Timing

Эд уставился на пламя свечи, не решаясь посмотреть в глаза Люциусу. Слова мальчика были слишком мягкими, слишком добрыми, и он знал, что потеряет все остатки самообладания, если поддастся этой чёртовой... доброте. Люциус резал его по живому, просто присутствуя и выслушивая, совсем как его капитан. Это было абсолютное колдовство, и Эд знал, что если он перестанет смотреть на пламя достаточно долго, чтобы установить зрительный контакт, это будет означать, что он потерял последнюю каплю достоинства. – А что, если это не смерть? – пробормотал Люциус. – Что, если жизнь только начинается... какого чёрта? Эд поднял брови, а затем нахмурился, когда осмелился украдкой взглянуть на Люциуса. И тут он тоже услышал: стук, словно что-то ритмично билось о борт корабля. – Люциус, не мог бы ты... – Уже иду, – мрачно ответил Люциус. Он вынырнул из-под одеяльного форта. За окном Эд различил непонятную череду звуков: скрип открываемого окна, бормотание голосов, на мгновение пронзительный голос Люциуса, грохот чего-то тяжелого, ударившегося об пол. Эд нахмурился и уже собрался накинуть на себя розовый шелковый халат и подняться на ноги, когда Люциус забрался обратно в форт. – Так, помнишь, я говорил тебе о том, что нужно отпустить ситуацию? – Люциус лучился, так сильно, что даже прикусив губу, он не смог подавить улыбку. – Забудь всё это. Полная чушь. Глупости. Ты должен держаться и не отпускать этого человека. Я не знаю, что он сделал со своими волосами, но они ему очень идут. Он очень хорошо выглядит. – О чём ты говоришь? – обеспокоенно сказал Эд. Люциус протянул руку, замешкался в дюйме от руки Эда, затем похлопал его по руке, что могло бы показаться утешительным, если бы он сразу же не отпрянул от руки Эда, как от змеи. – Ты уже достаточно долго прозябаешь здесь. Там, снаружи, тебя кое-кто ждет, и, честно говоря, я не собираюсь даже приближаться к этой комнате, чтобы всё испортить. Так что вставай! Вставай и выходи! Люциус вынырнул из-под одеяла, что-то пробормотал тому, кто был в каюте, а затем раздался звук захлопывающейся двери. В этот момент всё стало настолько странным, что груз отчаяния, подавлявший Эда в последние дни, немного ослаб. Эд с огромным усилием заставил себя сесть и накинул на себя шелковый халат, улучив момент, чтобы стереть ладонью последние следы слёз со щек. Он вынырнул, моргая от полуденнего света каюты. Потребовалось мгновение, чтобы его зрение прояснилось (после того, как он зажмурился от долгого лежания в горизонтальном положении), и он смог разглядеть, что перед ним. Стид стоял у окна. Поправка. Стид смотрел на море и в обрамлении света из окна был похож на ангела. Его волосы были откинуты назад, белая рубашка расстегнута от воротника, открывая бОльшую часть груди, а рукава закатаны до локтей. Он выглядел... странно спокойным. Обычно от Стида исходила какая-то кричащая, бешеная энергия, словно он был готов на всё, чтобы угодить другим. Как будто он хотел сделать гораздо больше, быть чем-то гораздо большим, независимо от того, сколько раз Эд говорил ему, что все остальные люди ужасны, а Стид прекрасен таким, какой он есть. Стид, стоявший перед ним, выглядел так, будто прислушался. Ему было комфортно в своей шкуре, он стал выше. Он выглядел... действительно чертовски хорошо, если честно, у Эда пересохло во рту. В этот момент Эд также понял, как должно быть, выглядит он сам. Каюту Стида загромождали пустые бутылки из-под рома, от которых исходил отчетливый запах ног. Эд был одет в халат Стида, его глаза были опухшими, а щеки покрыты засохшими слезами от многодневных рыданий. Его пальцы были липкими от того, что он ел мармелад прямо из банки, и это был, пожалуй, самый приятный запах для него, если учесть, что от его кожи и в волос, которые жирными прядями падали на плечи несло запахом пьяного пота. Он был абсолютным воплощением романтики. Но Стиду всё это было неважно. Он повернулся - его внезапно осветило солнце, и это было уже чересчур, - при виде Эда его глаза загорелись, и он улыбнулся так, словно все его мечты разом сбылись. Честно говоря, было неловко оказаться в центре такого внимания. – Эд? – вздохнул Стид. В два шага он оказался перед Эдом и не остановился на этом. Его руки двигались, поглаживая щеку Эда, спускаясь к шее, и Эд, должно быть, издал звук, наполовину потрясенный, наполовину нескрываемый удовольствие, когда эти мягкие руки поднялись и обхватили его лицо, а ещё более мягкие губы оказались прижатыми к его губам. Он подумал, что должен что-то сделать, может быть, поцеловать Стида в ответ, но он был потрясен и мог только сидеть, чувствуя, как тают его внутренности от запаха Стида, от тепла его прикосновений. Стид прервал поцелуй первым, а Эд был слишком ошеломлен, чтобы сделать что-то ещё, кроме как наклониться к нему, покачиваясь от потери. – Прости, – сказал Стид. – Наверное, надо было сначала что-то сказать, но... Эд, ты выглядишь потрясающе. Эд опустил взгляд на себя, чувствуя себя в данный момент скорее ошеломленным, чем сногсшибательным. – ... Спасибо? Стид, что ты здесь делаешь? – Ну, это ведь мой корабль, не так ли? – сказал Стид, затем быстро исправился. – Наш корабль, то есть. Мы ведь со-капитаны, не так ли? – Но ты бросил меня. На причале, – сказал Эд, немного глупо. Правда глупо, потому что трудно было возмутиться этими словами, когда Стид стоял прямо перед ним и целовал его до потери сознания. Стид вздрогнул. – Да, но я клянусь, что всё было намного сложнее, и я хочу рассказать тебе обо всём, но сначала позволь сказать, что мне очень жаль, Эдвард. Я не должен был тебя так бросать, и я собираюсь загладить свою вину перед тобой, как ты того пожелаешь. Я здесь навсегда, и я, – Стид сделал паузу, его улыбка стала задумчивой, а взгляд немного отстраненным, прежде чем ответить, – да, я весь твой, до тех пор, пока я тебе нужен. Эд прикусил губу, чувствуя, как она дрожит, несмотря на всё. Чёрт возьми. Он и так был на взводе из-за нежных слов Люциуса, измотанный и измученный днями, проведенными с раной, оставленной Стидом. Он поставил на кон всё ради этого человека, просидел всю холодную ночь в ожидании его и знал, как и все те голоса, подозрительно похожие на Иззи и его отца, что всё оказалось напрасным. Что Стид - это ещё одна прекрасная вещь, принадлежащая другим людям. Чёрт побери, именно это окончательно вывело его из равновесия. – Ты... Я думал, ты... – Стид вздрогнул, когда Эд потянулся к его руке, чтобы застегнуть рубашку и уткнуться лицом в плечо Стида. Это было что-то, за что можно было ухватиться, когда он окончательно сломался. – Эдвард, ты в порядке? – Стид обхватил Эда за плечи и притянул его к себе. Его кожа была нагрета солнцем и излучала тепло, и Эд не считал себя ребёнком, но он чувствовал себя обнятым, прижатым к груди Стида, когда темнота последних дней высасывалась из него - то чувство, которое он носил в себе, как горсть разбитого стекла, рассыпающегося с каждым задыхающимся всхлипом, - пока он не затрясся и тяжело не задышал. – Да, я в порядке, а ты как? – прошептал Эд, прижавшись к плечу Стида. Он почувствовал, как Стид улыбнулся ему в волосы, как он поцеловал его, прижимая к себе. – Лучше не бывает. Рад, что вернулся домой.