Новая модель

Это тебе просто так показалось: раз я в углу, значит, главный здесь - ты. Это тебе просто так показалось, что ты и хитрей, и мудрей, и сильней. Думаешь, что твои кинжалы много опасней моих когтей? Виллисы на гобелене©

Стен припал к окошку на двери, стекло в котором благодаря специальному напылению полностью повторяло её цвет, что изнутри было не понять, когда оно открыто, а когда нет, прилип буквально, не в силах отвести глаз. Там, в обильном искусственном свете, его мальчик, его ангел, раздетый им вчера перед сном и облачённый в одно лишь бельё, сладко извивался, недвусмысленно поводил бёдрами, видно, борясь с собой, но проигрывая себе. Запрокидывал голову, отчего разметавшиеся волосы скользили по плечам и дарили хоть какую-то стимуляцию алчущей коже. Не спал – видно, не спал. От такой картины мгновенно и во рту пересохло, и слюна чуть не потекла, и Зверь, расправившись, подпёр к горлу, упраздняя необходимость моргать, чтобы не пропустить ни единого момента. Стен дважды повернул замок. Джерри замер, припечатавшись спиной к стене, к которой прислонялся, машинально прикрылся коленями, но спящим не притворился. Смотрел, как садист спускается по лестнице, также не сводя с него взгляда – ещё выдержанного, но люто-чёрного. Садист опустился на кровать, сев на пятки перед Джерри. Тот едва заметно вздрогнул от близости, но не отстранился и глаз не отвёл – смотрел на него большими, влажно блестящими глазами, держа немые не первый день уста всё так же сомкнутыми. Стен прикоснулся к его ноге кончиками пальцев, повёл вверх, от тонкой щиколотки до верха бедра, где начинались трусы, повторил – увереннее, проходясь всей ладонью. Джерри вздохнул, закусив губы, и немного раздвинул бёдра, что стало видно, как натянута белая ткань, выдающая очертания возбуждения. Снова дойдя до самого верха ноги, Стен задержался, несильно надавил, задевая большим пальцем промежность парня. - Хочешь, мой маленький? – пальцы прошлись по трикотажу правее эпицентра напряжения. – Как же ты хочешь… - Стен накрыл ладонью член Джерри, обхватил. Джерри дёрнулся от этого, шумно и коротко-коротко втянул воздух и вытянул ноги, податливо открывая себя всего. Стен жадно водил взглядом по его телу: по часто вздымающейся груди с затвердевшими сосками, по ходящим рёбрам и тёмно-бардовым, затягивающимся линиям меж ними, к которым не прикасался уже три дня, по впалому животу и ниже. Сжал крепче, двинул рукой по стволу, лаская через трикотаж. И отпустил. - Бедный, - проговорил, прикоснувшись губами к виску Джерри, - а сделать ничего не можешь… Что же тебя так возбудило? – отстранился и заглянул в глаза. Джерри только посмотрел в ответ исподволь красноречиво, доверчиво и смущённо, как бы говоря этим – ты причина, случайно выдавая свой секрет. Глаза садиста в ответ вспыхнули восторженным чёрным пламенем. Стен прошёлся ладонями по его руками, плечам и торсу, избегая касаться ран. Опустился к бёдрам, огладил, не прикасаясь более к паху. Тихий лязг цепи подчеркнул то, что Джерри рефлекторно дёрнул руками в попытке опустить их туда, где сейчас они были просто необходимы. - Хочешь получить удовольствие? Хочешь доставить его себе? – спросил Стен и, не дожидаясь ответа, сказал: - Поласкай себя. Джерри машинально посмотрел вверх, на свои задранные, скованные руки. И жалобно всхлипнул, когда садист снова прикоснулся к нему, зажмурился, повёл бёдрами. Стен схватил его лицо в ладони, заставив открыть от неожиданности ещё более увлажнившиеся глаза. - Сделай это и ничего не стесняйся. Давай. Покажи, как тебе нравится. Он отстегнул кандалы от основной цепи и сел на расстоянии перед Джерри, чтобы было удобнее наблюдать. Пальцы были немного онемевшими. Джерри не спешил. - Давай, - почти шёпотом повторил садист. Джерри помедлил ещё пару секунд и провёл кончиками пальцев по груди и животу, второй рукой по бедру. И запустил ладонь в трусы, сжал в ней твёрдый ствол, медленно сдвинул вверх, вниз. Облизнул губы и затем закусил их. Ускорил движения руки, и дыхание стало ещё чаще, тяжелее. Не закрывал глаза, смотрел на садиста поплывшим взглядом из-под полуопущенных ресниц. Стен смотрел на него неотрывно чернющими глазами, и кровь в висках гудела и пульсировала так, что чувствовал, будто голову вот-вот разорвёт от давления. Но молчал и не двигался, держа на коленях ладони, в которых и подёргивало, и покалывало от растёкшейся в теле дикости и нарастающего с каждым ударом сердца желания. Джерри кусал и всё чаще облизывал губы, уже раз в пару секунд, сушил их сбитым, вырывающимся толчками из горла дыханием. Потерявшись в чувстве, закрыл глаза, запрокинул голову, выгибаясь дугой и дёргая трусы, которые так и не снял, не приспустил, движениями кулака. Снова выгнувшись, держа звук, закусил губу так сильно, что под зубами проступили рубиновые бусинки крови. Хватал ртом воздух с едва слышными, жаркими хрипами. И вот – дёрнуло, прошибая огнём позвоночник, и пальцы второй руки судорожно вцепились в простыню, и с пульсацией выстрелило вязкое семя. Стен хотел остановить его и продолжить вместе, но не нашёл в себе воли прервать. Это действо, развратное в высшей степени и в то же время невинное, ведь именно так человек познаёт первое наслаждение, прикасаясь к себе сам. Оно поработило и затянуло гипнозом, заставив одеревенеть до последней секунды. Придя в себя, Джерри открыл глаза и опустил испачканную руку тыльной стороной на постель. - Иди сюда, - срывающимся голосом позвал садист, - давай. Прикоснись ко мне. Джерри подполз к нему на коленях, заглянул в глаза и опустил взгляд, накрыл ладонями его грудь. Огладил плечи и – резким движением накинул цепь своих кандалов ему на горло, дёргая в стороны. От молниеносного, предельно сильного рывка, казалось, в руках порвались мышцы, под кожей полоснуло огнём. В уши влился противный хруст костей, глаза Стена плавно утратили всякое выражение, и рот остался приоткрытым. Тело обмякло, и Джерри, позволив ему упасть, повалился на него сверху. Дышал хрипло от адреналинового цунами, достигшего пика в секунду и в следующую секунду схлынувшего. Это был его план – от начала и до конца. Сложнее всего было добиться устойчивого возбуждения в условиях стресса и совсем без рук. Но помогла память о том, как взрывался разум и сгорало тело. Память о той. И держал эту память в голове, растягивая поверх реальности ярким полотном, чтобы эмоции были не только искусно сыгранными, но и искренними. Из горла вырвался истерический смех, а следом крик: - Да! Уже можно не сдерживаться. Можно! Получилось! «Никогда не празднуй победу, пока не убедишься, что твой противник мёртв, иначе поменяешься с ним местами» - вспомнилось наставление Крица. Джерри спохватился, прижал пальцы к сонной артерии садиста и, не нащупав пульса, поднялся с него. Вытер липкую ладонь об постель, утёр кровь с прокушенной губы. Сняв кандалы, Джерри, не став тратить время на поиск чего-нибудь более подходящего, снял одежду со Стена – ремень пришлось завязать узлом, чтобы штаны не свалились, забрал висящую у входной двери куртку и покинул дом. Солнечный свет и звуки улицы дезориентировали в первые мгновения, так отвык от них. Дом был совершенно другой, не тот, куда Джерри пришёл в гости, и район незнакомый. Не факт даже, что он всё ещё в Париже. Рубашка липла к бокам, намокая от сочащейся из разошедшихся ран крови. Джерри подошёл к первому встречному, спросил, где ближайшая больница, и, добравшись до неё, пошёл по врачам. Понимал, что выглядит как неколоритный клошар или опустившийся наркоман, и был готов к тому, что его не примут, тем более что при себе не было ни денег, ни документов. Но повезло, медики не указали на дверь, сделали всё необходимое. Выдали рецепты и рекомендации в ответ на вопрос Джерри: можно ли сделать так, чтобы шрамов не осталось? Можно, сказали, на рёбрах не останется. Но уже ничего нельзя сделать со «следами от крыльев», поскольку поверхность повреждения достаточно обширная и раны начали рубцеваться. Нужно ждать окончательного заживления и обращаться в клинику за удалением. В больнице узнал, что находится в Париже, в одном из периферийных районов, и сегодняшнюю дату – в плену садиста он провёл неполных семнадцать дней. Домой Джерри добрался только к вечеру, пешком, периодически спрашивая у прохожих дорогу. И встал перед запертой дверью, от которой у него не было ключей. Позвонил, не зная, на что рассчитывает. И ему неожиданно открыли. - Гарри? – удивился парень. – Что ты здесь делаешь? - Я позвонил твоей помощнице, она… - Понятно, - прервал Гарри Джерри. Дальнейшие объяснения были лишними, сам дал Бо запасной комплект ключей на всякий случай. Пройдя в квартиру, Джерри закрыл за собой дверь. Гарри подождал, пока он разуется, внимательно и серьёзно глядя на него, и произнёс: - Джерри, у тебя всё в порядке? Извини, если я лезу не в своё дело, но я переживал. Я звонил, а ты недоступен. Приезжал, ты не открывал. Ты неважно выглядишь. - Я к семье в Финляндию ездил. Телефон разбил, чемодан потерялся в аэропорту, потому пришлось брать одежду у папы и брата. Полоса неудач какая-то, - Джерри улыбнулся. - Ещё и отравился жутко, вот и выгляжу как полутруп, еле перелёт пережил. - Надеюсь, тебе уже лучше? - Гораздо лучше. Но ещё неидеально, если честно. Джерри завернул в ванную, посмотрел в зеркало – отражение удручало и пугало. Отросли тёмные корни, под глазами залегли тени, лицо заострилось и всюду, где тело не было покрыто одеждой, торчали кости. Раздевшись, Джерри встал на весы – минус восемь с половиной килограмм. Неудивительно, что так выглядит. Его вес держался на той тонкой границе хрупкой стройности, за которой истощение, и такая потеря сразу сбросила в заметную болезненность. «Ничего, отъемся». Джерри принял душ, забинтовал обратно рёбра и, замотавшись в полотенца, быстро прошёл в спальню, где, надев футболку и трусы, юркнул под одеяло. Гарри пришёл, присел на край кровати. - Джерри, может быть, тебе что-нибудь нужно? - Да, я есть хочу. Можешь что-нибудь приготовить или заказать? - Конечно. Чего ты хочешь? Джерри перевернулся на спину, подумал и ответил: - Чего-нибудь лёгкого и питательного. И сладкого чая. Гарри покивал и ушёл на кухню. Довольно быстро управившись с приготовлением ужина, он помог Джерри устроиться в постели удобнее для трапезы, сам сидел рядом, пока тот ел. - Спасибо. Было очень вкусно, - поблагодарил Джерри, закончив, и отставил посуду. - Пожалуйста. Тебе нужно поправляться. - Во всех смыслах, - парень улыбнулся устало, но широко. Гарри ответил более сдержанной улыбкой, помог Джерри улечься обратно, поправил скомканную им подушку. - Джерри, я останусь, хорошо? Помогу тебе, пока не придёшь в норму. - Да, останься. Так было в самом деле лучше. Всё-таки такие стрессы мощные пришлось пережить. И просто приятно полениться и чтобы о тебе заботились, тем более что теперь необходимо пройти курс полного расслабления и восстановления. - Я скучал, - прошептал Гарри, когда уже погасили свет. - Я тоже, - ответил Джерри, смотря в темноту, и закрыл глаза.