаёт неприятный ком стыда. Как будто Бёль виновата в том, что Чхве Минсу позволяет себе вольности, которые не должен. Она знает, что не виновата, но отчего-то говорить об этом кому-то постороннему весьма унизительно. На работе она никому не рассказывала, да никто и не спрашивал. Хотя она обычно недвусмысленно выказывает своё желание, чтобы менеджера Чхве выгнали уже, а его место занял её сонбэ Чонхо. Но Чонхо всегда списывает это на подлизы со стороны Сетбёль в его сторону, а не на агрессию в сторону менеджера Чхве. …а зря. — И что, ты никому не говорила? — негодует Джисон. — А что я кому скажу? Он работает тут давно. Дружит с хозяином клуба. А меня вышвырнут. Не выгодно как-то. — Знаешь, хочется раскрыть тебе глаза, но боюсь, что ты обидишься, — качает головой Джисон, подливая им чай в опустевшие чашки. — У меня нет сил выслушивать твоё осуждение. Ты сам спросил, а я ответила, — как будто почти безразлично пожимает плечами Сетбёль и, даже не моргнув, делает глоток горячего чая, чем опять вызывает у Джисона лёгкое удивление её жаропрочности. — Жаловаться я не собираюсь, тем более, что руки он не распускает до такой уж степени, чтобы это и правда можно было списать на домогательства. Но лишних контактов с ним мне проще избегать. Тем более — не принимать помощи. Не хочу быть обязанной, чтобы он потом против меня это не использовал. Джисон молчит, и в кухне повисает неприятная томящая тишина, которая окутывает их, словно пар горячего чая, оседая мерзкой испариной на коже. — Мне ты ничего не должна, если что, — прерывает эту неловкость Джисон. — Я не буду требовать от тебя расплаты за помощь, шантажировать или домогаться, прости Господь. Это помощь от чистого сердца. Никаких обязательств. Теперь уже Сетбёль давится глупым смешком, стягивая губы в тонкую ниточку, чтобы не лыбиться, как идиотка, из-за неловкой фразы про обязательства. — Тебя я всё же хочу отблагодарить. Тем более, что хочу ещё попросить об одной услуге, — она с надеждой смотрит ему в глаза и, когда Джисон вопросительно ломает брови, поясняет: — Не рассказывай никому про менеджера Чхве, ладно? Джисон молчит, серьёзно глядя на неё в ответ, будто сейчас откажет в этой непотребной просьбе. Будет, конечно, смешно, если он не против возиться с Сетбёль по центру Сеула ночью, пустить её в свой дом, а вот не трепаться про совершенно незнакомого ему человека — выше его сил. — Фух, — театрально выдыхает он, резче, чем ожидала Бёль. — Я уж думал, ты что-то серьёзное попросишь, — усмехается он, растекаясь по стулу и вытягивая ноги под столом. — Я могила, — застёгивает невидимую молнию на губах, подмигивая Бёль. — Но пообещай, что если всё выйдет из-под контроля, ты донесёшь на него. — Ладно, — соглашается она, хотя сама уверена, что этого никогда не произойдёт. Ей очень хочется верить, что каким бы Чхве Минсу не был омерзительным, он ещё в своём уме. Хотя, когда он выкидывает очередную неоднозначную фразочку в её адрес, да ещё и с интимным подтекстом, да ещё и зная, что Бёль состоит в отношениях — мысли о его интеллекте улетучиваются сами собой. — Так вот, я твоя должница, — вспоминает она то, на чём была прервана. — Но сразу говорю, в разумных пределах.