Созвездие

      Стервятник устал. От всего. От бесконечных походов в Могильник. От непонятного конфликта Слепого и Помпея. От постоянного присутствия Тени. От боли: физической и душевной. От непонимания. И от неопределённости. Прошёл уже год с тех пор, как Ральф перестал сопротивляться его ухаживаниям. Но статус их отношений так и не был обозначен. Стервятник потушил сигарету и стремительно вышел из комнаты. Гупи проводил его немного удивленным взглядом, но ничего не сказал.       Он лежал головой на коленях Ральфа и докуривал уже третью сигарету. Воспитатель читал какую-то книгу, зарывшись одной рукой в волосы Птицы. Сейчас им не нужны были слова. Они уже наговорились. Все мысли были много раз обдуманы, а слова сказаны. Воздух пах пылью и сигаретным дымом. В окно стучал мелкий осенний дождь. Было почти темно. Только свет торшера разгонял мрак дремавшего Дома.       Когда последняя сигарета в пачке обожгла пальцы, Стервятник тихо зашипел, тряхнул головой, выпутывая руку Ральфа из волос, и резко поднялся. Это был тот редкий день, когда нога не болела, так что Стервятник с наслаждением оставил трость у входа. Хлопнула дверь ванны.       Ральф с нежностью посмотрел на такого домашнего Птицу, закрепившего пучок большой зелёной заколкой, но ничего не сказал. Хлопнул дверью в ванную.       В душе перестала шуметь вода и Ральф показался в проходе. Он в застиранной старой футболке и растянутых трениках. С волос ещё немного капает, он вытерся наскоро. Значит не один Стервятник волнуется. Это странным образом успокаивает. Хочется отвернуться. Показать, что не заинтересован. Защититься. Но не получается: он тяжело дышит, мокрые волосы забавно завиваются, в глазах так редко появляющийся, огонёк азарта. Ральф красивый. Сердце болезненно сжимается от странной смеси восхищения и, совсем немного, страха. Стервятник смотрит на воспитателя безотрывно: скользит взглядом по рукам, за которыми так любил наблюдать, по напряжённой прямой спине, сильным ногам.       Воздух в комнате становится горячим и влажным. Старая вытянутая футболка прилипает, к разом взмокшей, спине Птицы. Ральф садится на кровать и протягивает к замершему Стервятнику руку. — Подойди, — его хриплый голос шершаво, как кошачий язык, мажет по внутренностям, заставляя их скручиваться тугим узлом. Стервятник подходит, хватается за протянутую руку так, будто от неё зависит его жизнь, и встаёт коленями по сторонам от бёдер воспитателя. Длинная футболка, больше походящая на платье, опасно задирается, угрожая сделать обстановку ещё интимнее. Как будто это возможно.       Стервятник тянется к губам Ральфа, положив холодные руки на шею. Он чувствует, как Ральф покрывается стайкой мурашек, и от этого ещё больше сносит крышу. Заколка со стуком куда-то падает, и воспитатель запутывается пальцами в длинных волосах, позволяет Стервятнику вести, сосредотачивается на чужих плавных движениях, оглаживает чужую спину, приноравливаясь и изучая. Стервятник болезненно худой: ребра и позвонки выпирают, острые коленки упираются в бёдра. И воспитатель на секунду задумывается, что его стоит откормить. Всего на миг, потому что Стервятник наконец отстраняется и тянет футболку Ральфа вверх. Он резко вздыхает от неожиданности, когда острые ногти Птицы царапают бока. Воспитатель не сопротивляется, надеясь, что Птице так будет комфортнее, и позволяет избавить себя от лишней одежды. Футболка улетает куда-то в угол.       То ли случайно, то ли нет, Стервятник проезжается по напряженному члену Ральфа, заставляя его рыкнуть сквозь зубы. Ральф стягивает с несопротивляющегося Птицы футболку. Он хочет чувствовать кожу кожей. Хочет ощущать тепло Папы.       Под восхищённым взглядом воспитателя, оставшийся обнаженным Стервятник немного тушуется и уже не пытается перехватить контроль. Ральф прикусывает тонкую светлую кожу шеи, оставляя свой след, присваивая. Скользит губами ниже, оставляет влажную дорожку, все ещё не трогая тяжелеющий член. Стервятник смотрит слегка ошалевшим взглядом и откидывает голову назад, давая больше места. Большая Птица — Ральф довольно улыбается. Внезапно все переживания куда-то деваются. Остаётся только Стервятник и желание его касаться. Больше. Ближе. Сильнее. — Ты красивый, — Ральф ещё раз восхищенно его осматривает. В Стервятнике прекрасно все: аккуратные розовые соски, тонкие пальцы с длинными острыми ногтями и россыпь родинок на плече, напоминающая созвездие. Стервятник краснеет некрасиво, пятнами. Ральфу это безумно нравится. Нравится видеть как простой, в общем-то, комплимент заставляет Птицу смущаться. Воспитатель прикусывает мочку уха, стараясь отвлечь от смущения, которое уже становится некомфортным. «Он ведь пытается» — с нежностью думает Стервятник. Ральф действительно старается разрядить обстановку: касается пальцами нежной кожи за ухом, трется носом о щеку. «Как же я его люблю» — вожака прошибает осознанием. Он Ральфа действительно любит.       Тем временем, Ральф припадает губами к плечу. Выцеловывает каждую родинку, мягко проводит языком к ключице и, наконец, слегка прикусывает её. Волосы Стервятника путаются, липнут к горячей коже, лезут в лицо. Он раздраженно откидывает их назад. Вздохи Ральфа обжигают, пуская табуны мурашек. Стервятник закрывает глаза, позволяя себе плавиться в нежных уверенных руках. Широкие ладони ложатся на бедра, поглаживая нежную кожу, переходят на ягодицы, слегка сжимая. Стервятник плотнее притирается к бёдрам Ральфа, немного морщится, когда грубоватая ткань штанов касается нежного члена и поджатых яичек. Стервятник хочет их снять. Ральф ему не мешает. Послушно откидывается на спину, приподнимает бедра, помогая. Белья под трениками ожидаемо не оказывается, и Стервятник откровенно залипает на красивый рельеф мышц, дорожку тёмных волос, спускающуюся от пупка к паху, на член, который раньше ему рассматривать не доводилось. Стервятник представляет, как он ощущается внутри, и от этого его еще больше потряхивает. Птица выцеловывает шею Ральфа, и тот обманчиво расслабляется. Стоит Стервятнику на мгновение отстраниться, Ральф плавным движением переворачивает его на спину и нависает сверху.       Ральф приникает губами к груди, ловит аккуратный розовый сосок, обводит его языком, и протяжный стон, который издаёт Стервятник, получается каким-то слишком надрывным. Он весь натянут, как струна, и отзывается на малейшее касание музыкой стонов. Им сейчас не до Дома, им наплевать, что кто-то может услышать. И все равно, что кто-то может войти в никогда не запертую комнату воспитателя. Мир сжался до размеров кровати со сбитыми казенными простынями.       Ральф отрывается на секунду от Стервятника, смотрит на тумбочку, думает: сможет ли дотянуться до припрятанной бутылочки? Он давно готовился к этому дню. И сейчас кроме страсти в его душе было щемяще-нежное счастье от осознания того, что Птица наконец решился поговорить об этом. Ральф дотянулся. Тихо щелкнула крышка, и на его пальцы полилась холодная смазка.       Воспитатель коленом раздвинул ноги Стервятника. Тот не зажимался. Стеснялся — да, но не боялся. Не с Ральфом. Подушечки пальцев коснулись растянутого колечка мышц. Стервятник готовился. Ральф про себя усмехнулся: было немного приятно.       О чем думает Ральф, Стервятник понимать не хочет. Все мысли становятся похожими на кисель: липкими и густыми. Так что, когда Ральф прикусывает сосок, Стервятника пронизывает током, и он громко стонет и откидывает голову назад. А пальцы в смазке начинают медленно кружить вокруг колечка мышц, совсем слегка надавливая, но ещё не проникая. Стервятник хватается за плечи Ральфа в поиске опоры. Острые ногти оставляют длинные красные полосы. Птичьи метки. Ральф только его.       Вторая рука Ральфа гуляет от груди к животу и обратно, заставляя мышцы под собой напрягаться, что ситуацию вообще не облегчает. Стервятнику хочется одновременно везде, но он позволяет Ральфу руководить процессом. Доверяет.       Скоро не мешать Домовцам совсем не получается. Сиплое дыхание становится громче; Стервятника потряхивает, он отпускает плечи Ральфа, потому что держать руки уже не может, хватается ослабевшими пальцами за простынь. Воспитатель поднимается чуть выше, прикусывает тонкую кожу на плече, оставляет красный след. Это немного отрезвляет. Стервятник проводит рукой по груди Ральфа, едва касается напряжённого живота, обхватывает пальцами член, выбивая из Ральфа полурык-полустон. — Если ты не остановишься, дальше мы не зайдём, — сказал Ральф — Я тоже не железный — и то ли так сказалось долгое отсутствие партнёра, то ли Стервятник действовал как-то по-особому, но Ральф с трудом сжал его руку и завёл над головой, удерживая. Стервятник хмыкнул: такая потеря контроля ему нравилась. — Какой же ты красивый, — Ральф горячо шепчет Птице на ухо и того выгибает на встречу. Воспитатель отпускает его руки, позволяя Стервятнику вцепиться в его волосы, притягивая ближе.       Пальцы в смазке перестают кружить и Ральф толкается одним внутрь. Входит легко, даже слишком, поэтому он не слишком церемонится: почти сразу проталкивает второй, выбивая из Стервятника жалобный всхлип. Другой рукой воспитатель проходится с небольшими мозолями по аккуратному члену, гладит большим пальцем головку, чуть надавливая на уретру, спускаеться к поджатым яичками, перебирая. Птица отворачивается в сторону и закрывает глаза: лишь бы не видеть смущающий восхищенный взгляд воспитателя.       Ральф проталкивает третий палец, раздвигает их в стороны. Стервятник почти срывается на крик. Дальше терпеть выше сил Ральфа. Он упирается головкой, чуть входит, останавливается, даёт привыкнуть. Стервятника прошибает разрядом тока, он неосознанно подаётся навстречу, выбивая из воспитателя хрип. Птица не знает, когда воспитатель успел натянуть презерватив, но мысленно его благодарит. Тот толкается глубже, практически сразу срывается на бешеный темп. Гладит член в такт, отвлекая от возможных неприятных ощущений. Стервятник с каждым толчком стонет все громче, хотя Ральфу казалось, что это невозможно, срывается на почти плач, когда член Ральфа касается простаты. Воспитатель закидывает ноги вожака себе на плечи, ещё больше его раскрывая. И Стервятника ведёт сильнее. Он толкается навстречу почти инстинктивно, сжимает, почти рвет пальцами простынь.       Нескольких минут Стервятнику хватает, чтобы привыкнуть и окончательно расслабиться. Ральф смотрится восхитительно: разгоряченный, сосредоточенный, иногда целующий, куда достанет, и смотрящий в ответ. Его пальцы крепче сжимают член Птицы, от чего у него темнеет в глазах. Губы касаются щиколотки, оставляют красный след на острой косточке.       Свет торшеры распадается перед глазами на странные звезды, чувство и нарастающий жар, вспышки удовольствия при каждом толчке заставляют изгибаться сильнее, лишь бы быть ещё ближе, врасти друг в друга, заставляют стонать все громче, почти переходя на крик. Ральф большим пальцем надавливает на щелку уретры, от чего Стервятник срывается на вой. Удовольствие волной затапливает его, лишая возможности даже думать. Птица извивается, стремится подтолкнуть себя к краю и Ральф это видит. Обводит пальцами выступающие венки, царапает немного под головкой и срывается на бешеный, почти животный ритм. И Стервятник срывается в пропасть; перед глазами темнеет и он кончает, заглушив протяжный стон мокрым поцелуем. Ральф чувствует горячую пульсацию и пару глубоких толчков спустя, кончает в презерватив.       Ральф отстраняется, чтобы дать вожаку разогнуться. Снимает презерватив и бросает его куда-то в сторону. Ложится рядом, руками обвив Стервятника поперёк груди. Касается губами созвездия родинок на плече. Им надо в душ, но никому из них не хочется отпускать это чувство единения, так что они не сговариваясь идут вместе. И сейчас им так хорошо, так правильно и больше нет тянущей неопределённости. И даже страх предстоящего Выпуска исчез. Они пройдут через это вместе.