Ведьм у нас сжигают

Бабуля Аль-Хайтама всегда говорила, что от дара все равно никуда не убежишь. Все его детство она промышляла подкладами, приворотами, по выходным таскала ребенка на кладбище, а на смертном одре взяла внука за руку. Аль-Хайтам точно не знал, что из этого сыграло ключевую роль в наследовании дара известной чернокнижницы, но с тех самых пор ему не давали спокойно учиться в университете. По пятам его начала преследовать бесятина, заставляя молоко киснуть, двери хлопать, а зеркала кривить. Черный силуэт со временем стал обретать вполне четкие очертания, говорить с Аль-Хайтамом во сне и рассказывать похабные секреты окружающих людей. Например, что в соседнюю комнату общежития, проживающий там молодой человек, водит не только свою возлюбленную, но и еще парочку девушек. Этот же черт дернул Аль-Хайтама все рассказать, а потом договориться с молодой особой о том, что у ее уже бывшего молодого человека больше никогда не встанет. Без бабушкиных магических книг, конечно, не обошлось. Демон впоследствии представился Аль-Ахмаром и заявил, что раз Аль-Хайтам теперь знает его имя, то они связаны службой. К тому же, он оказался не кем-нибудь, а весьма сильной нечистью, известной под прозвищем Алый Король. Аль-Хайтаму было все равно, главное, что чернокнижие значительно облегчило ему жизнь и позволило неплохо зарабатывать. Молва быстро разнесла, что в городе завелся колдун (нет, чернокнижник), промышляющий порчами, проклятиями и приворотами. Аль-Хайтам запросы с радостью обрабатывал, главное, чтобы платили вовремя. Если не платили деньгами ему, то Аль-Ахмар с радостью забирал свое здоровьем, благополучием и, в особых случаях, жизнями. В мире неоновых вывесок и голубых экранов занятие магией казалось чем-то странным, но Аль-Хайтам быстро научился совмещать со своим даром блага цивилизации. Чернокнижники старой школы, или попросту древние снобы, считали социальные сети и поиск медийности чем-то ниже своего достоинства. Аль-Хайтам любой работы не чурался, главное, чтобы она была оплачена в срок. За что он ценил черную магию, так это за то, что Дьявол был справедлив и рассуждал каждому за дело. Оккультные науки — дело тонкое. По этой причине Аль-Хайтам был искренне удивлен количеству профанов и шарлатанов, особенно впервые попадя на телевизор. Видимо, времена таковы, что наблюдать за тем, как экстрасенсы изгоняют из проклятых домов нечисть было для людей почти так же интересно, как за настоящими звездами шоу-бизнеса. Такого количества фриков, как на съемочной площадке небезызвестного паранормального шоу, Аль-Хайтам не видел никогда. Аль-Ахмар в ухе нашептывал, что все эти городские сумасшедшие им не конкуренты. Правда, с некоторой их частью все же пришлось мириться. Например, с пустынным чернокнижником, который перед камерой резко начинал строить из себя клоуна, а за кадром явно перешептывался с Германубисом. Этот демон ушел недалеко от Аль-Ахмара, даже был его главным коллегой. Аль-Хайтам не считал Сайно своим коллегой. Тот на потеху толпе называл своего личного демона Германом, отпускал шуточки во время работы и вообще позорил на всю страну гордое звание чернокнижника. Аль-Хайтам не одобрял всю эту клоунаду, а потому периодически ругался с Сайно в прямом эфире о рабочих методиках. — Моя бабушка передала мне дар, — терпеливо объяснял Аль-Хайтам, — я придерживаюсь практик моего рода… — А откуда ты знаешь, что именно делала твоя бабка?! — ругался в ответ Сайно. — Может быть, она душу продала и теперь Дьявол явился по твою?! Лини, экстравагантный ведущий шоу, скептик и иллюзионист, перепалки никогда не останавливал. Наоборот, это было то, что делает им рейтинги. На советах жюри он с радостью докладывал о произошедшей драме Фурине, которая так и потирала ручки в ожидании нового зрелища. Затем ее руки занимали белые и черные конверты с результатами голосований, и так по кругу в течение нескольких месяцев. Не все участники вызывали у Аль-Хайтама такое же негодование, как Сайно. Тигнари, например, работавший через силы природы, был весьма приятным человеком. Конечно, когда не входил в транс, не закатывал глаза и не начинал говорить звериным голосом. Все это, конечно, тоже было частью шоу, но Аль-Хайтам иногда сомневался в законности тех отваров и настоек, которые Тигнари втюхивал несчастным героям их передачи от всех проклятий, болезней и сглазов. Например, как на испытании, где не снимая повязку нужно было описать сидящего перед магом человека. Аль-Хайтам до сих пор стыдится этого выпуска, потому что проявил тогда излишнюю прямолинейность. — Талантливый человек, поет хорошо. Пересматривая эту серию, Аль-Хайтам понимает, что отлично начал. Венти, известный артист, тогда заулыбался, услышав эту характеристику. — Но сейчас уже потерял былую славу, алкоголем пахнет сильно. Здесь, конечно, звукорежиссеры не могли не добавить драматической музыки. Потом у них с Венти чуть не случился конфликт на съемочной площадке, а Фурина была только рада посмаковать эту тему, когда все участники собрались в одном зале. — Да, я сказал, что он алкоголик, — признал Аль-Хайтам. — Но алкоголизм это тоже влияние нечистых сил. Существуют определенные ритуалы, проводя которые… Он только начал свою лекцию о том, как мог бы помочь людям с зависимостями (небесплатно, конечно), как вдруг его прервали. — То есть, ты не думаешь, что проблема у человека в голове, а предлагаешь лекарство от сглаза? — вдруг спросил Кавех. — Как расчетливо с твоей стороны, мистер чернокнижник. Кавех был единственным участником этого цирка, кто не хвастался способностями, унаследованными по материнской линии, как у Альбедо, не прибегал к астрологии, как Лайла и Мона, не лечил людей с помощью живой змеи, как Бай Чжу. Даже не был частью какого-нибудь магического ковена, не черпал силы у природы и не имел подселенца. Выглядел он тоже абсолютно обычно и называл себя медиумом, а из способностей выделял одну лишь повышенную эмпатию. Аль-Хайтаму с его годами обучения и практики, целыми томами прочитанной литературы и личным подселенным демоном казался очень странным тот факт, что Кавех проходит одно испытание за другим простыми разговорами с героями. Участники, которым удавалось обсудить свои проблемы с Кавехом отмечали, что глаза медиума излучали тепло и понимание, и его взгляд словно проникал в самые глубокие уголки души. Он способен был уловить эмоции и переживания других людей, будто они открываются перед ним как книга. Кавех поддерживал связь со всеми, кто обращался к нему и делал одними словами то, ради чего Аль-Хайтам расчехлял свечи, зеркала, манускрипты и руны. Неверие он считал огромной ошибкой, тем более для практикующего человека. Это был попросту глупый подход, ведь проклятия настигают тогда, когда их меньше всего ждешь. Кавеху стоило быть поаккуратнее, особенно в окружении соперников. — В привороты тоже не веришь? — спросил как-то в шутку Аль-Хайтам. — Они мне и не нужны, дорогой, — ответил Кавех. Этот диалог случился на общей встрече участников, конечно же, под камерами. Фурина, стоящая посреди всего этого безобразия и проводившая в кадре большую часть своей жизни, не могла не обратить на это внимания. — Я что, — игриво начала она, — слышу какие-то любовные намеки? Аль-Хайтам, а вы занимались приворотами? — Ко мне обращаются с такими запросами, — коротко прокомментировал он. — А для себя вы кого-то привораживали? — не унималась Фурина. — А вы думаете, мне стоит? — Аль-Хайтам попытался ответить в ее же манере. — А приворот сработает на том, кто в него не верит? — спросила она с улыбочкой. Такой реплики от главной звезды программы (давайте будем честны, участники менялись, а она тут уже лет десять) он не ожидал. Среди других экстрасенсов пробежала волна еле сдерживаемых смешков и переглядываний. Позже, когда Аль-Хайтам будет пересматривать выпуск, он заметит, что операторы сфокусировались на реакции Кавеха, взяв его покрасневшее лицо крупным планом. Ответ аудитории не заставил себя долго ждать. Как только серия попала в эфир, социальные сети взорвались комментариями зрителей о том, что Кавеха и Аль-Хайтама может что-то связывать за кадром. Они нарезали сцены их споров о магии, а среди подписчиков Аль-Хайтама появилась не самая платежеспособная, но весьма преданная аудитория, которая вовсю сватала его Кавеху. Он с большим старанием уклонялся от провокационных реплик Фурины в эфирах, а Кавеха это только лишь смешило. — Аль-Хайтам, а у вас есть предпочтения, кого из своих конкурентов вы бы хотели увидеть в финале? — невинно начала она, но всем было понятно, к чему ведет этот разговор. — Того, кто будет достоин, — уклонился он. — Достоин места рядом с вами? — уточнила Фурина. — Именно, — кивнул Аль-Хайтам. — А вы и в жизни подпускаете к себе лишь достойных? — хлопала глазами Фурина. — Аль-Хайтам, кстати, помните, что Кавех на последнем испытании набрал больше баллов, чем вы? — Спасибо за напоминание, — закатил глаза он. — От меня тоже спасибо, — заулыбался Кавех. Испытания, которые они проходили вместе, обычно заканчивались конфликтами и разборками на глазах остальных участников. Конкурентов это только радовало, но зрители видели в их перепалках что-то свое. Особенно всем запомнился случай, когда при проведении ритуала на кладбище в маленькой деревне Аль-Хайтам отстаивал версию, что над жителями висит древнее проклятие, а Кавех был уверен, что подобных глупостей не существует и люди попросту себя накрутили. Герои испытания тогда с радостью попросили Аль-Хайтама провести очищающий ритуал, а Кавех просто смотрел на это зрелище и недоумевал, почему они верят этому неприятному и темному эмоциональному инвалиду. Это была прямая цитата его слов. — Знаешь, если ты перекладываешь всю ответственность на высшие, а в твоем случае низшие, силы, то хотя бы не учи этому других, — буркнул Кавех. — Что я могу поделать, если эти низшие силы могут запросто помочь людям? — скрестил руки на груди Аль-Хайтам. — Эти люди могут помочь себе сами, не выплачивая потом кармических долгов за обращение к чернокнижнику. — Чернокнижник просто проходил мимо, никто не заставлял их со мной работать, — объяснил Аль-Хайтам. — Я разве виноват, что им попросту лень самостоятельно решать свои проблемы? Может быть, в следующей жизни этому научатся. — Да, только вот из-за сделки с тобой и твоим подселенцем их следующая жизнь будет гораздо тяжелее этой. — А ты пытаешься всех спасти? — приподнял брови Аль-Хайтам. Кавех стушевался и не нашел ответа на этот вопрос. — Благородная цель, — сказал Аль-Хайтам. — Спасибо, но мне не нужна оценка от тебя, — выплюнул Кавех. — Ну вообще-то мы ставим друг другу оценки, таковы правила шоу, — напомнил Аль-Хайтам. — Не умничай, ты прекрасно понял, что я имею в виду!

***

Только спустя полгода Аль-Хайтам вкусил все чудеса эмпатии абсолютно нового уровня. Наконец появился человек, который ждал дома и говорил волшебные слова: — А чего такое лицо кислое? — усмехался Кавех. — Земля кладбищенская все еще мерзлая? Подкопать не удалось? На душе, конечно, сразу становилось гораздо теплее, чем на зимнем кладбище. Аль-Хайтам уже думал убрать из списка своих услуг те, которые требовали работы на погосте. Хотя бы до марта месяца, а там весна — период любви и приворотов. Впрочем, сейчас Аль-Хайтам всегда предупреждал, что этот ритуал не имел никакого отношения к настоящей любви. Это была навязанная зависимость, одержимость, но уж точно не искренние чувства. Объекты приворотов же часто умирали спустя всего несколько лет после ритуала. Раньше его не заботили вопросы морали, ведь люди добровольно брали на себя ответственность за содеянное. Кавех же вечно возникал со своими кричалками о том, что магия в самих людях и не надо в любой непонятной ситуации искать волшебную пилюлю. Как будто не понимал, что размер его подарка на день рождения напрямую зависит от количества тех самых не желающих думать своей головой, но готовых на сделку с темным эгрегором. — Как же ты жил без меня? — спросил Кавех, разбивая яйцо на раскаленную поверхность сковороды. — Я и не жил один, — напомнил Аль-Хайтам. — Духи не в счет, — закатил глаза Кавех. С ними вообще было проблематично. Когда в одной квартире сходятся два тонко чувствующих человека, количество энергий на квадратный метр само по себе начинает зашкаливать. Вот и получается, что по пути на кухню за ночным перекусом Кавех пару раз натыкался на покойную бабушку Аль-Хайтама, которая присматривала за внуком с того света, чтобы он попросту не разбазаривал унаследованный дар. Кавех тогда чуть не поседел, но был рад познакомиться с родней своего партнера. Аль-Хайтам же встретился с семьей Кавеха вполне обычным способом — Новый год они встречали в Фонтейне. В аэропорту их тогда застали навязчивые подписчики, продолжавшие следить за людьми с экранов, хоть шоу уже и закончилось. Аль-Хайтам недоумевал, чего им надо, ни один из них ведь даже не выиграл. Победителем сезона в итоге вышел Сайно, доказав, что магические техники меркнут на фоне простой харизмы и запоминающегося образа. Не ясно, зачем они вообще преследовали именно Аль-Хайтама с Кавехом, особенно учитывая, что первый был заинтересован либо в оттачивании совсем уж продвинутых техник, либо заработке, а второй решил вернуться к профессии художника. Аль-Хайтама, правда, никто не предупредил, что в этой ипостаси он вел себя еще возвышеннее, чем в образе медиума, общающегося с духами и читающего мысли. — Ты знал, что пыль в основном состоит из частичек человеческой кожи? — спрашивал Кавех. — Нет, — откликался Аль-Хайтам. — Ну так может нам не вытирать эту пыль, а просто принять себя? — с надеждой спрашивал Кавех, не желая вылезать из постели ради субботней уборки. — Если уж не уборку, то надо провести хотя бы чистку. Доставай свечки и соль. В квартире они периодически находили подклады в виде человеческих ногтей, зубов, сорока монет, как-то раз им на балкон даже закинули куклу вуду. Сайно всеми магическими силами клялся, что не его рук дело — если бы хотел, то замочил бы только Аль-Хайтама, Кавех ему, в принципе, нравился. Тигнари же любил иногда заглянуть и дать попробовать новый отвар, вводящий Кавеха в какое-то состояние экстаза. Аль-Хайтама такие практики не привлекали, но он уже привык приходить домой и натыкаться на доселе неизвестные человечеству запахи. — Нет, надо кислее, — говорил Тигнари, пробуя ложечкой непонятное варево, — как его рожа. — Вы когда котел будете отмывать, раковину потом протрите от капелек! — кричал Аль-Хайтам уже из соседней комнаты, распаковывая пакет со свежей кладбищенской землей. — Это же просто вода! — отвечал из кухни Кавех. — Эта вода у нас потом в разводы превращается! Главное — не перепутать набор котелков с кастрюльками, где они готовят еду. В остальном же Кавеху нужно было просто не трогать запретные тома по демонологии. Он был более чувствителен, чем Аль-Хайтам, поэтому приходилось раз в пару недель обновлять защиты от агрессивно настроенных духов. Единственное, чего Аль-Хайтам так и не понял, так это присущий Кавеху альтруизм. Правила обмена энергий для кого придумали? Популярные тарологи уже на все социальные сети кричат о том, что не могут принимать людей бесплатно. Разве с остальными областями магии и эзотерики это должно работать иначе? Кавех официально никого не принимал и не оказывал платных услуг. История с эзотерикой для него закончилась после программы. Правда, иногда просили так настойчиво, что ему приходилось тратить силы на связь с миром мертвых, передачу сообщений от покойных родственников живым и улаживание их семейных проблем. Аль-Хайтам пытался приучать брать плату и побольше, но синдром спасателя был сильнее. С другой стороны, Аль-Хайтам мог и себя смело диагностировать, ведь сблизились они с Кавехом при весьма странных обстоятельствах. Это было одно из финальных испытаний шоу. К ним обратилась безутешная мать, потерявшая дочь при загадочных обстоятельствах. У Кавеха тогда сдали нервы — слишком сильно погрузился в чужие переживания, чувствуя одновременно боль мертвых и живых. Задание он в итоге провалил, будучи не в состоянии собраться с силами и на горизонте замаячил вылет. Аль-Хайтам же справился с испытанием блестяще, но радость от успеха подпортили абсолютно холодные ощущения из-за стенки комнаты отеля. После съемок им полагалось провести в этом небольшом городке еще сутки, и все время Аль-Хайтам потратил на то, чтобы сидеть рядом с Кавехом, пока он спит. К нему периодически являлся призрак ребенка, что, конечно, не могло хорошо повлиять на психику. Ночью они держались за руки, а на утро провели совместный ритуал. Дорога обратно тоже была не из приятных — усеяна мертвецами, разбившимися в автоавариях. — Тоже скажешь, что это проклятие? — усмехнулся Кавех, рассматривая из окна похоронные венки. — Да, называется воровство наших налогов, — ответил Аль-Хайтам, указав на неработающие фонари у обочин, на каждом из которых висели черно-белые фотографии. В столичном аэропорту почему-то хотелось помочь Кавеху с чемоданом, хоть тот уже и выглядел абсолютно здоровым. — К тебе не прицепилась мертвая девочка? — на всякий случай уточнил Аль-Хайтам. — Если надо, то я ее быстренько… — Ты говоришь о ребенке, — напомнил Кавех. — Она была ребенком, а сейчас это призрак, который каждый день сходит с ума от того, что его не может отпустить мать, — сказал Аль-Хайтам. — Если ты забрал ее с собой, то она из тебя все высосет, а потом… — А потом я ее перетащу на тебя, — кокетливо улыбнулся Кавех. — Отличный повод для шуток, — покачал головой Аль-Хайтам. — Я бы на твоем месте провел полную диагностику, а то ко мне как-то раз на кладбище бабка прицепилась. Сидела в затылке и пела колыбельную, потому что у нее при жизни восемь детей умерло. — Ну, наличие в тебе духа бабки многое объяснило бы, — продолжал шутить Кавех. — А что там за диагностика? — Проверим тебя на наличие потустороннего воздействия, — объяснил Аль-Хайтам. — Тебе, так и быть, сделаю бесплатно. — Какая неслыханная щедрость, — рассмеялся Кавех, но на ритуал согласился. С самого детства Аль-Хайтам знал, что если вовремя не изгнать потустороннюю силу, то она поселится с тобой навсегда и ты от нее так просто не избавишься. Правда, его предупреждали лишь о духах, демонах и сущностях, но не о медиумах, которые после предложения помощи селятся в твоей квартире. А может быть, и не только в квартире. На Кавеха точно не действовали святая вода, травяные отвары и серебряные инструменты. Он все еще не верил в ритуалистику, а потому просто интуитивно угадывал все чувства Аль-Хайтама еще до того, как тот их осознавал. Говорил, что просто засыпал и просыпался с определенными предчувствиями, видел сны и ощущал, что между ними должно случиться. А случилось все на финальной церемонии награждения победителей шоу. Фурина тогда явилась на съемочную площадку с гораздо большим блеском, чем участники нынешнего и победители прошлых сезонов. Интригу пыталась держать до последнего, но в итоге громко объявила Сайно победителем сезона. — Аль-Хайтам, вы набрали всего на два с половиной процента меньше голосов телезрителей, — с фальшивой жалостью в голосе говорила Фурина. — Не обидно проигрывать с таким маленьким отрывом? Все ведь могло быть иначе. — Я думаю, что уже получил от этого опыта все, что мог, — Аль-Хайтам был рад тому, что ему больше не придется сдерживаться. На выходе со съемочной площадки Сайно ждали толпы счастливых фанатов, часть из которых он делил с Тигнари (впрочем, говорят, что они делили не только аудиторию). Аль-Хайтама же ждал Кавех, знавший, что все закончится именно так. Впрочем, заметив рядом оператора с телевизионной камерой он решил немного испытать судьбу. Кадры с их поцелуем немного затмили чужую заслуженную победу, мгновенно разлетевшись по социальным сетям. Фанатское сообщество тогда просто взорвалось от ликования, а их двоих быстро стали звать на другие проекты в качестве пары. Аль-Хайтам отклонял предложения, которые не были связаны напрямую с работой. Кавех вовсе начал использовать соцсети для творчества, а не предоставления магических услуг. Врожденной интуиций и проницательности, медиум от этого, конечно, не лишился. — Тебе твой подселенный демон опять нашептывает про меня всякие гадости? — негодовал Кавех. — Я же просил не считывать меня в процессе работы, — ответил Аль-Хайтам, туша черные свечки. — А мне необязательно, я и так знаю, что у тебя в голове, — уверял Кавех. — А еще, что твой Аль-шайтан… — Аль-Ахмар. — Неважно, — отмахнулся Кавех. — В общем, этот демон, служивший еще твоей бабке… Дальше они долго спорили о методах работы. Аль-Хайтам говорил, что ушедшим из практики слова вообще не давали, а Кавех настаивал, что человек рождается и умирает с магией. На эти невероятно романтичные рассуждения Аль-Хайтам лишь закатывал глаза. Единственное, чему он был рад, так это тому, что Кавех не верил в работу приворотов. Очень не хотелось бы помереть через несколько лет.