Сохрани для меня рай.

Пробуждение от долгого сна. Далекое, хорошо знакомое напряжение никуда не делось, а фантомная боль была все так же ясна и остра. Прошлое разлетелось на тысячи осколков так, что нельзя было вспомнить собственное имя… Осталось только отражение твоего лица, сияние голубых глаз и нескончаемая боль в груди. Конвульсии и судороги проходили по всему телу, словно под кожей прыгали и ныряли речные карпы. Чудесные силы изменяли тело: сухожилия рвались, а затем восстанавливались, кости ломались и срастались, вызывая не выносимую боль. После бесконечных мучений разбитое прошлое начало собираться в едино… Но я помнил слишком мало. Я хочу найти эти глаза… Они должны заплатить за то, что сделали меня чудовищем. Убить сначала его, потом себя. У меня осталось то, что связывает нас. Наручи из золотых кораллов с волнистым переплетением кожи какого-то неизвестного животного. Превосходные доспехи. Даже если один наруч находится далеко от другого, между ними существует особая связь. Есть только один наруч, но я могу чувствовать температуру второго, касаясь своего кончиками пальцев. Снова и снова я закрываю глаза пытаясь через слабую связь уловить любую информацию: местонахождение второго наруча или имя его владельца. Я всегда нахожу тебя, мечом прорубая себе путь сквозь препятствия. В твоих тонких, но сильных руках, копье, и лезвие на поле боя сверкает, словно плеяда падающих звезд. Всегда заканчиваешь битву одним решающим ударом в сердце. Раны зарастают, а дыры на плаще — нет, как не проходит и человеческая боль. В конечном итоге их непоколебимое упрямство превратило близких в чудовищ, и они оба пали в пучину вечной ненависти и раскаяния. *** Сходил с борта одного корабля и тут же ступал на борт другого. Он не знал, куда направляется, да и не хотел знать. На свете не было места, куда бы он хотел попасть. Было только стремление затеряться, сбежать из родных мест. Дань Хэн изменился внешне и стал неузнаваем для окружающих, однако глубоко внутри него таилась все та же сила. Она следовала за ним по всюду, замедляла его, стремилась поглотить, не давала скрыться от прошлого. Он знал, что должен вести себя осторожно. Но вот избавиться от преследователя со звериным взглядом он никак не мог. Если другие на родине испытывали к нему ненависть, то этот мужчина явно был намерен его убить — и даже уничтожил корабль, на борту которого он был. Это были долгие скитания, пока однажды ему не посчастливилось стать стражем экспресса в его долгой первопроходческой экспедиции. Это дало надежду, что он сможет спастись от былого. *** Дань Хэн уже не помнил сколько лет и битв между ним и Блейдом прошло с тех пор, как он покинул стены тюрьмы. Но тот день он помнит особенно ясно. Утренняя роса еще кое-где поблескивала, но рынок уже открылся. Для юноши, пересекающего улицу, эта картина казалась весьма необычной. Солнечное тепло приятно согревало его шею. Он еще не успел отметить все отличия настоящего города от описанного в книге. Впервые ему удалось рассмотреть свое собственное тело, носящее его нынешнее имя. По прибытие в порт конвоир снял с юноши оковы. Парень без оглядки зашагал вперед, чувствуя на себе взгляды, полные ненависти, пусть и неявной. Только когда корабль двинулся с места, Дань Хэн повернулся и в последний раз взглянул: город и правда был величественен и великолепен, в точности, как и описывалось в книге. Бросив на него короткий взор, он снова отвернулся — туда, где тускло сияли звезды, и будущее было словно в тумане. Он просто стоял и молча смотрел. Прошлое Дань Хэна было не менее туманным. Он помнил какие-то вскользь брошенные слова, обрывки фраз или фрагменты прошлой жизни. За бесчисленное количество боев с Блейдом, он узнал не только его имя, но и свое: Дань Фэн. Когда мужчина с ухмылкой на лице проговаривал его своим низким голосом, в юноше, что-то ломалось. Появлялась тягучая, склизкая боль в области солнечного сплетения, разливаясь по всему тему, словно змея обволакивающая свою жертву. Каждый раз это превращалось в импульс ненависти, яркая вспышка гнева, которая так и кричала: Я не он! Нет. Прекрати! И раз за разом, в битве, возвращались воспоминания. И вот страх сменился на жажду встречи. Дань Хэн стал зависим от картинок воспоминаний. Ему будто показывали сцены из фильма, которые предстоит обдумать и собрать после, как какую-то незатейливую мозаику собственной жизни. Последний раз они виделись в Сяньчжоу, тогда Дань Хэн обрел свою истинную форму и полностью собрал крупицы воспоминаний. Теперь стало гораздо хуже, он помнил все. Улыбку, эти добрые глаза, бои проведенные вместе, как они стояли бок о бок против врагов, защищая народ от мары. Помнил, как они пили выдержанное вино, глоток за глотком, всматриваясь в лик холодной луны, не говоря ни слова, просто были рядом, и этого было достаточно. Того мужчину с белыми, сияющими словно снег волосами звали Инсин. Просто смертный, который прибыл на Сяньчжоу дабы стать отличным кузнецом и заодно повидать мир. Их взгляды впервые пересеклись, когда кузнец был еще очень молод, но уже тогда судьба связала их тонкой нитью, начиная с кончиков пальцев и заканчивая на самом сердце. В тот момент никто из них не знал, что эта дряблая нитка с годами будет только крепнуть, превращаясь в длинную ленту, которую нельзя разорвать. Свяжет их на столько, что даже в следующей жизни они не смогут друг без друга, и совсем не важно, будут они связаны чувством любви и тепла или холодной ненавистью с жаждой мести и раскаяния. Дань Фэн был не преступной крепостью, которую нельзя было сокрушить. Он впомнил все свои прошлые жизни и одна ничем не отличалось от другой. Еще в детстве ему нравилось сбегать от своих наставников, чтобы тихо подсматривать за детьми, что так беззаботно резвились на площади. Вот один толкает второго в плечо и быстро убегает прочь, несясь со всех ног, чуть ли не сбивая бедную женщину, но в тот момент ему было все равно. Его душа переполняется весельем, а тихая улица заливается звонким смехом, который эхом отталкивается от холодных каменных стен. Это выглядит так нелепо, что так и хочется попробовать повторить за маленьким сорванцом. Дань Фэн делает шаг на встречу, очередная попытка выйти из тени, он так к этому готовился. Руки немного дрожат, а в животе чувствуется легкое покалывание волнения. Он протягивает руки, раскрывая ладони, в которых лежит немного сладостей. Ему очень хочется, чтобы его смех тоже озарял всю улицу, переплетаясь в унисон с другими детьми. Чувствовать счастье и свободу, которые кажутся такими не досягаемыми. Никто никогда не узнает на сколько страшен для него был этот шаг, как мальчик готовился, продумывая ночами, что можно сказать. И вот, глаза полные надежды смотрят на ныне веселящихся детей, но смех стих, на улице стало тихо. В его мечтах они весело бегают по полю, рассказывают кто какую живность увидел, смеются над никому не ведомыми шутками. Но в реальности он видит лишь испуганные глаза, быстрый поклон и уносящиеся в даль ноги молодых ребят. Дань Хэн мог только провожать их взглядом, думая что именно он сделал не так, пока наставник не находил его, утаскивая обратно в дом и приговаривая: «Ты будущий верховный старейшина…» и так повторялось раз за разом. В конечном итоге Дань Хэн всегда принимал судьбу быть одиноким, считал это своим долгом, что в итоге помогало ему безупречно выполнять свои обязанности старейшены и войти в историю. Пока в какой-то момент у него не появились люди, ставшие ему чем-то большим. Тогда он узнал, что в душе может быть неимоверно тепло. Инсин зажёг в нем огонь, который за все свои жизни верховный старейшина познать не смог. Он пробился сквозь толстую оболочку, которую Дань Хэн выстраивал годами, дабы защитить себя от боли одиночества. Мужчина проник в самую глубь и прочно засел в сердце, делясь своим теплом. Жаль, что тогда он еще не понимал, что в довесок, к счастью, идут такие чувства как страх и скорбь. *** Дела в Сяньчжоу были закончены, наконец Лофу может вздохнуть спокойно и оставить вечную войну хотя бы не на долгое время. Может первопроходцы и не очистили город, но они остановили Стелларон, что подарило городу спокойствие. На сегодня можно оставить все свои дела в покое и смело окунуться в руки морфея, позволяя увлечь себя в мир грез и человеческих фантазий. Это первая, за долгое время ночь, в которой чувствовалась безопасность и надежда в завтрашнем дне. Может визуально ничего и не изменилось, но было в этом что-то иное. Как будто воздух стал более свежим и наполнял грудную клетку теплом и неведомым чусовом спокойствия. В этом мире еще есть проблемы, которые стоит решить, но это будет не сегодня. Все мирно спали, чтобы набраться сил перед завтрашним днем. Ведь им предстоит отправиться в свое путешествие дальше, но не Дань Хэн. Парень тихо лежал на кровати не решаясь повернуться, его сковал мир воспоминаний, даже не давая отвести от себя взгляд, вновь и вновь прокручивая картинку прошлого. Один человек впился в его память, своими холодным руками не давая даже шанса на освобождение. Вот он видит как они свободно идут по дороге бурно обсуждая что-то важное, в следующей картинке он пронзает сердце этого человека своим острым копьем. Видит как из улыбки мужчины вытекает тонкая струйка крови, сопровождаясь тихим, сумасшедшим смехом. Самая ирония в том, что это копье сделал для него Инсин, назвав лучшим оружием, которое он когда-либо делал. Теперь это лезвие пронзает его раз за разом, не давая возможности разорвать этот замкнутый круг. Дань Хэн помнит: — Что ты делаешь? Тебе так сильно понравились эти наручи? Инсин сел рядом с Дань Феном, нарочито слишком близко, слегка касаясь его плеча своим. Мимолетное движение, которое вызвало волну тепла у обоих. И пусть кузнец делал вид, что интересуется, чем занят верховный старейшина, на самом деле его взор был устремлен в утончённые черты лица видьяхара. Он жадно ловил детали, будто пытаясь впечатать их в свою память, но на самом деле просто не мог оторвать взгляд. — Я хочу сделать кое-что важное. -Дань Фэн после пары манипуляций наконец закончил и с гордым видом протянул один из наручей Инсину. — Это тебе. — Один? — мужчина с интересом взглянул на изделие пытаясь разглядеть изменения, но не добился успехов. — Верно. — Дань Фэн забрал наруч и стал заботливо надевать его на руку другу. — Теперь где бы ты не находился я буду чувствовать тебя, а ты меня. — Он затянул последний ремешок, но не спешил отпускать руку. — Даже если мы окажемся в разных краях вселенной, мы сможем найти друг друга. Лица мужчины коснулась тень улыбки. Чем больше он проводил время с этим драконом, тем больше он понимал на сколько сильно он погряз. С каждым днем желание перейти допустимую грань росло все больше, неутолимо хотелось забрать себе все целиком. Инсин потянулся к лицу напротив не отрывая взгляд от этих глубоких, словно море, глаз. А так же он помнит с какой ненавистью смотрят эти яркие красные глаза с жаждой убийства. Никогда не сможет забыть тень смерти висящую над ним. Как пронзает насквозь, как убивает некогда любимого снова и снова. Как бежит без оглядки пытаясь скрыться толи от него, толи от самого себя. Что теперь будет дальше? Как можно сражаться с тем, кого когда-то так сильно любил. Он всегда был сильным или хотел казаться таким, но сил не хватит, чтобы отпустить прошлое. Единственное, что сейчас давало надежду это то, как блеснули глаза Блейда, когда Дань Хэн вошел в свою истинную форму. Как на лице полном ненависти и раздражения, появилась растерянность, а после тень сомнения. Он почувствовал, что в охотнике, что-то изменилось, совсем немного, но этого хватило для зарождения странного чувства, которое и сам видьяхара объяснить пока не может.