Вместе

Представить кто бы мог, что леди Справедливость Вдруг в оперных стена́х найдёт последний кров, Где горечь старых драм и новых пьес шутливость Печальный пляшут вальс в параде номеров? Судейский бледный лик бесстрастен и суров - Злословящей толпы чумная суетливость Пред ним смолкает вмиг, и не поднять голов. И ни один сюжет для публики не нов, Распробовавшей вкус и запах свежей крови; Закон един для всех регалий и чинов - Заложен принцип сей навек в его основе... Но где увидишь ты бесстыжих тех лгунов, Кто выпалит в глаза, что с радостью готов Напиться допьяна вердиктом "Невиновен"? Уж траурно дрожит мерцание свечей... Но надвое рассёк - посыпались осколки! - Витрину тишины высокий голос. Чей Командный этот тон, бесцеремонно звонкий?.. И чистой правды блеск на острие речей, И хлёсткий звёздный свет сапфировых очей - Как может всё одной принадлежать девчонке? Демуазель юна, но вовсе не глупа; Она и не таких спектаклей насмотрелась! Сквозь следственный туман ведёт её тропа Не просто потому, что ей так захотелось - Она не даст добить того, кто раз упал, Не важно - проклянёт голодная толпа Иль сможет оценить отчаянную смелость... А публика слепа; грозит и лебезит, Гудит наперебой - и в этом ослепленьи Ей невдомёк: она - послушный реквизит, Живой лишь с главных лиц немого дозволенья. Взор хладный сверху вниз бесстрашно отразит Другой - вперённый ввысь, исполненный презренья... Всего на миг мелькнёт в обоих сожаленье - Но вновь стрела вражды тотча́с его сразит. Все знают наизусть - перебивать вот так Верховного судью девице не пристало! В преддверье устных драк суд собирал аншлаг; Не замечал никто, сколь грустно и устало Смотрел судья на ту, кому совсем не враг, И делал вид, что боль отточенных атак До кресла до его отнюдь не долетала. Что не исколот он шипами хищных роз До той черты, когда души кровоточивость Прольётся в городах стеной небесных слёз; По сердцу ей ножом - бездушная учтивость... И не сломить барьер, что между ними рос, Иначе, как понять, что на двоих вопрос Тревожит их один: что значит справедливость? Насколько справедлив посмертный приговор? Имён, давно в крови отмытых, порицанье? Желание идти судьбе наперекор У многих вызывает только отрицанье - Но брошенный в сердцах озлобленный укор Чем отличит от тех, кто на расправу скор, Ту, кто себя несёт как совести воззванье? И правильно ли тайну жертвенной любви От близких забирать с собой во тьму могилы - Выигрывать им жизнь и завещать "живи", Забыв лишь объяснить, где взять на это силы? Так нужно ли чужой истории извив Годами нагонять, в погоне растравив Терзания о том, про что не расспросила? Как правду познавать, коль чувства полноту Из сердца выдрал прочь и положил на полку? Меж миром и собой водой вести черту, Чтоб красками его дивиться втихомолку, Роняя в глубины подводной черноту Подавленных обид и боли немоту, На первый взгляд - легко... Но а в итоге - толку? ... Пусть кажется тугим сплетение их бед Из подлости, вины, из истины и мести - Но тот финал, каким окончится сюжет, Архонту самому, быть может, неизвестен! Кто знает - вдруг дожди умолкнут под рассвет, И яркий солнца свет по дружбе свой совет Подскажет и ему, и ей: что, честь по че́сти, Взаимный одолев единожды навет - На всё найти ответ они могли бы вместе? *** К концу подходит акт - отбил последний такт Стальной Закона глас, что прогремел под сводом; Демуазель внесла в картину главный факт - Он предопределил несчастному свободу. Расходится толпа со скуки на антракт - Лишь в воздухе звенит невидимый контакт Двоих, что не глядят вслед праздному народу. И им бы разойтись, как в море корабли... Но некуда уплыть из замкнутого круга! В безумьи обогни все уголки земли - Знакомый силуэт туман создаст вдали, Тем обозначив крах забвения потугам. Скажи, на ком из вас вина (или заслуга?) Лежит за то, что вы - иначе не могли! - Решительно суда навстречу повели, Опять на абордаж пытаясь взять друг друга? Раздастся стук дверей - от ветерка погаснут Все люстры, пусть сперва прощально полыхнут... И, как во мраке зал, в душе судьи ненастно, И юной госпоже тот ветер - точно кнут; Ужель так и не даст от масок безучастных Избавиться капкан манер, давно напрасных, И шансы убегут за поступью минут? Но то самообман на грани беззрассудства! - И годы, и часы бессильны против пут, Что страсти заплетут с особенным искусством, Любовно сторожа свой виртуозный труд. И синие глаза взор дерзкий отвернут, И пальцы стиснут трость до жалобного хруста В тот день, как кандалы сорвут с себя их чувства - И вместе поведут их на последний суд.