Краски художника сохнут в углу.

Я снова пьян Укутанная рана ноет Дожди дверной замок все ломят Я молчащим шагом Раз за разом Устремляюсь, как дурак в тупик Полон сил чтоб измениться Очередной повод убиться Всё из под ног будто уходит Я готов встречать быстрей конец Столько раз доверял себе Но каждый раз будто не знал себя Провал неизбежен Провал неизбежен Я снова на дне Я снова в дерьме Быть странным легко Тяжко быть понятым Тяжко яснее стать даже себе Но ветер уносит все Или так кажется только Всё копится где-то в душе? Медленно и робко Утекает в даль Мечта моя Крепко зацепиться Но пронзает спицей Правда Не хватило шансов И в безумных танцах Злые демоны в голове В пух и прах окутан И читаю вслух я Свой реквием по мечте 4 февраля, 1977 год. День давным-давно сменился ночью. Тьма опустилась, укутала, будто одеялом, Хогвартс и его окрестности. Луна поднималась, и была уже почти на самом своём пике. Часы на одной из башен Хогвартса пробили десять часов вечера. Уже довольно давно наступил комендантский час¹. В общих гостиных факультетов и спальнях студентов горел свет. Кто-то доделывал домашнее задание, кто-то уже собирался спать, кто-то сидел с друзьями. У всех эта ночь должна была быть спокойной, такой же, впрочем, как и всегда. У всех, кроме четырёх учеников - Римуса Люпина, Сириуса Блэка, Джеймса Поттера и Питера Петтигрю. В ночь с четвёртого на пятое февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года было полнолуние. Ребята, как и всегда, неразличимые в суматохе Гриффиндорской гостиной, выскользнули из Гриффиндорской башни под мантией-невидимкой Джеймса. Конечно, то, что в общей гостиной их факультета всегда было шумно, весело и все бегали туда-сюда, играло им на руку. Мародёрам ведь уже давно не по одиннадцать. Вчетвером под одну мантию они помещаются с горем пополам. И, поэтому, вероятность того, что в какой-то "прекрасный" момент, чья-то нога высунется из под мантии была предельно высока. Но в Гриффиндорской башне уже давно привыкли к различным необычным вещам. Летающей ногой тут уже никого не удивить. Выйдя из башни, мародёры шумно выдохнули. Поскольку в коридорах Хогвартса уже не осталось никого, кроме школьного завхоза - Филча, его кошки миссис Норрис и учителей, патрулирующих коридоры и вылавливающих загулявшихся студентов, "летающая" нога вызвала бы недоумение, увидь её кто-нибудь. Поэтому, даже не отходя от портрета Полной Дамы, мародёры (разумеется, кроме Римуса) стали превращаться в свои анимагические формы. Спустя не больше минуты, под мантией стояли человек, собака и олень, на голове которого сидела крыса. Пока ребята шли до Гремучей ивы, Сириус не переставал думать. Душу его, коли таковая имелась, терзал лишь один вопрос. Вопрос, беспокоящий его уже очень давно, но в последствии успешно забытый. Вопрос, обострившийся, словно хроническая болезнь, буквально пару часов назад, когда он рисовал на себе глаза. Вопрос этот мучал его с одиннадцати лет. В день, когда он поступил на Гриффиндор, вопреки ожиданиям семьи, в нём ещё оставалось какое-то чувство долга перед семьёй, тогда, ближайшие пару недель, он ощущал себя самой бездушной тварью, эгоистом и предателем. Что ж, как оказалось чуть позже, бездушными тварями и эгоистами были, как раз таки, его родственники. Но вопрос этот тем не менее не давал ему покоя. Регулярно, каждый месяц, что-то в голове Сириуса заклинивало, (не без помощи сложившейся вокруг обстановки, разумеется)и он начинал корить себя за бездушность. Очень часто, хоть Сириус никому бы и не признался в этом, такое чувство и мысли посещали его после мародёрских шуток. При чём, повод был зачастую никакущий, к примеру: "я подвесил свою ненавистную любимую кузину вверх ногами, я бездушная тварь". Но, пока Сириус пытался нарисовать свою душу с помощью глаз, этот вопрос заиграл для него новыми красками. Если раньше вопрос про бездушность был лишь частью какого-то наибольшего, как ему казалось, вопроса, то сейчас наибольшим вопросом оказался он. "Есть ли у меня тогда душа?" - всё время эхом разносилось в его голове. Ответа, как и на многие другие вопросы, заданные самому себе сегодня, Сириус не знал. Вот как иронично бывает. Задаёшь себе вопрос, хочешь найти на него ответ, но вместо ответа находишь ещё один вопрос. Теперь у тебя два открытых вопроса, продолжив развитие которых, рискуешь нажить себе третий. -Бродяга! Бродяга! - вырвал его из размышлений Джеймс, обратившийся человеком. Сириус, долго не раздумывая, тоже принял человеческий вид. -что? - спросил Блэк, даже особо не понимая, о чём спрашивает. О Римусе или о том, что хотел от него друг? -уже началось? - Бродяга указал головой на Воющую хижину, стоявшую метрах в пятиста от них. Надо же, он даже не заметил, как выбрался из замка, и прошёл немалое расстояние по его территории. Джеймс кивнул. -прислушайся, - шёпотом подсказал Хвост. Сириус так и сделал. И впрямь, из Хижины уже начинали доноситься приглушённые стоны превращающегося. -и это он ещё даже наполовину не оборотень, - мрачно произнёс Сохатый. Сириус шумно выругался. -м-да уж, похоже, нас ждёт "весёлая" ночка, - также мрачно, как и Джеймс, сказал Сириус. Они ещё секунд двадцать молча стояли и смотрели на место "заточения" своего лучшего друга. -а откуда вы знаете, что он ещё даже наполовину не обратился? - вдруг спохватился Сириус. И в самом деле, за прочными стенами Хижины (которая, к слову, совсем не была похожа на хижину), не было ничего видно. -так мы же шли с ним параллельно, - отозвался Питер - он зашёл в Хижину минуты две-три назад, а мы остались стоять чуть поодаль, как обычно. "Вот это выпал я, конечно, из реальности, - ошеломлённо подумал Сириус." Джеймс и Питер вновь пошли дальше. Им нужно было добраться до Хижины раньше, чем Римус полностью обратится в оборотня, чтобы выпустить его на свободу. Сириус, вновь не замечая ничего вокруг, полностью погружённый в свои мысли, поплёлся за ними. Сириусу уже успело показаться, что его попытки найти ответ провалились с оглушительным треском, словно тонкий лёд под грузовиком. Как вдруг он вспомнил про ещё одну картину... Он вспомнил о картине "Фальшивое зеркало" Рене Магритта. На картине изображён человеческий глаз на всё полотно. Вместо радужки - голубое небо с облаками. "Фальшивое зеркало" не имеет чёткой расшифровки. Эту картину считают картиной-загадкой. Нигде не указано, что точно хотел передать нам автор. Есть только один вариант - догадываться самостоятельно. Возможно, это было сделано специально, чтобы каждый нашёл свой смысл, свой ответ на вопрос. Но и это тоже лишь предположение. Рене Магритт, как обычно, передаёт нам через данную картину множество важных мыслей. По моему мнению, одним из наиважнейших смыслов здесь является то, что сколько бы нам не говорили, что человеческие органы не способны отражать внутренний мир, это ошибка. Наигрубейшая ошибка. Конечно, на наши органы влияют и внешние факторы. В данном случае - глаза. Разберём на их примере. Глаза того, кто сидит в холодном подвале, разумеется, будут отражать подвал. Они будут отражать обшарпанные, серые стены, неровный потолок. А глаза того, кто полностью свободен, кто гуляет на природе, наслаждаясь этой свободой - небо и траву (к примеру). Но душа... на душу тоже влияет внешняя обстановка. Посудите сами, не может душа не угаснуть ни капельки, когда её телесная оболочка (и, соответственно она сама) находятся в Азкабане. И не может душа хоть слегка не "расцвести", находясь на полной свободе. Когда её никто и ничего не обязывает. А теперь рассмотрим с более глубоким смыслом. Допустим, над человеком, с чистой и доброй душой, довольно долго всячески издеваются сверстники. Разумеется его душа слегка угаснет. Или наоборот: человека, с изначально испорченной душой, любят и уважают окружающие. Какой будет итог? Душа немного "расцветёт". Исходя из данной теории, можно сделать вывод, что глаза (да и любые другие органы) могут "фальшивить". Душа, вероятно, может меняться, а может оставаться без изменений на протяжении многих десятков, сотен, тысяч, миллионов лет. И глаза не могут сказать наверняка, какой душа была изначально (или есть по сей день). Если мы слегка отклонимся от картины Рене Магритта и взглянем в глаза окружающим, то увидим, что чьи-то глаза так и искрятся добротой, а чьи-то пропитаны злобой. Чьи-то глаза выглядят уставшими, а чьи-то - бодрыми и весёлыми. Я считаю, что лучше всего найти отражение души можно в глазах у ребёнка. Чем младше - тем лучше. Ведь, в большинстве случаев (исключения, разумеется, есть), детей ещё не успело "испортить" общество и покалечить судьба. Наши глаза, как и души, все разные. Не бывает одинаковых людей, душ и глаз. В этом и прелесть человечества. Все мы разные. Так вот... То, что отражается в глазах - не обязательно душа в своём исконном состоянии. Размышляя об этом, Сириус немного успокоился. Что ж, похоже, его первая версия про то, что его душа - мародёры и Рег, была верной. И это его очень порадовало. Может, он и не нашёл ответ, но утешение нашёл точно. Так что Бродяга заставил самого себя отогнать эти мысли, пока он "гуляет" со своим лучшим другом-оборотнем.