Пусть любовь вновь оживёт

      По пути Антон рассказал мне, о чём же они говорили с Ромой и Бяшей. Он решил им не врать, а потому сказал, что за неделю он многое понял. Понял, что не хочет больше такой жизни, решил, что будет меняться. Также он рассказал, что и правда со мной подружился и не видит во мне той змеи, которой я казалась ему уже полгода.       Конечно, было приятно слышать то, что твои старания не напрасны: Антон изменился, это уже понятно, он понял, что я была не такая плохая, какой себя показывала, даже казал всё это своим бывшим друзьям, но, ясное дело, меня не радовало, что за это он получил разбитый нос и презрение. Но он сделал выбор, а мне остаётся только помогать ему.       За время нашего разговора, мы дошли до дома. Антон по пути несколько раз предлагал уйти домой, всё же, когда мы подходили к дому, кровотечение почти остановилось, но я всё же настояла на том, чтобы хотя бы угостить его чаем, в знак благодарности и проконтролировать самочувствие.       Так мы и дошли до дома. Когда пришли, я сразу же проводила его на кухню и сделала чай, который мы и выпили, попутно разговаривая о случившемся. Он меня поблагодарил за гостеприимство, а я за то, что он объяснился с Ромой и Бяшей - это было очень важно для меня. После небольшой трапезы, Антон позвонил на свой домашний и сказал, что задержится у меня, чтобы сделать проект. Собственно, затем мы оказались у меня в комнате.       - Так, Антон... - протянула я, заглядывая в свой шкаф с разной канцелярией. - Ну, сейчас пиши на листочке, а потом вклей в свою тетрадку или перепиши.       - Угу.       Антон уже взял стульчик и поставил рядом с моим столом, за которым я обычно делаю домашнюю работу. Он представлял из себя обычный стол из дерева, не помню уже какого, покрытое морилкой. На столе стояла старая, ещё с советских времён, карболитовая лампа, а также органайзер, в котором лежали ручки, карандаши и иные, нужные для учёбы, предметы. Я не любила беспорядок, поэтому на рабочем месте у меня лежали только самые нужные предметы.       Я достала пару книг, которые мне дала мама, а также одну статью с книжной полки, возле стола. Сегодня у нас по плану: отражение общества в поэме Гоголя "Мёртвые души".       - И нам это всё писать? - удивлённо спросил сидящий Антон.       - Нет, дурачок, мы бы не успели всё, - усмехнулась я. - Тут только несколько глав в книгах нам нужны, да и они короткие. И то мы же неполностью их писать будем.       - А, ну хорошо, я уж думал.       Я улыбнулась и села за стол, а после разложила: двойной лист - Антону, книги и статья - на край стола.       - Предлагаю сначала прочитать всё, что нам может понадобиться, а потом будем писать самое важное.       Он кивнул.       Сначала мы минут пятнадцать читали статью и обсуждали, что будем писать, а что не будем. После этого, Антон взял ручку и стал писать в лист то, что я ему диктовала с распечатки.       Но в какой-то момент, когда я держала лист, Антон отпустил ручку и взял меня за руку.       - Ты же... соврала мне? - спокойно спросил он, хотя по голосу всё равно было понятно, что он волнуется.       - Ч-что? - недоумённо спросила я, повернувшись к нему.       - Ну... про то, что я понравился тебе?       "Он узнал про мой договор с мамой?" - испуганно подумала я.       "Но как? Может его мама узнала и сказала ему? Или он про договор с его мамой?"       "Но какая разница, если всё моё общение с ним - искреннее?"       - Н-нет ты что, ну то есть, да... я правда с мамой об этом говорила, но общаться я хочу искренне.       Брови Антона сомкнулись к середине.       - О чём говорила с мамой?       - Ну о...       "Он не про это?! Вот я дура!" - мне стало понятно, что он вовсе не о моём уговоре, а о чём то другом.       Захотелось провалиться сквозь зёмлю. Слишком я была сосредоточена на докладе, от этого так и сглупила. Но делать что-то надо было, а врать слишком поздно. Слишком долго неправда была между нами, хватит скрывать свои чувства. Он в праве знать правду...       Я в ответ взяла его за руку и полностью повернулась к нему.       - Антош... всё то, что я тебе вчера говорила - правда, но не вся.       Он изумлённо захлопал глазами и ещё более сомкнул брови к центру. От этого стало не по себе.       - В воскресенье мама попросила меня... - слова давались трудно, потому приходилось делать паузы. - О том, чтобы я помогла тебе... - хотелось соврать, якобы она попросила меня помочь исправить ему оценку, но я решилась. - Помочь тебе стать прежним, тем добрым и хорошим мальчиком, хорошистом.       Антон приподнял бровь, сглотнул и отвёл взгляд. Стало ясно, что от этих слов, ему стало обидно - его хватка ослабла, а рука выскользнула бы, если бы я не сжала её ещё сильнее.       - Послушай меня, пожалуйста, - хотела я объяснить ему всё. - Я правда хотела с тобой общаться. Давно уже, но никак не могла найти силы подойти, заговорить, а тут... тут мама попросила и у меня появился повод. Но просьба - всего лишь повод, ведь по настоящему... - я замялась. - Н-настоящая причина... это... ты мне нравишься, - выпалила я в конце концов, но это была только прицелка, контрольный выстрел впереди. - Как... не как друг.       Я покраснела и опустила глаза вниз, от того не могла знать, как отреагировал Антон, но почувствовала как он мягко сжимает мою ладонь. Казалось, от места соприкосновения наших рук по всему моему телу шло приятное тепло.       Была ли я смущенна? Ещё бы, как тут не смутиться! Но конечно грело то, что Антон не ушёл от меня, кинув напоследок презрительный взгляд, а держал мою руку и поглаживал большим пальцем внешнюю сторону моей ладони. Однако, напряжение до сих пор я прекрасно ощущала и от того закусила нижнюю губу.       Пару минут мы сидели молча, только слышно было как ветер завывал за окном. Я ждала ответа, а Антон... мог ли он дать этот самый ответ, и порадовал бы он меня или расстроил? Терпение кончалось.       - Антон... - я подняла на него глаза. - А я? Я тебе нравлюсь?       Тут уже смутился Антон.       - Кать...       Он замялся и стало понятно, что ответ дать Антон либо не хотел, либо не мог. Его кадык двинулся.       - Мне надо подумать.       Я тоскливо улыбнулась и вздохнула, а на выдохе сказала:       - Ничего... - и добавила: - Не впервой.       Брови Антона сдвинулись к переносице и слегка приподнялись, а сам он слегка прищурился.       - П-почему не впервой?       - А кому нужна такая змея как я? - сказала я холодно, всеми силами изображая спокойствие.       - Ну... - Антон хотел было что-то сказать, но я его прервала.       - В начальной школе я была просто какой-то... замухрышкой, а потом стала такой какая есть сейчас.       - Не говори так, - всё таки, прервал меня он.       - А это разве не правда?       - Нет, я же знаю какая ты сейчас. На самом деле ты добрая, просто... просто дети сделали тебя такой.       Внезапно лампа замерцала, а ветер снаружи стал дуть с такой силой, что ветки, стоящего рядом с домом дерева, стали хлестать по окну. Стало не по себе - не любила я такую погоду, но зато это отвлекло меня от разговора и дало возможность задуматься.       Буквально пары секунд мне хватило, чтобы понять, что все мои последние слова - не более, чем попытка заставить Антона сказать: "Ты мне тоже нравишься". Стало ещё горше от этого, чем от погоды, ведь ветер подует и уйдёт дальше бродить по земле, а ветки вместе с этим успокоются, но мой характер... не так просто было избавиться от моего желания добиваться нужного правильно подобранными словами.       - Антош... До этого задумчиво смотрящий в окно Антон посмотрел мне прямо в глаза.       - Прости за это.       - За что? - недоумённо спросил он.       Я решила, что будет глупо снова возвращаться к разговору, а потому просто усмехнулась, потрепала его по белокурой макушке и пролепетала:       - Неважно уже... Антон улыбнулся, но потом посерьёзнел и сказал:       - Погода портится, мне наверное лучше домой идти.       - Ты что?! А если сейчас буря начнётся?       - А если буря начнётся потом и не закончится?       Я слегка задумалась.       - Ну, в крайнем случае можешь у меня остаться на ночь, - сказала я и стала ковырять мыском паркетное покрытие.       Антон слегка покраснел, но на его лице на мгновение промелькнула тень улыбки и какого-то озорства. Но потом он посерьёзнел и сказал:       - Ты что? Это же... Неприлично. Да и нам в школу завтра, а мне нужны учебники и тетради.       - Если ты заболеешь по пути, а то и хуже что, то завтра тебе ничего из этого не понадобится.       Мой собеседник, которого я старалась заманить к себе на ночёвку, задумался. Казалось он вовсе и не был против остаться у меня, но что-то не давало ему согласиться.       Ветер, тем временем, только усиливал свои попытки выдрать деревья с корнями, сотворить несколько буреломов, напугать жителей нашего небольшого селения и заставить их сидеть по домам, а небо потемнело от набежавших туч. Стало ясно, что такими темпами и до дождя, если не ливня, недалеко.       - Нет, Антон, это никуда не пойдёт! - наигранно злобно сказала я. - Ты же вымокнешь, простудишься! У нас есть место, где поспать так что...       Но, видимо, то, что не давало Антону согласиться со мной перевесило, и он перебил меня:       - Я папу попрошу забрать меня. На машине, - просияв, сказал Антон. - Он, как раз, с работы возвращается часов в девять. Но до этого времени мне придётся у тебя побыть, - он слегка смутился, хоть мне было неясно от чего. - Ты же не против?       - Нет, конечно.       Я улыбнулась.       - Спасибо, - он улыбнулся в ответ, - ты настоящая...       Антон осёкся, и понятно почему. Потом он почесал затылок, нахмурился и начал говорить:       - Знаешь, Кать, - он снова взял мою руку, которую несколько минут назад так же держал, - прости, что не могу сейчас ответить. Ну... Ты поняла, что я имею ввиду. Ты правда очень... - Антон покраснел и глупо, но до жути мило улыбнулся. - Очень красивая, умная, милая, но у меня никогда не было отношений или чего-то такого...       Антон замолчал - видимо больше нечего было сказать. Но мне более и не надо было, ведь я уже сидела, краснея и улыбаясь, а внутри всё горело каким-то счастьем. Счастьем того, что мои надежды, по, крайней мере, были не необоснованные, а, в лучшем случае, что Антон чувствует ко мне, схожие на мои, чувства.       Я двинулась вперёд и мягко обняла его, а через мгновение почувствовала ответ – его руки, которые мягко соприкасались с моей спиной и поглаживали её, то чуть медленнее, то чуть быстрее.       Антон что-то невнятно шепнул, я не разобрала, но будто почувствовала, поняла нутром его слова.       Мы пару минут сидели так - молча: слова были излишни, мы понимали друг друга без этого. Казалось, что слова стали для нас в этот момент не более чем неразборчивыми, абстрактными образами, а не тем, чем можно общаться. Но всё имеет свойство кончаться, поэтому, в конце концов, я разорвала объятия и сказала:       - Ну ладно, пора уже приступать к работе.       Антон кивнул и мы принялись штудировать тексты, обсуждать их, размышлять и записывать самое важное в тетрадь. Несколько раз мы неловко соприкасались руками и краснели, был момент, когда мы и вовсе отвлеклись от темы и стали разговаривать просто друг о друге. Он рассказал о том, как изменилась его жизнь после переезда в этот посёлок, как он симпатизировал Полине, однако со временем симпатия утихла. В этот момент он заметил, что моё лицо приняло немного возмущённый оттенок, из-за чего поспешил меня успокоить, что сейчас Полина ему ничуть не нравится.

***

      Ближе к вечеру пришла моя мама. Конечно же, в этот момент мне очень хотелось поделиться своими эмоциями, но, из-за присутствия Антона, мне пришлось лишь, оставив его самого на некоторое время в комнате, сдержанно, но радостно сообщить маме о том, что с ним у нас всё налаживается. Она мне, конечно, в ответ снова пошутила о моей влюблённости, а я наигранно обиженно скрестила руки, но потом засмеялась и поцеловала маму в щёку, после чего удалилась в комнату.       Завершив работу, мы пошли пить чай. Мама нам его заварила, а также выложила на тарелку пирожки с абрикосовым вареньем, которые вчера испекла. Я, если честно, всегда удивлялась, как моей маме удаётся и работать, и по дому хозяйничать, и ещё и готовить пирожки и пироги.       Во время импровизированного чаепития, было заметно, по крайней мере мне, насколько же мама хочет расспросить меня и Антона о нашей дружбе, а может и не дружбе, о самом Антоне, его жизни и увлечениях, но она держалась - верно не хотела напрягать лишний раз ни меня, ни Антона. За это я не могу быть ей неблагодарна.       После короткого перекуса, мы ушли с Антоном в комнату. Он сел на кровать, прислонившись спиной к стене, стал разглядывать комнату.       Надо сказать, комната у меня была небольшая и достаточно скромная. В ней не было ни телевизора, ни радио, зато была обширная полка с книгами. Книги - вот что было моей отрадой. Телевидение, конечно штука интересная, но всё же гулящей и шумящей цветастой коробке, я предпочитаю старую добрую бумагу. Здесь стоит сказать, что именно, мама повлияла на мой выбор, ведь она у меня, как никак, учительница русского языка и литературы, поэтому и книг у неё очень много, причём разных.       Больше всего меня тянуло к нашей, русской литературе. Особенно к таким авторам как Лермонтов, Пушкин - всегда мне нравились романтичные и романтические произведения. А из серебряного века я читала конечно Чехова, и заучивала стихи Есенина, Цветаевой, Блока. А вот Маяковский для меня был слишком груб, хотя и у него были стихотворения прияны для меня. И здесь с мамой у нас возникали разногласия: она женщина со стержнем, была патриоткой Советского Союза, человек сильный и волевой, когда надо и грубым словом не побрезгует; помню, как она мне ещё маленькой говорила о том, как я буду гордо рассказывать про советский паспорт, стих Маяковского, да только теперь у нас вовсе страна и не советская.       Это лирическое отступление, в целом, может быть кратким пересказом того, что я поведала Антону, после его вопроса о книгах. После этого самого моего рассказа, мы и зашли в тупик, однако мой гость не дал нам умереть со скуки: оказывается, у него были карты.       В карты никогда я не играла, что в этот момент скорее сыграло положительную роль, ведь Антон принялся меня учить, на что потратили мы где-то полчаса. И только я поняла суть, мы стали играть в полную силу, как оказалось, что уже было пол десятого вечера: за Антоном приехал его папа.       Прощание получилось сумбурным, зато его отец и моя мама познакомились, что было для меня радостной новостью. Пока они разговаривали на кухне, у нас с Антошей завязался такой разговор:       - Ну, видимо тебе пора собираться, - с некоторой грустью в голосе сказала я.       Антон же и не собирался выходить из моей комнаты. Он подошёл ко мне и крепко обнял.       - Катюш, спасибо, что ты есть, - тихо прошептал он на ухо.       А я только стояла и улыбалась. Спустя несколько секунд он отпрянул и... Поцеловал в щёку, из-за чего мне пришлось краснеть ещё больше. А он, дурачок, только улыбнулся, тоже слегка покрывшись румянцем.       - Антош...       Дверь в комнату отворилась, на пороге стоял Борис Петров - отец Антона. Он вошёл в комнату, а после, тронув Антона за плечо, сказал:       - Ладно, негодяй, давай одевайся иди. Я скоро приду.       Папа Антона улыбнулся и слегка подтолкнул сына к двери. Антон вышел, а его отец присел на корточки.       - Кать, я поговорил с твоей мамой... Спасибо, большое, что ты так влияешь на Антона. Он после переезда как с цепи сорвался: приходил поздно... - он вроде хотел продолжить, но потом почесав подбородок сказал: - Ладно, не будем о прошлом. В общем, спасибо тебе, правда. Сейчас он стал даже уроки делать, не то что раньше.       От такого откровенного разговора мне стало, ясное дело, приятно. Всё соблаговалило нашим отношениям с Антоном, а это не могло, не радовать.       - Не за что, я правда очень хочу общаться с Антоном, ведь вижу, что он очень хороший.       Мужчина улыбнулся мне, поднялся и собирался выйти из комнаты, но в последний момент остановился и сказал:       - Если что, то можешь в любой момент заходить к нам и обращаться за помощью тоже. Ты будешь всегда желанным гостем у нас.       - Спасибо, - сказала я, и широко улыбнулась от радости.       Он ушёл, а я осталась наедине со своими мыслями о том, что видимо всё стало не то что налаживаться, а прям таки складываться лучшим образом.