Across the Sea

Когда Эндрю просыпается, его встречает солнце, пробивающееся сквозь щель в шторах. Нил тоже там, обнажённый и прекрасный, его кудри рассыпались по подушке. Он лежит спиной к Эндрю, но по тому, как мягко поднимается и опускается спина Нила, можно понять, что его партнёр всё ещё крепко спит. Эндрю тихонько зевает, не желая пока будить его. Спящий, совершенно неподвижный Нил выглядит полностью расслабленным впервые в жизни. Редко когда Нил просыпается последним, и ещё реже бывают ночи, когда он спит без рубашки, поэтому Эндрю пользуется возможностью поглазеть на него. Он отмечает шею Нила, она худая и изящная, и следует взглядом по коже до самого его покрытого шрамами плеча. Эндрю считает россыпь веснушек, усеивающих его загривок; они стали темнее и заметнее от долгих дней, проведённых на солнце. Наконец его взгляд останавливается на толстом шраме, идущем от середины лопатки Нила до самого верха рёбер. Эндрю не уверен, откуда взялся именно этот шрам, но если бы ему пришлось гадать, то, скорее всего, от ножа Лолы. Эндрю не часто получает удовольствие от насилия, несмотря на то, как часто он применял его раньше, но было бы ложью сказать, что он не наслаждался смертью Лолы. Тогда он отводит взгляд от шрама и переводит его на скулы Нила и острый край его челюсти. Красавчик и симпатяга — все эти слова подходят к внешности Нила, но Эндрю считает, что «красивый» — это самое точное определение из всех. Когда они впервые встретились, его влечение к Нилу испугало и взбесило его, но каким-то образом вся эта враждебность переросла в нечто более тёплое и тревожное. Теперь оно мерцает внутри него ровным пламенем, подпитываемая и усиливаемая пространством, которое Нил занимает между его ключицами и рёбрами. Дыхание Нила то сбивается, то становится глубже; долгий вдох возвещает о первых признаках пробуждения. Он сдвигается, как будто хочет перевернуться, поэтому Эндрю поспешно закрывает глаза и притворяется спящим. Он чувствует на себе взгляд Нила, его тяжесть, словно одеяло, окутывающее его и наполняющее теплом. Нил задерживает дыхание, а затем простыни шуршат, матрас прогибается, когда он придвигается ближе, его колено касается бедра Эндрю, а затем быстро отодвигается. Несмотря на искушение посмотреть, Эндрю держит глаза закрытыми, хотя уверен, что Нил уже знает, что он проснулся. Как и ожидалось, Нил смеётся. Тихо, едва слышно. — Упрямый, — бормочет он. — Это про тебя, — отвечает Эндрю, приоткрывая один глаз, чтобы встретить рассвет. Нил мягко улыбается ему, весь в ослепительных голубых и огненно-красных тонах. Эндрю проводит пальцем по ямочке на его щеке, и радость греет живот, когда улыбка Нила растянулась от этого прикосновения. — Пялишься. — Да, — соглашается Нил. Его колено снова ударяется о ногу Эндрю в знак вопроса. Эндрю отвечает, обнимая Нила за талию и притягивая к себе. Немного жарковато, чтобы так тесно прижиматься друг к другу под одеялом, но Эндрю готов немного попотеть, если это означает, что он сможет подольше удерживать Нила в постели. Следующие несколько минут проходят в блаженной тишине, наполненной лишь их тихим дыханием и отдалённым криком чаек. Эндрю думает о том, чтобы провести так весь день, закутавшись с Нилом под простынями, и наблюдать, как солнечный свет проникает в номер мотеля сквозь дремотную дымку. — Я тут подумал, — наконец говорит Нил, нарушая тишину. Эндрю хмыкает, насмешливо удивляясь. — Ты так умеешь? — Заткнись, — фыркнул Нил, — в двадцати милях от побережья есть старый маяк. Мы могли бы съездить туда, полюбоваться видами. Может, сделаем парочку фотографий. — М-м, — отвечает Эндрю, прежде чем подавить очередной зевок, — а после? — Посмотрим, куда нас приведёт день, — предлагает Нил. — Может, пообедаем где-нибудь, а потом отправимся по магазинам? Я хочу выбрать несколько сувениров для остальных. — Хм, — размышляет Эндрю. Серьёзно, несправедливо, что человеческие кровати настолько удобные. — Хорошо. Но сначала прими со мной душ. Нил ухмыляется и целует Эндрю в лоб. — Договорились.

***

После очень долгого и очень приятного душа они одеваются, завтракают батончиками гранолы и сухофруктами. Эндрю не забывает намазаться кремом от загара, ведь его нос и щёки всё ещё нежные и розовые от прошедшего дня. Он как раз заканчивает, когда замечает у кровати Нила, достающего из рюкзака пригоршни денег и пересчитывающего их, нахмурив брови. — Что ты делаешь? — спрашивает Эндрю. Нил приостанавливает подсчёт и смотрит на него. — Смотрю, сколько у нас осталось денег. Эндрю хмурится. — Зачем? Нил пожимает плечами. — Я больше не бегу. Лучше ведь потратить их, верно? — Ты уже купил «Мазерати», — замечает Эндрю, — и сколько же осталось потратить? — Секунду, — говорит Нил, поднимая руку, чтобы подождать. Он заканчивает отсчитывать последнюю пачку наличных и бросает её в кучу. — Двести девяносто тысяч долларов, — говорит он, запихивая деньги обратно в рюкзак и перекидывая его через плечо. Эндрю моргает. Он всё ещё не до конца понимает, как работает человеческая валюта, но это гораздо большее число, чем он ожидал. — И это… много? Нил ухмыляется и снова поворачивается лицом к Эндрю. — Да, — отвечает он, — это много. Как думаешь, мы сможем потратить столько до окончания отпуска? Эндрю рассматривает его, прежде чем ответить. — Думаю, мы можем это узнать.

***

Эндрю уже видел маяки. Когда ему было всего восемь зим, он, Ники и Аарон улизнули из своей пещерки, и любопытство взяло верх над страхом перед поверхностным миром. Они часами бороздили по полуночным волнам, играли, охотились и препирались, не обращая внимания на презрительные взгляды Тильды и Лютера. В те времена маяки были маленькими далёкими вспышками жёлтого света на побережье, едва различимыми в темноте. Они предупреждали о том, что люди находятся рядом. Теперь же он стоит вплотную к одному из них и напрягает шею, чтобы разглядеть фонарь на вершине возвышающегося строения. Он выкрашен в яркий, ослепительно белый цвет, а по всей его высоте расположены маленькие аккуратные окошки. Эндрю видит, что на платформе вокруг фонаря стоят несколько человек, прислонившись телами к железным перилам. В животе у него неприятно крутит, и он снова вспоминает о колесе обозрения. Откуда в людях эта странная одержимость высотой? — Хочешь подняться? — спрашивает Нил. Из-за солнцезащитных очков Эндрю сложнее разглядеть его, но он всё равно улавливает нотки беспокойства в голосе Нила. Эндрю качает головой. — Иди вперёд. Нил кивает и идёт вверх по кривой каменной лестнице, ведущей ко входу в маяк. Эндрю ждёт, пока Нил исчезнет внутри, и только потом достаёт свой телефон. Он всё ещё не разобрался, как работает эта чёртова штука, но, по крайней мере, камеру он освоил. Все эти странные штучки, которые делают люди, просто завораживают. Когда Нил впервые показал ему, как делать фото, он потрясённо молчал, часами перебирая застывшие картинки, пока не сел аккумулятор телефона. И это было до того, как Нил объяснил, что такое видео. Эндрю открывает приложение камеры и поднимает телефон так, чтобы маяк оказался в кадре. Он делает несколько снимков — одни приличные, другие размытые — и меняет ракурс, поворачивая камеру в сторону берега, так что в поле зрения попадает океанский пейзаж. Утреннее солнце и голубое небо — прекрасное зрелище. Ему интересно, как выглядят калифорнийские пляжи. Может быть, Аарон тоже пришлёт ему фотографии. Его размышления прерываются, когда он замечает Нила на вершине маяка, его лицо повернуто в сторону моря. Эндрю увеличивает изображение и делает ещё несколько снимков, после чего убирает телефон в карман. Он снова смотрит на маяк и взвешивает свои возможности. Высота такая же головокружительная, как и раньше, но Эндрю пережил гораздо большее, гораздо худшее. Кроме того, его ждёт Нил. Лестница, ведущая наверх, крутая и узкая, изгибается вместе с неровными стенами внутренних помещений маяка. Эндрю проходит три этажа, прежде чем попадает на верхнюю площадку. Фонарь гораздо больше, чем он предполагал, когда оказался рядом. Неподалеку тихо переговаривается пожилая пара, но Эндрю не обращает на них внимания, предпочитая разглядывать знакомую одинокую фигуру, прислонившуюся к перилам. Нил стоит спиной к нему, его волосы развеваются на ветру, неаккуратно уложеные. Эндрю представляет, как проводит по ним пальцами, и ему приходится засунуть руки в карманы, чтобы не протягивать их. Вместо этого он пристраивается рядом с Нилом, стараясь не смотреть на скалистый берег внизу. Нил, кажется, погрузился в раздумья, и только когда Эндрю нечаянно касается его руки, он выходит из задумчивости. — Ты поднялся, — говорит он, искренне удивляясь. — Ты слишком долго ждал, — отвечает Эндрю. Он достаёт свой телефон, открывает камеру и пролистывает фотографии маяка. — Можешь помочь мне отправить это Аарону и Ники? — спрашивает он, протягивая телефон, чтобы Нил мог посмотреть. — Конечно, — говорит Нил, беря телефон. Он несколько раз постукивает по экрану, открывая приложение для обмена сообщениями и набирая несколько слов, которые Эндрю не узнаёт. — Что там написано? — спрашивает Эндрю. — «Сегодня мы видели маяк», — читает Нил. — Это нормально? Эндрю кивает и ждёт, пока Нил нажмёт кнопку «Отправить», после чего забирает свой телефон. — Ты тоже фотографировал? — Нет, — говорит Нил, — у меня нет телефона. Ну, во всяком случае, такого, которым бы я хотел пользоваться. Эндрю закатывает глаза и снова открывает приложение камеры. Он переключает камеру на фронтальную, жестом указывая на Нила. — Заткнись и иди сюда. У них уходит почти дюжина попыток сделать не смазанный снимок, но в конце концов Эндрю удаётся сделать снимок, на котором они в основном в фокусе. Ни один из них не улыбается, но в глазах Нила есть счастливые морщинки, которые Эндрю очень нравятся. — Отправь это своим идиотам, — говорит он Нилу, передавая ему телефон. Нил фыркает: — Моим идиотам? — Дэн и остальным, — уточняет Эндрю, — Я думал, это очевидно. — Я не думал, что они тебя настолько волнуют. — Нет, — спокойно заявляет Эндрю, — Вот почему они твои идиоты, а не мои. — Понятно, — говорит Нил со знающей ухмылкой. Он возвращается к телефону и быстро набирает: — Я передам им привет. Эндрю закатывает глаза, но ничего не говорит. Он переводит взгляд на горизонт. Странно видеть море с такой перспективы. Под волнами океан кипел жизнью, хаотичной, беспорядочной и зачастую опасной. Но отсюда он выглядит почти спокойным. Безмятежным. — Нам сегодня больше никуда не надо? — спрашивает он Нила. Нил качает головой. — Я бы хотел купить сувениры для всех, — говорит он, — но нет. Нам никуда не надо. Эндрю хмыкает, прислонившись к перилам. Высота как всегда головокружительная, но вид почти оправдывает дискомфорт. — Давай останемся ещё ненадолго, — говорит он, — я пока не готов уходить.

***

В конце концов, они оставляют маяк позади и едут в соседний пляжный городок, чтобы пообедать и пройтись по магазинам. Нил проводит мучительное время в раздумьях, какие открытки купить, поэтому Эндрю отправляется в ювелирный отдел. Здесь большой выбор — ожерелья из морского стекла и ракушек, браслеты из плетеной кожи и бусы всех цветов. Он даже находит пару серёжек из акульего зуба, почти идентичных его собственным. Би как-то сказала ему, что купила свои в подобном магазине; это была одна из её многочисленных попыток завязать разговор. Эндрю не клюнул на эту наживку, но это не значит, что он не слушал. Забавные у него отношения с Би. Она настойчиво пыталась разговорить его, несмотря на то, что ему было откровенно неинтересно. Она часто навещала его в те месяцы, когда Эндрю находился в карантине вместе с Аароном, иногда просто тихо сидела рядом, пока он боролся с лихорадкой и с трудом принимал пищу. Иногда она тихонько разговаривала с ним, уверяя, что он в безопасности и что здесь им никто не причинит вреда. Он не верил ей до тех пор, пока Ваймак не предоставил им выбор уехать. Эндрю не видел её с тех пор, как впервые стал человеком: он был слишком увлечён тем, чтобы научиться выживать на суше и проводить дни с Нилом. Может быть, он навестит её, когда они вернутся. На мгновение он рассматривает серьги, а затем возвращается к браслетам, и его взгляд останавливается на одном, полностью состоящем из полированных аквамариновых бусин. Камни идеально гладкие и ровные по размеру. Цвет слегка напоминает ему мелкие приливные лужи. — Какой твой любимый цвет? — спросила его однажды Би. Это была одна из их игр: она задавала вопрос, пытаясь получить ответ. Если вопрос был скучным, Эндрю не обращал на него внимания. Если вопрос был интересным, он закатывал глаза и отвечал. Этот вопрос был скучным, поэтому он его проигнорировал. — Мой — светло-голубой, — дружелюбно продолжила Би, — не как небо. Скорее зеленовато-голубой, как море, — она сделала паузу, давая ему возможность ответить, но он ничего не сказал. — Ты скучаешь по морю, Эндрю? Это вызвало недовольство. — А ты как думаешь, человек? — Думаю, да, — спокойно ответила она, — думаю, ты скучаешь по нему гораздо больше, чем готов признать. И всё же ты решил остаться здесь. Почему? Эндрю лишь насмешливо хмыкнул. — Ты слышала Эбби. Мы не выживем там в одиночку. — Прости, если я ошибаюсь, — ответила Би, — но ты не кажешься мне человеком, который боится смерти. Совсем наоборот. Эндрю нахмурился и обнажил зубы, но Би лишь улыбнулась. Это было хрупкое равновесие, которое они поддерживали, эта их игра. Би прекрасно понимала, что он отвечает ей только потому, что она осторожна и не выпытывает у него ничего личного. То, что она нарушила правила, только разожгло его гнев. — Голубой, — резко бросил он, прежде чем ускользнуть. После этого Би больше не приставала к нему, но в качестве извинения принесла серьги из акульего зуба. Эндрю с неохотой принял это предложение, и таким образом их игра продолжилась. Может, теперь ему стоит преподнести ей свой собственный подарок. — Нашёл что-нибудь? — спрашивает Нил, прерывая размышления Эндрю. В руках у него дюжина открыток, несколько футболок и липкий брелок с русалкой на конце. Эндрю вскидывает бровь и протягивает браслет. — Я покупаю это для Би. Нил моргает, а потом пожимает плечами. — Хорошо, — соглашается он, кивая в сторону прилавка, — я готов идти, если ты всё. Они расплачиваются и грузят покупки в машину. Эндрю позволяет Нилу вести машину, его мысли всё ещё слишком зациклены на прошлом, чтобы сосредоточиться на дороге. Нил позволяет ему размышлять, включает радио, тихо напевая себе под нос, пока они едут обратно в мотель. Послеполуденное солнце опускается за деревья, отбрасывая длинные тени на дорогу. Эндрю закрывает глаза, слушая тихую музыку и гул мотора. Он мог бы заснуть вот так, но прежде чем он успел задремать, Нил сбавил скорость и остановил машину. Эндрю открывает глаза. Они припарковались в конце подъездной дорожки перед чьим-то домом. На переднем дворе на прицепе стоит маленькая симпатичная парусная лодка, на её блестящем корпусе приклеена большая вывеска. — Нил? Что мы здесь делаем? Нил отстёгивает ремень безопасности и жестом показывает Эндрю, чтобы он сделал то же самое. — Она продаётся, — объясняет он, кивая на лодку. — Я хочу взглянуть. Эндрю открывает рот, чтобы задать ему вопрос, но прежде чем он успевает произнести хоть слово, Нил открывает дверь со стороны водителя и выходит из машины, не оставляя Эндрю другого выбора, кроме как пойти за ним. Тротуар обветрен и покрыт трещинами, замечает Эндрю, когда они подходят к парадной двери. Он хмурится, видя заросли травы и неухоженные кусты. Сам дом большой, хотя и находится в состоянии лёгкого запустения. Нил звонит в дверь и делает шаг назад. Эндрю скрещивает руки и устраивается поудобнее, решив посмотреть, что из этого выйдет. За импульсивными хотелками Нила очень забавно наблюдать. Спустя, казалось бы, целую вечность, он замечает движение в доме. На звонок отвечает молодой мужчина с красными от усталости глазами. — Чем могу помочь? — отрывисто произносит он, бросая взгляд на Нила и Эндрю соответственно. — Мы проезжали мимо и увидели у входа вашу лодку, — отвечает Нил, — она всё ещё продаётся, да? Мужчина хмурится. — Да, — с сомнением говорит он, окидывая взглядом потрёпанную одежду Нила. — Но я не… — Сколько вы за неё хотите? — спрашивает Нил. — На вывеске не было цены. Мужчина некоторое время внимательно рассматривает их, прежде чем вздохнуть. — Честно говоря, я не знаю, — признаётся он, — мой отец — это была его лодка, понимаете. Это он её купил. — Он здесь? — спрашивает Нил. — Мы можем спросить его об этом? Мужчина сглатывает и смотрит в сторону. — Он скончался на прошлой неделе. — О, — выдаёт Нил. Он смотрит на Эндрю, словно ища помощи, но тот лишь пожимает плечами. Он тоже не очень-то любит оплакивать умерших отцов. — Ну, — пытается Нил, отводя глаза на Эндрю и продолжая, — я сожалею о вашей потере? Это прозвучало скорее как вопрос, чем как сочувствие, но мужчина, кажется, этого не замечает. — Спасибо, — говорит он, прочищая горло. Он снова смотрит на них обоих и, кажется, приходит к какому-то решению. — Вообще-то я собирался отнести её брокеру и покончить с этим, — объясняет он, — меньше хлопот, знаете ли. Но у них не будет свободного человека, чтобы посмотреть на неё до следующей недели, а я должен лететь обратно в Чикаго в пятницу, — он устало трёт глаза и качает головой. — Она пригодна для плавания, её только что покрыли свежим воском и всё такое. А в комплекте с ней идёт слип у причала — папа платил всё лето, и она не подлежит возврату, так что… — У вас есть все документы? — Где-то есть, да. Я найду их для вас. — Хорошо, — говорит Нил. — Назовите свою цену. Мужчина моргает, ошеломлённый. — Хорошо, — нерешительно говорит он. — Как насчёт семидесяти пяти тысяч? Эндрю бледнеет от такого большого числа, но Нил просто выглядит задумчивым. — А как насчёт пятидесяти тысяч? — предлагает он. — Мы можем заплатить наличными сегодня и тогда отцепимся от вас. Мужчина хмурится, сужая глаза: — Шестьдесят пять тысяч. Это самая низкая цена, на которую я согласен. — По рукам, — говорит Нил, протягивая руку. Мужчина пожимает её, переводя взгляд с лица Нила на лодку. Эндрю идёт к ней, пока Нил достаёт из багажника сумку и пересчитывает пачку купюр. Вскоре они уже садятся в машину, а мужчина обещает доставить лодку к причалу этим же вечером. — Ну? — спрашивает Нил, его глаза мерцают, когда встречаются с глазами Эндрю. — Всё ещё хочешь попробовать мореплавство? Эндрю фыркает, покачав головой. — Мы могли бы просто арендовать лодку, знаешь ли, — замечает он, — или, может, взять уроки. — В чём тогда веселуха? — Нил ухмыляется и заводит машину. — Если мы решим, что нам это не нравится, мы можем просто продать лодку снова. К тому же, — добавляет он, оглядываясь на Эндрю и протягивая руку, — я не хочу, чтобы всё время, пока мы будем в море, рядом был чужой. Я хочу, чтобы это было только наше. Нелепо. Нил совершенно нелеп. Эндрю берёт его руку, крепко сжимает пальцы, но потом ослабляет хватку. — Я тебя ненавижу. Нил ухмыляется и сжимает его руку в ответ. — Я знаю.