Сегодня ваша очередь мыть класс, придурки!

      Долгожданная трель звонка заставляет Киришиму чуть вздрогнуть от неожиданности — последний урок подошел к концу, а значит, он наконец-то может пойти домой.       Добрая половина класса тут же подскакивает со своих мест, начиная галдеть друг с другом о том, кто, чем собирается заняться после школы. В результате чего, хрупкая тишина, осевшая до этого в воздухе, тотчас разбивается о звонкие ребяческие голоса. Во всей этой суматохе Эйджиро старается как можно быстрее переписать домашнее задание, выведенное учительницей на доске. Бедная женщина в который раз пытается перекричать около дюжины неумолкающих ртов, и, прежде чем кто-то из детей успевает выскочить из кабинета, полусорвавшимся голосом восклицает:       — Мальчиков попрошу задержаться!       О нет-нет-нет, только не это. Киришима по опыту прекрасно знает, что данная фраза никогда не сулит ничего хорошего. Здесь всего два варианта: либо кто-то из одноклассников в своих «приколах» перегнул палку, из-за чего теперь всех будут отчитывать и поучать, либо их и без «приколов» будут отчитывать и поучать.       Однако в этот раз мальчишка не угадывает ни с тем, ни с другим, когда на фоне общего затишья учительница вновь привлекает к себе внимание:       — Так, друзья мои. Я сейчас побегу на совещание в учительскую, поэтому вам вместо меня все расскажет Ашидо. Это важно, так что послушайте, пожалуйста, все!       И дав Мине зеленый свет одобрительным взглядом, женщина, поспешно выпорхнув за дверь, исчезает из класса. Упомянутая школьница тут же встает со своего места и под заинтересованные взгляды одноклассников выходит к доске. Она держится уверенно и гордо, так, как если бы собиралась похвастаться перед родителями полученной за контрольную пятеркой.       — Все мы помним, что в прошлый раз кабинет прибирали девочки, — не церемонясь, сходу выдает подбоченившаяся Мина. Ее взгляд с вызовом проскальзывает по лицам напротив, словно выискивая того, кто попытался бы оспорить сей факт. Однако забывчивых дураков не находится, а потому, нахмурив светлые бровки, девочка продолжает:       — Так вот, — грозно тычет пальцем она во впередисидящих мальчишек, — сегодня ваша очередь мыть класс, придурки!       Пару секунд дети дружно пребывают в растерянном молчании, глупо уставившись на одноклассницу. Сквозь которое, все же, постепенно пробиваются тихие смешки и разочарованные оханья. Помещение вновь заполняется разноголосым гулом, и будто не замечающий этого Эйджиро лишь устало поворачивается к окну. Он с грустью думает о том, что Шрека, которого как раз сегодня обещали показать по СТС, придется, видимо, пропустить.       — Сама ты дура, Ашидо! — прерывает его мысли озлобленное фырканье кого-то из ребят.       — И вообще, это ваша обязанность — махать тряпками! — следом доносится с задних парт.       Определить, что это Минета, удается не столько по голосу, сколько по содержанию сказанной фразы. И остальные мальчишки, недолго думая, тут же начинают ему поддакивать. Это становится спусковым крючком, для разразившейся баталии между школьниками. В которой Киришима и рад бы поддержать одноклассников - чтобы вместе с ними избежать дурацкой уборки - вот только по-детски обостренное чувство справедливости берет в нем вверх:       — Но мы так-то тоже тут учимся. Нечестно будет, если уйдем...       — Ты че опух? — мгновенно отдергивает его обернувшийся Серо. — Какая честь, братан, погнали домой.       Однако к Эйджиро присоединяется еще пара ребят, из-за чего список задач бедных мальчиков пополняется пунктом по подавлению внутренней смуты.       — Киришима прав, — раздается голос их главного авторитета, — тем более это всего лишь дежурство, че вы разнылись то.       Обе стороны в удивлении затихают, признавая, таким образом, предполагаемое окончание войны. Эйджиро думает, что ему послышалось, но нет. Бакуго Кацуки — главный хулиган класса — и впрямь, как ни странно, встает на сторону «дезертиров». Эта поддержка сразу вызывает сомнения, правда, насколько быстро они появляются, настолько же быстро и исчезают, так как весь фокус внимания съезжает на внезапно объявившегося смельчака:       — Эй, мы ведь их почти уломали! — откуда-то сбоку разочарованно пищит Каминари.       — Ага, можешь с таким же успехом сказать, что только что научился делать сальтуху, — иронично язвит Кацуки в ответ на упрек. И под ожидаемое негодование одноклассника окликает уже сидящую за партой Мину:       — Я за водой сгоняю и вернусь.       Девочка раздраженно бурчит ему «ладно, только давай быстрее», а затем отворачивается обратно к соседке, чтобы продолжить обсуждение «в край обнаглевших» мальчишек. Тут же поднявшись, Бакуго юрко проскальзывает между парт к выходу. И практически выйдя из класса, оборачивается, чтоб напоследок бросить ехидное «а Ашидо все равно дура!» — и быстро скрывается за дверным проемом.       — Ах ты жук белобрысый! — взвизгивает Мина, выбегая вслед за смеющимся грубияном.

***

      Бакуго, как и обещал, возвращается назад спустя десять минут. Слегка запыхавшийся он держит в одной руке бутылку, а в другой — ушибленный бок. К этому времени одноклассницы успевают разойтись, и кабинет автоматически остается на попечение второй надувшейся половины класса. Что вообще-то довольно безосновательно, если задуматься. Ведь в прошлый раз девочки, действительно, без каких-либо жалоб спокойно согласились вымыть их класс, несмотря на то, что тоже тогда пожертвовали любимыми мультиками. И этот факт лишь подтверждает то, что сегодняшняя по отношению к мальчикам несправедливость все-таки справедлива.       — Ашидо рассказала, что надо будет сделать, — начинает говорить Кацуки, отпив немного воды, — на самом деле не так уж и много, если разделить между всеми.       Ребята постепенно подтягиваются ближе, и Бакуго принимается перечислять объем предстоящей работы.       — Нужно помыть доску, поменять в ведре воду и обязательно полить все цветы, — загибает он пальцы, — потом обратно наполнить бутылки, протереть везде пыль и напоследок проверить парты со стульями — нет ли на них жевачки, и не болтаются ли в ножках шурупы. Из обязательного, все, но если кто-то ну очень захочет, — наигранно сладко тянется следом, — то может еще и полы подмести.       — И это, по-твоему, немного?.. — мгновенно отзывается потускневший Денки. — Да мы такими темпами тут до вечера проторчим… А я домой хочу… И кушать… — плаксиво заканчивает он.       — Кто не хочет, братан, — тихо раздается вдогонку от рядом стоящего Ханты.       Они даже не подозревают, что в эту минуту неосознанно подбили их маленькую компанию на очередной бунт. Со всех сторон сразу сыпятся другие оголодавшие «да!» и «согласен!». И в этой ситуации Киришимина справедливость не мешает ему присоединиться к восставшим.       — Пацаны, вы нас извините, но мне с Аоямой крайняк уйти надо, — неожиданно обращается к остальным один из мальчиков. — Мне на борьбу через час, а у него, — кивает Оджиро в сторону одноклассника, — музыкалка в это же время.       — Но мы можем продежурить потом, в ваши дни! — добавляет с энтузиазмом Юга.       В ответ им Кацуки бросает понимающее «да без проблем», а затем возвращается к переговорам с мятежниками. Итогом становится решение устроить чаепитие, радостно принятое всеми ребятами. Иногда в классе такие организовывала учительница, особенно в честь какого-то праздника, а потому в шкафу всегда хранилось несколько запасных кружек.       — Кстати, кто-нибудь видел Минету? — интересуется Шинсо, проводив отпросившихся.       — Кажется, он ушел вместе с девочками, — припоминает Серо. — Так быстро свалил, что я даже ниче спросить у него не успел.       — Тогда пусть этот идиот начинает учить молитвы вместо стихотворения по литре, — ледяным тоном отрезает Бакуго.       Мальчики больше не завидуют улизнувшему однокласснику.

***

      Хитоши и Кацуки уходят в туалет, забрав с собой все разношерстные кружки, которые компания с таким трудом откопала в нужном количестве. За ними тенью из класса выскальзывает Токоями, прихватив под руку слегка пожелтевший учительский чайник. Увидев его впервые, можно было подумать, что тот уже не работает, однако электрический старичок с белоснежными из-за накипи разводами снаружи до сих пор прекрасно выполнял свою функцию. Денки и Эйджиро берут на себя задачу сбегать в столовую за возможно оставшимися булочками и хлебом. А если очень повезет, то еще и сыром. Они утягивают с собой и Ииду, ничего не успевающего им возразить, чтобы в случае чего этот прихваченный умник доказал тамошнему «начальству» всю важность их просьбы. И от почти опустевшего в миг кабинета остаются лишь постукивания, которые издает покинутый ребятами Ханта, усердно сооружая из парт и стульев своеобразный обеденный стол.       Так же быстро, как разбежавшись, мальчишки по очереди залетают обратно. На заранее подготовленную поверхность тут же падает куча вымытых стаканов, со звоном цепляясь о боковые стенки друг друга. А следом за ними — два небольших пакета с мягкими ватрушками и пышками с изюмом. Отвоевать у непреклонных поварих это сокровище оказывается тем еще испытанием, но удача хоть где-то хитро подмигивает пришедшей за ним троице. Благодаря чему вечно что-то кашеварящие женщины, пребывая сегодня в хорошем настроении, податливо расцветают под комплиментами находчивых школьников.       Класс отзывается нарастающим свистом, когда Фумигаке включает наполненный им чайник, и рассевшиеся по местам ребята начинают распределять между собой вымытую посуду. Киришиме вручают кружку с каким-то нелепым ярко желтым котом, словно сошедшим к нему с бабушкиной открытки из ватсапа. Но он ни сколько не жалуется, потому что слева от него с озадаченным видом сидит Каминари, в руках которого красуется расписанная розами чашечка из фарфорового сервиза. И это смотрится даже мило, думает Эйджиро, вот только чая в это белоснежное чудо поместится в два раза меньше, чем в его кошачье недоразумение. Так что да, он, правда, не жалуется. А затем, пробежавшись глазами по остальным кружкам, Киришима с улыбкой отмечает, что самая крутая определенно досталась сидящему напротив Шинсо. Его заварка скрывается за каллиграфически выведенным «Любимой доченьке», и мрачный одноклассник лишь закатывает глаза на очередной подкол в его сторону. Другие мальчики забирают вполне стандартные варианты — еще один странный кот, «Анапа 2009», какая-то цветочная композиция и «Водолей», попавший к родившемуся в июле Серо.       Через минуту раздается щелчок, сообщая о приготовившемся кипятке, и голодные дети как по команде бросаются к чайнику. Лицо каждого обдает теплым паром, когда в его чашку наливают горячую жидкость, и, вспомнив, что вообще-то «кто успел — тот и съел», ребята тут же налетают на желанную сдобу.

***

      Проходит около получаса, прежде чем беспрерывно жующие школьники заканчивают обедать. Они вспоминают, что так и не определились с тем кто, что возьмет на себя по уборке, а потому начинают обсуждение именно с этого:       — Мы будем мыть доску! — оживляются первыми Денки и Ханта.       Брошенный друзьями Эйджиро понимает, что «предатели» сразу забирают самое легкое, и в награду за это кидает на них хмурый взгляд.       — Я с очкариком берем парты и стулья, — отчеканивает следом Бакуго. Он скрещивает на груди руки и, повернувшись к самолично выбранному напарнику, тихо спрашивает, знает ли тот, где лежат отвертки.       Сам Киришима, стараясь не упустить момент, быстро вбрасывает «тогда я поливаю цветы!». Потому что это намного лучше, чем возится с грязными подоконниками и пыльными полками. Которые, в свою очередь, достаются оставшейся паре равнодушных молчунов. И закончив на этом, мальчишки расставив на место парты и стулья, плавно разбредаются по разным углам.       Двое из них вновь покидают кабинет, чтобы поменять в ведре воду, а заодно и сполоснуть грязные кружки, в то время как их «бывший товарищ» в одиночестве устремляется к фиалкам, стоящим в большом классном шкафу. Они пахнут прохладной землей вперемешку с чем-то сладким, и Эйджиро, глубоко вдыхая, мягко касается пушистых зеленых листьев. Он аккуратно наклоняет над цветами бутылку с водой и мысленно надеется не залить хрупкие растения.       Каминари не заставляет себя долго ждать. Загруженный чистыми тряпками и ведром, он первым делом бежит к Киришиме:       — Чувак, ты посмотрел тот видос Куплинова, который я тебе скинул? С утра еще спросить хотел, но че то все времени не было.       К его приходу Эйджиро заканчивает с фиалками и добирается до огромных разросшихся папоротников, стоящих на самом верху. Ему приходится встать на стул, из-за чего брошенный с высоты ответ другу звучит немного громче, чем хотелось на самом деле:       — Ну ты и козел, Ден! Ты нафига мне этих дурацких аниматроников показал? Я из-за них полночи уснуть не мог!       Серо заходит как по часам. С кучей кружек в руках и нескрываемым интересом он удивленно таращится на друзей.       — Да ладно тебе, это же просто игра, — произносит ничуть не смутившийся Каминари, — причем довольно крутая! Мне вот больше всех мишка Фредди понравился — он клевый.       — Он не клевый, он стремный! — парирует Киришима, все еще грозно хмурясь.       Он возвращается к оставшимся папоротникам, но промазывает с водой, не замечая этого из-за широких висячих листьев. Влага укатывается вниз по полкам, и только сейчас Эйджиро видит, что сбоку от него все это время крутился Хитоши. Часть крупных капель со стуком приземляется на книги в его руках, другая — на темноволосую макушку. И обернувшийся к нему Киришима тут же начинает пищать извинения под тихие смешки со стороны Кацуки, пока мокрый мальчишка рядом ерошит свои влажные волосы.       — Ну, есть такое… — вновь оживляет разговор Денки. — Когда с ним в конце тот скример вылетел, я сам чуть из кресла не выпрыгнул!       — Господи, про это я вообще молчу, — сквозь улыбку соглашается с другом Эйджиро, — я думал, у меня сердце остановится!       — Точняк!       И злость бледной тенью растворяется в ребяческом смехе.       — Блин, я не думал, что они тебя, типо, реально, так напугают, — после бормочет Денки, — прости, чел.       — Может быть, — немного заносчиво доносится следом. — Я подумаю над этим за шоколадку, которая, возможно, — парадирует Эйджиро, — поможет забыть мне о своей новой фобии.       — Эй, твоя память мне в копеечку выйдет!       — Такова жизнь, братан, — праведно мурлычет ему Киришима. — Ты знал, кому в личку кидаешь очередное пугающее говно.       И Каминари не может с этим поспорить, зная о повышенной боязливости друга по отношению практически ко всему. А потому, он в молчаливом смирении разворачивается и уходит к доске, оставляя Киришиму один на один с парой все еще не политых цветов.

***

      Болтая друг с другом о всякой ерунде, одноклассники заканчивают работу лишь к половине пятого. Самыми первыми, несмотря на задание, освобождаются Токоями и Шинсо. Оно и понятно, так как на протяжении всей уборки ребята синхронно игнорировали отвлекающие разговоры, полностью сосредоточившись на полках, партах и подоконниках. Вторым из класса уходит Ханта, а следом за ним — Каминари, быстро попрощавшись с Эйджиро. Последнему приходится задержаться, чтобы сбегать набрать воды в громко шебуршащие и постоянно норовящие выпасть из рук бутылки. И пока он с шумом их собирает, пропадает и Тенья, ссылаясь на возникнувшие дома дела. В итоге остается лишь Бакуго, автоматически получая роль закрывающего кабинет, и, не теряя времени зря, выскальзывает за ключами в учительскую.       Киришима думает, что за окном скоро станет совсем темно, пока тащит тяжелую мокрую ношу обратно по коридору. Она обжигает детские пальцы холодом и опасно скользит в руках, когда Эйджиро почти доходит до класса. Однако прежде чем та успевает выпасть, мальчишка в спешке ставит все бутылки на место, и, с облегчением выдохнув, вдруг резко дергается из-за звонкой трели в своем кармане.       — Да, мам? — быстро принимает звонок Киришима.       — Нет, я еще в школе, сегодня наша очередь мыть класс к Новому году.       — Нет, не заходил.       — Да, мам, поели.       — Булочки с чаем.       — Хорошо, понял.       — Да, я уже домой собираюсь, — последнее, что произносит Эйджиро, перед тем как в дверях со свистом материализуется Кацуки. Тот с секунду, молча, глазеет на одноклассника, а затем потихоньку садится на краешек задней парты, рядом с которой стоит Киришима. В этот же миг из трубки доносится чуть встревоженное «тебя кто-то проводит?» и Эйджиро почему-то мгновенно становится очень неловко перед единственным возможным кандидатом.       Скорее всего, находясь в двух шагах от мальчишки напротив, Бакуго расслышал этот вопрос — но они не настолько близки, чтоб Киришима решился обременить его своей вечерней компанией. Кацуки присоединился к их классу только в этом учебном году и почти сразу же начал общаться с Хитоши и Маширао, в то время как Эйджиро предпочитал хорошо знакомых Денки и Серо. О «новичке» ходили разные слухи, и хоть Киришима не был таким придурком, чтобы верить в них, он все еще не был таким придурком, чтобы и не верить в них вовсе. А потому ребята редко общались в школе, ограничиваясь лишь приветствиями и прощаньями.       — Не знаю, — честно отвечает Эйджиро матери.       А после, краем уха улавливает еле слышное «скажи, да».       — Да — не задумываясь, повторяет он и тут же добавляет, — наверное.       Закончив телефонный разговор с приутихшей женщиной, Киришима бросает на Бакуго растерянный взгляд.       — Училка сказала закрыть кабинет и отнести ключ на вахту, подождешь, пока я подмету? — невозмутимо отвечает тот, отрываясь от парты. — Никто из придурков не вспомнил, что я так-то их попросил это сделать.       — Конечно, — машинально говорит Киришима и идет к своему столу, чтобы собрать рюкзак.       Он все еще мнется, когда в спешке забрасывает ручки в пенал, ощущая, как воздух вокруг пачкается неудобным смущением из-за их случайного тет-а-тета с Кацуки. И, аккуратно поставив готовый портфель на стул, зеркалит прошлую позу одноклассника, садясь на край своей парты. Эйджиро нервно стучит носками кед друг об друга, а затем, набравшись смелости, неожиданно выдает:       — Слушай, я все спросить хотел, почему ты меня поддержал сегодня?       — Испугался, что тебя и очкарика с девчонками убираться оставят, — произносит с усмешкой Бакуго.       Киришима лишь закатывает глаза на «остроумную» шутку.       — А если серьезно?       Возникает короткая пауза, прежде чем голос Кацуки вновь переплетается с шарканьем веника:       — Да они достали уже! — хмуро признается мальчик. — Постоянно заставляют нас что-то делать только потому, что они когда-то «весь класс в одиночку вообще-то вымыли!».       Однако после он снова светлеет в лице.       — Но больше им так не отмазаться, мы теперь наравне.       Бакуго скалится победоносной ухмылкой и Эйджиро чувствует, как та вызывает табун колючих мурашек у него на спине.       — Я даже не задумывался об этом, — негромко роняет он, — а мы оказывается, просто продежурив, смогли избавиться от их угнетения…       — А я про что, — самодовольно подтверждает Кацуки. — Хотя второй раз скидывать генеральную уборку снова на девочек было бы, правда, слишком жестоко. Я, конечно, засранец, но не до такой степени.       Киришима слегка улыбается с последней фразы и с интересом продолжает наблюдать за Бакуго. Спустя какое-то время тот окончательно завершает уборку в их классе и ставит метлу с совком в отведенный для этого угол. Он ловко цепляет свой портфель с парты и направляется к выходу. Эйджиро, спрыгнув вниз, делает то же самое. Они, молча, по очереди выскакивают из кабинета, и, когда Кацуки напоследок щелкает выключателем, погружаются в абсолютную темноту.       Маленькое детское сердце Эйджиро тут же пронзает ледяным страхом, когда очертания Бакуго и собственных частей тела вдруг исчезают у него на глазах. Ему кажется, что он внезапно попал в то злочастное видео, о котором Каминари прожужжал все уши, и у него только что закончилась электроэнергия. А это означает одно — сейчас где-то рядом с ним заиграет та ужасная звонкая мелодия…       -Ты че завис там? — грохочет посреди пустого коридора Кацуки, чем отвлекает испуганного мальчишку от нервной возни с лямкой портфеля.       Сфокусировав зрение, Киришиме все-таки удается разглядеть отдалившийся силуэт говорящего. В их школе нет второй смены, а потому никто не видит смысла включать вечером свет на пустых этажах. Кому нужно — дойдет, и плевать, что вокруг хоть глаз выколи из-за быстро опустившихся зимних сумерек.       — Все нормально? — раздается чуть громче, благодаря чему ни черта ни видящий Эйджиро понимает, что Кацуки возвращается назад. Скорее всего, тот сейчас хмурит брови, смотря на него, успевает предположить Киришима и скомкано мямлит в ответ:       — Да, я… Все в порядке…       Все совсем не в порядке — но Эйджиро стыдно в этом признаться впечатляюще храброму однокласснику. Сердцебиение до сих пор тяжело стучит ему по вискам, и Киришима пытается сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. Однако в итоге лишь давится кашлем, споткнувшись о застрявший ком в горле.       Бакуго подходит почти вплотную и теперь Эйджиро уверен, что тот действительно хмурится, потому что улавливает в его голосе раздраженные нотки:       — Эй, не держи меня за тупого, я же вижу, что что-то не так.       Киришима мог бы искренне с этого посмеяться, учитывая кромешный мрак вокруг них.       -Ты темноты боишься что ли? — между тем выдвигает свое предположение Кацуки. — Мне когда лет семь было, я себя тоже так тупо вел. Ну, в смысле, ни пошевелиться там не мог, ни сказать ниче нормально, — тут же исправляется он.       И, несмотря на то, что Эйджиро, казалось бы, так позорно раскрыли, он, вместо того, чтобы начать загоняться в еще одной плоскости, наоборот, слегка расслабляется от такой своеобразной поддержки. После чего, правда, снова вздрагивает, чувствуя как, неуклюже нащупав, Бакуго хватает его за ладошку.       — Пошли, капуша, — развернувшись, кидает он за спину и уверенным шагом утягивает второго мальчишку вперед.       Киришима отмечает, что рука у Кацуки горячая и живая — а не металлическая.       Школьные этажи пусть и тонули в темноте каждый вечер, но вот две боковые лестницы всегда оставались освещенными. Включали ли на них свет специально или он горел там на постоянной основе, припомнить сложно, да и никто из ребят об этом не думал — хоть что-то горело и на том спасибо. Правда в их коридоре тьма почему-то казалась уж слишком матовой, и, подойдя к лестничному пролету, одноклассники понимают, что виной этому — перегоревшая лампочка над входной аркой к ним на этаж. Проследив взглядом дальше, Эйджиро видит на стенах следы полупрозрачного света, идущего снизу. И стоящий рядом с ним, Кацуки, бросив заботливое «осторожно», начинает спускаться, аккуратно ведя за собой Киришиму.       Они доходят до третьего, когда наконец-то прозревший Эйджиро окончательно успокаивается — он все такой же, Бакуго тоже, и с ними не произошло ничего плохого. Повернувшись направо, Киришима с опаской заглядывает в темный проход на «этаж старшеклассников», машинально сжимая свободную руку в кулачок у груди. Однако, не успев даже подумать о прячущихся там аниматрониках, он по инерции поддается вперед и с помощью Кацуки возобновляет свой маленький крестовый поход до раздевалки.       — Шевели задом, — прилетает спереди, на что снова вырванный из своих пугающих мыслей мальчишка послушно ускоряется, крепче сжимая чужую ладонь.       На втором этаже Киришима старается игнорировать черную жуткую арку и заставляет себя сосредоточиться на белокурой макушке, маячившей перед ним. От чего в голове внезапно возникает вопрос — насколько мягкие у Бакуго волосы?       За этими размышлениями Эйджиро не замечает, как они минуют последний пролет и выходят к их небольшому внутришкольному киоску. Он сразу же вспоминает, что утром хотел попросить у мамы пятнадцать рублей на появившуюся там линейку с Молнией Маккуином, а еще, что можно уже отпустить руку Кацуки, раз уж они пришли.       — Ты как? — мягко интересуется тот, слегка тормоша его за руку.       И до Эйджиро вдруг доходит — для Бакуго было действительно важно помочь ему справиться со своим испугом. От этой мысли в животе растекается что-то теплое, словно он съел тарелку любимого супа — только в тысячу раз приятней. А потом, что-то теплое почему-то становится чем-то горячим, ласково обжигая его щеки и уши.       Вместо ответа Киришима стискивает одноклассника в своих объятиях и трепетно шепчет на ухо искренние слова благодарности. Слегка опешивший от такого Кацуки на пару секунд замирает, однако после, переливаясь смехом, сам кладет руки на чужую талию.       Они какое-то время так и стоят возле киоска, слыша, как с другой лестницы эхом доносится цоканье чьих-то женских каблуков об каменный пол. Их заливает желтым, почти что, согревающим светом от тихо жужжащей над ними лампы, и до сих пор верящий в чудеса Эйджиро желает, чтобы этот момент длился вечно. Потому что Бакуго, которого он обнимает, ощущается таким ослепительно солнечным на фоне этого холодного вечера.       — Пошли, давай, — еле слышно роняет Кацуки, заставляя Киришиму чуть сильнее сжать его свитер, — а то нас так точно скоро какой-нибудь аниматроник поймает.       И хрупкое спокойствие второго мальчишки в то же миг разбивается о запретное слово. Эйджиро резко дергается в руках Бакуго, а затем, отстранившись, смотрит на него полным ужаса взглядом.       — Расслабься, дурак, я ж пошутил, — сквозь смех оправдывается тот. — Ну правда, мы ведь будем на улице, а не в пиццерии какой.       — А вдруг они уйдут из нее и будут охотиться на детей возле школ! — восклицает вновь напуганный одноклассник. — Сам посмотри, им ведь выгодно тут тусоваться — поймать ребенка, когда их куча, намного легче!       Не зная, как на это ответить, Кацуки в недоумении изгибает бровь. Ему не хочется обзывать дурного Эйджиро, а потому он лишь хмыкает:       — Тогда нам реально стоит поторопиться, пусть выбирают из кого-то другого.       Он уходит в сторону раздевалки и Киришима, мысленно согласившись с его словами, тут же семенит следом.       Резные створки со скрипом впускают припозднившихся школьников, и охраняющая их бабушка-гардеробщица недовольно ворчит на зашедших «балбесов». Бакуго одевается быстро, в то время как не поспевающий за ним Эйджиро путается в собственном же шарфе. Но тот спустя время все-таки поддается, и, закинув грохочущий портфель на спину, Киришима выбегает за Кацуки, на ходу проверяя в карманах перчатки.       Мальчишки идут к вахтерше, параллельно болтая о завтрашней физкультуре и спорят о том, кто победит — температура на градуснике или их учитель, который так любит менять всеобщие «минус двадцать» на свои личные «минус семнадцать без ветра». От исхода будущей битвы будет зависеть то, проведут ли занятия в теплом зале или заставят бегать на заснеженном стадионе — а потому ребята, держа кулачки, очень надеются на победу мороза. Они подходят к сидящей за столом женщине, когда Эйджиро замечает, как та заботливо собирает в коробку чьи-то забытые руковички и шапки. Отвлекший ее от этого, Бакуго сходу протягивает вахтерше маленькие серебряные ключи от их класса, и, попрощавшись, одноклассники выбегают на улицу, преодолев неподъемную школьную дверь.       Киришима чувствует дежавю, когда видит перед собой темное почти что ничто. Дыхание снова сбивается, сердце — тоже, а в голове уже знакомые мысли. Правда в этот раз никто не утаскивает его вперед — Кацуки стоит рядом и, не спеша, надевает варежки. Эйджиро делает глубокий вдох и закрывает глаза, а открыв, ощущает, как зарождающаяся было тревога вдруг растворяется среди падающих снежинок.       Ему больше не нужно, чтобы кто-то тянул его за руку к спасительному свету — потому что тот сам протягивает ее.