madness and betrayal.

      Когда тебе страшно, а тишина становится слишком громкой, почти невыносимой - сосредоточься на том, что тебя окружает. Ведь время давно уже перевалило за полночь, и открытое на кухне окно, впускающее прохладу ночи в комнату, где было и без того тепло - теперь всё. "Ты обещал быть рядом, согревая меня лишь одним своим присутствием". Настенные часы и едва слышное тиканье - отсчитывают минуты, сливаясь с бесконечно приятным шумом редких машин, проезжающих на улице мимо, и потрескиванием старого телевизора. Здесь так светло, несмотря на поздний час - картинки сменяют друг друга одна за другой, а приглушённые голоса обволакивают с ног до головы, создавая впечатление, словно ты и сам сейчас там, являешься частью чего-то большего, чем просто смотрящий - "всё как в детстве". И самая большая роль предназначена тебе в фильме под названием "жизнь", где ты - главный герой, рассказчик и вершитель судеб.       — Знаешь, что есть множество фильмов с названием "Телохранитель"?.. — подаёт голос актёр, устало укладываясь поудобнее на уже мерно вздымающейся крепкой груди своего самурая. Даже не удосужился заставить Такахаши перебраться куда поудобнее, нахально. Ведь после некоторого времени, проведённого лёжа на коленях Джонатана, тот уже почти засыпал, время от времени ворочаясь от шорохов, издаваемых актёром, и урча что-то успокаивающее, безмятежное и ласковое в ответ на обеспокоенно-растроенное, но такое нежное, почти умильное "слушаешь?.." от Кейджа, в перерывах от лёгких поглаживаний Джонни: мужчина осторожно проводил ладонью по голове наёмника, перебирая пряди его волос меж пальцев. А позже, когда бывший якудза уже во всю сопел, потягиваясь, редко постанывая и раздражённо ворча сквозь сон из-за неудобного положения, когда почти скатывался с колен Кейджа и вовсе перестал отвечать, мужчина решил всё же сменить позу: подложил подушку под голову Кенши, бубня множество поспешных извинений шёпотом в ответ на сонные возмущения Такахаши, не придумав ничего лучше для них обоих, как практически завалиться на брюнета, обнимая его за шею и уткнуться в выступающие ключицы, вдыхая запах кожи вперемешку с карамелью - манящий аромат сладких губ. А наёмник и не смел возразить более - и пусть его бестактно разбудили, не хотел даже найти причины, придумать "отмазку" во избежание близости - вовсе боялся. Боялся. Боялся спугнуть и отвергнуть. Боялся потерять. Снова упустить момент. Снова облажаться и всё испортить. — Мне очень нравится фильм девяносто второго года. — и несмотря на то, что в полудрёме Кенши слушал всего вполуха, почти не разбирая слов актёра, Карлтон продолжал, понизив голос. — Где Рэйчел Мэррон - известная певица, а Фрэнк Фармер, её охранник - профессионал своего дела. Такой невозмутимый и беспристрастный, — повернувшись лицом к экрану, он улыбается, ощущая биение чужого сердца - так хорошо. И совсем не нужно прятаться, бежать от мыслей. Думать о прошлом. Мечтать о будущем. Лишь жить моментом. Не чужое, нет. — Такой бдительный и внимательный, — совсем иначе, по-другому. Не так - уже знакомое, почти родное - совсем рядом. Так просто - сойтись на пустом месте. И ты. — Такой... — "совсем как ты". — Что Рэйчел вскоре понимает, что может доверять лишь ему. Лишь потому, что самый близкий человек... — дыхание сбивается, становится беспорядочным, пропуская вздохи, удары учащаются - сердце колотится. А ты доверяешь? — Спишь? — Джонни дотрагивается щеки самурая, неспешно проводя по ней тыльной стороной ладони, едва касаясь пальцами, разглядывает лицо любовно. Ты защитишь меня от невзгод и бед, в душе покой от твоих речей. Но у меня по-прежнему так много вопросов. Как ты остаёшься таким сильным? Как получается у тебя скрывать это так долго? Как мне утолить боль? Как я могу спасти тебя? — Отдыхай... — Кейдж улыбается, напоследок поцеловав Такахаши в уголок подбородка, устраиваясь на его плече и блаженно выдыхая. Стрелки на циферблате: короткая показывает три часа ночи. И несмотря на то, что для обоих сейчас - законный отдых, им так не хотелось думать о наступлении следующего дня. Не хотелось расставаться. Не хотелось знать того, что ждёт дальше...       Время летит незаметно, но прикосновения он помнит отчётливо - почти не слышал ничего вокруг себя, проваливаясь в забвение, вдруг почувствовав как наёмник укладывает одну руку на спину, обнимая и придерживая Джонатана, не желая даже подумать отпустить - не дать упасть. Не дать уйти. Даже по своей воле...

***

      Нарушающее идилию надоедливое жужжание смартфона актёра прямо под подушкой первым настигает слух Кенши, посильнее прижимающего теперь Джонни к себе, пронзительно громко взрыкнув и не сильно толкнув того ногой, наконец, сумев пробудить заспанного Карлтона и обратить его внимание на источник шума. На что Кейдж с вымученным скулежом всё же удосуживается потянуться к телефону, приоткрыв глаза и сонливо промаргившись, развевая пелену перед глазами и всматриваясь в главный экран, на котором высвечивался звонок.       — Будильник?.. — Такахаши обозлённо рокочет почти у самого уха, запрокидывая голову и облизывая пересохшие губы, сведя брови, всем видом показывая разочарование.       — Я того же мнения, милый... — наблюдая за мимикой своего охранника, лепечет Джонатан, ободряющее потрепав щёку охранника. — Но нет, хуже, — старается вывернуться из хватки самурая Кейдж, попытавшись встать, чтоб ответить, — Молли... Чёрт, погоди. — на что тут же получает укоризненный укол в бок - Кенши удерживает его, фиксируя намертво в одном положении: обхватывает за талию одной рукой, обезоруживая, придавливая, а другой - утыкает между подушкой и собственной шеей, рванув за волосы. — Ай, больно же! Прекрати ты, блять, стой... — Джонатан пытается отпихнуться, заметно смущённый: он беспомощно дёргается из стороны в сторону и случайно задевает чуть согнутую в колене ногу Такахаши, проезжаясь пахом вдоль неё и вздрогнув, распалившись лишь сильнее - безудержно хныкает, приложив мужчину локтем в челюсть. — Боже, мать твою, ещё этого не хватало. Кенши! — а бывший якудза лишь довольно, нагло ухмыляется, явно развеселившись. Борьба длится недолго: ему всё таки удаётся унять бесполезные попытки актёра выкарабкаться, легко хватая его за руки и практически зажимая. И вскоре Джонни сдаётся, пусть и не без боя, тяжело дыша и смирённо нажав на кнопку и подняв трубку, кое-как поднеся устройство к уху. — Да?       — Ты совсем с катушек слетел, Кейдж?! Где тебя вообще носит? — сходу начинает девушка, ругаясь надрывным, командирским тоном, от чего Карлтон тут же относит телефон в сторону. Оглохнуть, кажется, сегодня не было в его планах... — Что ты уже учинил, твою мать? Почему мне, нахрен, звонят копы и представители кинокомпании с заявлением о том, что ты подставил Дэвиса и украл его тачку?! — о, да. А вот именно этого Джонни и ожидал - утаить что-то от зорких глаз и острого уха его менеджера было невозможно, но, похоже, пока ему это удалось. Пока. Хотя как удалось... Журналисты, нагнетающие и лезущие из всех щелей, просочившиеся в сеть компрометирующие, явно не в его пользу, фрагменты видео с камер наблюдения на дорогах; заявления полиции и новостные статьи, разлетевшиеся по всему интернету, попали в руки девушки ещё дней пять назад, когда ажиотаж вокруг этого дела усугбился до такой степени, что даже в больницу стали приезжать интервьюеры... И всё ради контента. Всё ради информации из первых уст. — И ты даже не соизволил счесть за надобностью связаться со мной и всё рассказать? Ты хоть знаешь, чего мне стоила твоя молчанка?! — "да, сглупил". А если бы не Такахаши, он бы и вовсе её продолжил. Карлтон утомлённо утыкается в плечо брюнета. Но тот, кажется, имеет другое виденье на счёт всей этой ситуации: запястье скользит вдоль спины актёра, очерчивая изгибы, самыми кончиками пальцев проводит вдоль выступающих косточек позвоночника - пересчитывает, движется всё ниже. — Перестань играть со мной в игры и возвращайся. Немедленно. Тебя ждёт судебный процесс и утомительная лекция от Мелиссы о том, какой ты полный кретин! Ты даже представить себе не можешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы убедить эту стерву заняться спасением твоей задницы... — касается, сползает к самым бёдрам, сжимая и толкаясь навстречу, безжалостно прижимается к шее, влажно целует, опаляя жарким дыханием. Джонни округляет глаза, шипя и прикусывает нижнюю губу, в попытке заглушить жалобный выдох. — Джонатан, я серьёзно! Ты вообще слышишь меня?       — Да-да, я слушаю, о, Господи. А-ах... Погоди буквально... секундочку. — спешно поднеся к уху мобильный телефон, выдавливает актёр, больно стукнув наёмника в живот, — Какого хера ты творишь?.. — и продолжает уже тише, слегка прикрыв динамик ладонью. Ох, утренний стояк в его раскладе, а особенно в таком положении, определённо был худшим из вариантов развития событий. Но ведь звонок важен...       — Стараюсь отвлечь тебя от плохих мыслей... — прикусывает, впиваясь клыками в розовеющую кожу и проходится по оставленным меткам языком, сминает и оттягивает ягодицы, продолжает мучать и терзать Кейджа. Такого податливого, открытого и падкого до изнеможения, заставляя плавится под ладонями, умело ласкающими, орудующими на теле так легко, изводящими до исступления и постыдной дрожи - актёр стонет и хнычет почти у самого уха и в трубку так низко, пошло и грязно от одних лишь грубых, беспорядочных оглаживаний и собственнических поцелуев-засосов.       — Не сейчас, Кенши, прошу... — зовёт по имени, взмолившись, тут же приоткрывая рот в немом вскрике, и побеждённо закатывает глаза от удовольствия, а рассудок и вовсе сходит на нет, отключаясь. "Соберись, Джонни, возьми себя в руки, иначе ты останешься ни с чем". "Или может ещё немного?" — Да... Да, Молли, я слушаю, милая, извини. Здесь возникли маленькие... трудности.       — Тебе стоит поднапрячься, если ты хочешь сохранить карьеру, и чтобы в твои бредни про японскую мафию и другие оправдания поверили. Иначе я умываю руки и пеняй на себя! — продолжает Молли неизменно строго. — Я куплю билеты, а ты поторопись собрать хоть какие-то материалы, которые помогут решить дело в твою пользу, и... — Такахаши также не отступается: утягивает к себе, облизываясь жадно, упивается, хочет насытиться каждой клеточкой желанного тела. Каждым звуком. Каждой хриплой, высокой ноткой. А недовольство и злость Карлтона неумолимо смешивается с возбуждением, с новой силой проникая под кожу острыми иглами. От трения не становится легче, — Джонни, клянусь, если ты трахаешься сейчас...       — Да... То есть нет! Нет, я понял тебя. — "предельно ясно". "Лучше и быть не может...". — Я понял. Я разберусь. Будет сделано, ох... — запинается, но сопротивляться до сих пор не думает. "Вот ублюдок". — Я... Я перезвоню позже! Ох ебать, Иисусе... — судорожно возится с экраном телефона, наконец, попадая трясущимися пальцами по кнопке завершения звонка и позволяя себе похабно всхлипнуть в полный голос, а тяжёлой голове упасть на подушку. Кейдж протяжно мычит, тычась губами в висок Такахаши, давится непристойным желанием податься навстречу страстному порыву забрать, насладиться, присвоить то, что по праву принадлежит ему. — Какая же ты сволочь...       — Помолчи. — в приказном тоне изъявляет Кенши. Трепещущее тело Джонатана изнывает без прикосновений, когда мужчина напоследок несколько раз целует его в щёку и убирает руки, — А лучше займись делом и обзаведись следователем, если не хочешь загреметь куда похуже строгачки...       — Я так тебя ненавижу...

***

      — Давай проясним ещё раз, — потирая переносицу произносит наёмник, вздыхая. — Что мы делаем на штрафстоянке? — Кенши хмурится, а фантомная головная боль вновь возвращается. Все эти дни его пичкали обезболивающими, которые, до определённого времени, ещё затормаживали эффект, а теперь... Теперь он даже не обращает внимания на новые раны, совершенно позабыв об этом из-за мигрени. Баночка с лекарствами оказалась пуста, а новые таблетки вовсе остались в комнате, где они останавливались этой ночью. И ведь он сам торопил Кейджа... — Машину разве не должны будут забрать? Не думаешь, что это слишком рискованно?       — О-о, правда что-ли? — фыркает Карлтон, нагинаясь, чтобы софтографировать пулевые отверстия на камеру смартфона. — Подумаешь, отхвачу пулю в лоб, что мне уж тут терять? — эгоистично. Напыщено. Самомнительно. "Просто фальшиво". — И что ты пытаешься доказать мне сейчас? — также раздражённо скалится Такахаши, облокачиваясь на дверцу другой машины, стоявшей рядом. — Что моя жертва не была так уж значима? — препирается. — Что ты, мой центр вселенной, себя в хуй не ставишь, и теперь легче окочуриться, чем вылезти из проблем?       — Совсем страх потерял? — оборачивается Джонатан, прищурившись осуждающе-обидчиво. — И кем ты только себя возомнил? — отбрасывает занятие, подходя ближе и тыча в грудь Кенши, — Я стараюсь изо всех сил, если ты вдруг, блять, не заметил. А теперь смеешь упрекать меня в том, что я жалею себя? О, да, какой же я несчастный! Совершенно не занят спасением наших шкур. — хватает за воротник рубашки, склонив наёмника к себе лицом, — Ты даже и вдуматься не можешь, каких непосильных трудов мне вообще стоило всё это. Перелёты, грёбаная встреча, да даже тот побег из адового шоушенка свинцовой бойни.       — Ох, я не знаю? — огрызается брюнет. — Я говорю о том, что ты творишь безрассудную чушь, совершенно не задумываясь. Ни о ком. И я сейчас, не о себе и тех людях, которых ты кинул за просто так, взвалив всю груду ответственности, которой сам избегаешь, на их плечи. — Кенши складывает руки на груди, вздёрнув голову. — Да, это их работа. И да, может то, что они делают, не всегда тебя устраивает и кажется нарочно задевающим, но это так, Кейдж. И тебе нужно это принять. Дай угадаю, почему ко мне ломились эти журналистишки? У тебя куча бабла, а ты даже не пытаешься заняться поиском людей, которые правда помогли бы тебе. — актёр отступает, хмыкнув и сомкнув челюсти. — Это чертовски глупо.       — Пошёл ты... — задел за живое. Сам знает, как опрометчиво поступает. Как необдуманно бросается из крайности в крайность. Но ведь он и сам не хочет. Не хочет казаться слабее. Не хочет казаться самовлюблённым идиотом. Не хочет казаться зависимым. Хочет просто сделать всё самостоятельно. Доказать всем, что он чего-то стоит. Доказать себе. А наёмник переживает. Переживает за него.       Подойдя к передней двери авто, Джонатан дёргает за ручку. И снова проваливается. Машина оказывается закрыта. Кто бы мог подумать? Конечно, всё, что было внутри, уже разобрали на вещдоки, а тачку отогнали сюда, чтобы снова не привлекать внимание к делу...       — Эй, вам сюда нельзя! — взволнованным, звенящим голосом возглашает девчонка, выходя из-за угла с записным блокнотом и камерой, висящей на шее. — Я же попросила охрану никого не допускать к... — оба мужчины удивлённо оборачиваются, примечая невысокого роста блондинистую девушку, как вдруг та изумлённо открывает рот, — Мистер Кейдж! Мистер Кейдж!       — Только не снова...       — Могу я задать вам пару вопросов? Можно взять интервью? Пожалуйста, это займёт всего минутку. Обещаю, вы не разочаруетесь. — вдруг заговорщически улыбается она, подходя ближе. Такахаши лишь убито мотает головой и становится поперёк, загромождая проход, — Оу, — опешив, она приостанавливается, — а вы его охранник, да? Кажется, я слышала что-то о том, что именно вас подстрелили тогда в баре... Кенши Такахаши, если я правильно помню? Прошу, мне нужно всего парочку слов в очерк. Пол Дэвис и Сандерсон всегда казались мне подозрительными, особенно после досрочного ухода в отставку и провала в краже денег из-за неудавшегося фильма. Возможно, я могу помочь и...       — Откуда ты знаешь, — начинает Джонатан, поражённо изгибая бровь.       — Мистер Кейдж сегодня занят. — отрезает наёмник, а актёр оказывается за его спиной, тут же останавливая.       — Подожди, — Джонни укладывает запястье на предплечье мужчины. — Она знает о подробностях, которые не разглашал никто внутри компании... Откуда ты знаешь Сандерсона?       — Кто его не знает? — ведёт глазами девушка, перелистывая пару страничек в книжечке. — Почти всё, что только удавалось замять со звёздами у него - это конфликты, связанные с невыплатой оклада за съёмки. И то не очень. Руководство финансов этого ублюдка потерпело крах, а Дэвис лишь поддерживал его в начинаниях, — девушка всовывает блокнот в руки Такахаши. Бывший якудза поворачивает его к Кейджу, показывая записи, — От полиции я узнала, что им пришлось дважды подкупать судью в Колорадо, чтобы отсудить себе почти всю сумму в ничтожные сто пятьдесят тысяч у какого-то начинающего мальчишки по имени Хьюстон Кэмерон. А ведь парень так старался...       — И кто же этот ваш Сандерсон? — недоверчиво сжимает блокнот сильнее самурай, всё ещё не подпуская девушку ближе.       — Он не в курсе? Мистер Кейдж, вы...       — Я знаю, милочка. — Джонатан закатывает глаза. — У нас с Робертом личные счёты. — он продолжает, разглядывая написанное. — Сандерсон всего навсего бывший управляющий кинокомпании. Ушёл со своего поста ещё во времена моей работы в фильме Пола, когда съёмки подходили уже к концу. А после хотел и вовсе окончательно онулировать меня во время встречи с новым директором, лишив жалованья лишь потому, что не успел сделать этого раньше, во времена заведования компанией. И даже оскорбил меня, сказав, что платил за отвратную игру впустую. Мне ещё повезло, что Джек решил отложить это дело в рассмотрении... Но у меня и в мыслях не было, что Роб с Дэвисом заодно, и теперь, кажется, хотят убить, чтобы заполучить и без того невыплаченную сумму. Вот, значит, откуда у них могут быть такие связи...       — Так значит, вы подозреваете своих давних знакомых? — щёлкнув ручкой, проговаривает блондинка.       — И ты веришь ей? — скептично цедит наёмник, передавая блокнот обратно.       — Не знаю... — Кейдж ободряюще похлопывает мужчину по здоровому плечу. — По крайней мере, это открывает глаза на многое. Нам стоит выслушать её. Думаю, хуже от этого не станет. Теперь у меня хотя бы есть пища для размышлений. Так, — наёмник неодобрительно вздыхает, но отходит в сторону, — Как тебя зовут, малышка?       — Марла Рид, Мистер Кейдж! — она пожимает руку актёра, радостно улыбнувшись. — И так... Что думаете по всему этому поводу? — Я ещё не уверен до конца.