Прости, прощай, привет…

      «Свет какой?»       «Алло».       «Крысятничество какое-то, мышь.»       Девушка переводит взгляд на беспрестанно вибрирующий телефон, пока подруга в очередной раз разъясняет, от чего задница. Кирилла никак не поможет побороть земное притяжение. Любопытство пересиливает, и Аня незаметно переворачивает экран к верху, кидая смешливый взгляд в сторону уже подкатывающейся к бортику Вороновой.        — Даже не знаю кому, из вас достанется такое сокровище. — Щербакова прикусывает щеку изнутри, чтобы сдержать порыв рассказать ей, что нагло воспользовалась положением и заграбастала в свою команду обоих учеников, Алинка-то против не была, наоборот — они еще дети, для них гораздо важнее авторитетное мнение тренеров, а загитова пусть лучше остается примером для подражания.       — Тебе писали. — Руслана недовольно коситься на стол и все-таки тянется за вещицей, быстро клацая по экрану.       «Холодный белый».       «Заебись. Как идиот тут уже полчаса стою.»       — Вика! Не убилась? — девчонка отрицательно мотыляет головой, поднимаясь со льда, и снова набирает скорость, а Аня созерцает задумчивый взгляд голубых глаз, и только после довольного кивка, Руслана возвращается к открытому диалогу. Это всё, конечно, хорошо, но сейчас Чертила вот прям совершенно не вовремя.       «У меня тренировка».       «Понял. К вам хоть можно зайти? Не хочу жопо морозить».       «Ага. Скажешь к Вороновой, доставка пиццы».       — Ну, Вика, ну, епт твою мать! Куда ты летишь-то. — с громким хлопком телефон опускается на поверхность стола, лишь бы экран не треснул от через чур досадной ситуации…       Рабочий процесс закипел, в него даже включилась Олимпийская чемпионка, буквально выдавливая из молодых фигуристов все соки, а Руслана приправляла её действия едкими комментариями о испаряющейся надежде на мировой лёд. Огонь в детских глазах распалил целый пожар, а две чемпионки довольно переглянулись — нет ничего лучше проверенной временем мотивации. Кирилл удивленно обернулся, когда мимо пронеслась фигура блондинки и принялась наворачивать круги по арене, разогревая задубевшие мышцы.       Снова ветер обдает лицо, моментально заставляя выступить на щеках румянец, а по телу такая приятная волна усталости растеклась, что захотелось завизжать от восторга. Аня поддерживающе хлопает ей со стороны мостика, а зубецс хрустом врезается в лёд, задавая высоту подлетевшей фигуристке. Лезвие встает ровно в давно высеченную дорожку, углубляя очередную царапину на ледяном теле. — Пиздец. — сердце слишком быстро забилось, и дыхание сбилось всего от одного прыжка. Да уж, раньше три минуты выкатывала и запросто могла с сокомандниками еще и в прыжковом турнире сразиться, а сейчас организм превратился в непонятное желе, рисуя не очень привлекательное будущее для спортивного тела. Вспомнилась располневшая мать, которая никак не хотела замечать изменившейся фигуры, продолжая носить платья, которые ей уже даже по возрасту не подходили. Блондинка нервно вздернула плечами, уже составляя список необходимых продуктов парочку килограммов в ей точно стоит скинуть, если она снова хочет радовать фанатов скользящей легкостью.       Воронова выходит следом за Аней, уже предвкушая, как в невыспавшийся мозг попадет молекула кофеина, но по-видимому жизнь решила, что ее день начался слишком хорошо, и его стоило подпортить мелькнувшей знакомой макушкой прямо в центральном холле. Как же она, сука, ненавидит рыжий цвет, он теперь ассоциируется исключительно с надоедливым Спиридовым.       Вот, что ему нужно? Она же ясно намекнула, что Сосунок здесь не просто так ошивался.       «Блядкий потрах», — радом с Никитой стоит до нервной дрожи знакомый силуэт.       Мать.       — Русенька, привет. Вот пришла посмотреть, где же ты теперь работаешь. — парень посылает псевдо-сочувствующую улыбку. Себе, блять, посочувсвуй. Ей богу, она воспользуется служебным положением и наведет на этого придурка порчу. Пусть мучается, тварина, связывая все свои неудачи с магическим воздействием.       Да его рождение — одна сплошная неудача.       — Не рада тебя видеть, — женщина щурит глаза, недовольно поджимая губы. Неужели она ожидала каравая и красной дорожки? — Моё время стоит слишком дорого, чтобы тратить его на бессмысленные разговоры.       Блондинка задирает курносый нос, одаривая нарушителей её личного спокойствия презрительным взглядом. И снова заводится та самая шарманка про неспособность уже взрослой девушки выжить в этом поганом мире, где все только и мечтают, как порезвиться с чемпионкой Европы.       Ага.       А первый в этом списке челяди — Никитка Спиридов.       Истерика матери начинает набирать обороты, что даже охранник напрягается, готовый выволочь странную компанию на улицу, лишь бы дети не стали свидетелями этого фарса. На центральных часах стрелка постепенно подбирается к обеду, и лучше бы фигуристке сейчас развернуться, обдав этих двоих дружочков шлейфом дорогого аромата, но она словно к полу прилипла, заметив заходящего в здание высокого мужчину. Вот она еще никогда не была так рада появлению хотя бы одного знакомого лица мужского пола. В прошлый раз её любезно спас Сосунок, в этот раз эта участь досталась Череватому, оставалось только надеяться, что ему хватит мозгов просто молча покивать головой, потому что на его мнение конкретно в этой ситуации фигуристке плевать с высокой колокольни Спасской башни.       — О, Влад! — Чертила аж подскочил от слишком громкого и радостного возгласа, но тут же хмурится от созерцания спешащей к нему тонкой, слишком явно она прожигает в его груди дыру, размером с неиначе, как с черную, и обещает быструю скорую смерть. Даже к силе прибегать не нужно, и без того понятно, что ему в голову лезвие от коньков воткнут, если он хоть попробует воспротивиться написанному на коленке плану. — Ты че, реально пиццу принес?       Чернокнижник невинно пожимает плечами — сама же сказала «доставка пиццы», он чисто подыграл написанному сообщению.       — Хер вас спортсменок знает. Вдруг это мольба о помощи голодающим. — рыжий пацан за её спиной весь покраснел, а женщина одарила его скептичным взглядом. Весьма… забавно, ничего не скажешь.       — Ну, что, мышь. Захлопнулась мышеловка?       — Ничего, блять, не говори, — стук материных каблуков сигнализирует о ее приближении, а в мужских карих глазах вспыхивают бесовские огоньки. Тонкие пальчики цепляются за жесткую ткань пальто, на что чернокнижник только закатывает глаза. Ребячество какое-то, он так разве что в школе от особо надоедливых одноклассниц отмазывался, предпочитая демонстративно бегать за необращающей на него никакого внимания соседкой.       — Мы спешим, у Влада с Аней тренировка. Здорово, конечно, что ты решил научиться кататься, но у меня на это времени нет. — блондинка, словно барабан, отбывает фразу, выдает самую фальшивую улыбку из всех возможных, и кажется, что от этого оскала даже микробы в воздухе подохнут, не то что вполне себе живая мать фигуристки. Видать натянутые у них отношения, раз вместо обсуждения всяких девчачьих сплетен, они прилюдно собачатся, будто кошка с собакой.       — Череватый же, верно? — Руслана нервно сглатывает, переводя взгляд на безэмоциональное лицо этого Чертилы. Ну, как же, мать была помешана на этом шоу, еще бы она его не узнала. Наверняка же и первый выпуск с ней в роли ведущей до мельчайших пикселей рассмотрела.       — Сфоткаться? — женщина не ожидала столь явной недоброжелательности от чернокнижника, замерла, как вкопанная, то открывая, то закрывая рот. — Давайте только быстро.       Влад едва ли улыбнулся, скорее состроил одну из своих припасенных масок, бросая на Воронову игривый взгляд, о которого волосы на теле дыбом встали. «Открывай-открывай. Не во имя Отца, не во имя Сына, а во имя духа бесовского…» — мамашка от чернокнижника отшатывается, а от фирменный взгляддемонстрирует, сводя брови на переносице, заставляет губы быстрее в начитке заходиться, даже Никита глазищи распахнул и уставился на психопата, гордо именуемого экстрасенсом.       — Че там, Владик опять людей пугает? — Руслана мимолетно оборачивается, и чуть было не вдаривает подкравшемуся к ней Матвееву. Им здесь мёдом что ли намазано?! Хотя что-то Аня там про кино говорила, хореограф то после обеда совершенно свободна, не зря же добротную сумку с косметикой утром притащила и почти всю тренировку старательно себя впорядок приводила.       «На экране — хамло, и в жизни тоже!» — Чертила даже не оборачивается на брошенную ему в спину шипящую реплику, ничего нового он там о себе все равно не узнает. Чернокнижники пожимают друг другу руки скорее с какой-то обреченностью необходимого ритуала приветствия, чем реально желая этого. Ну, не на людях же глотки друг другу грызть. — Должна будешь. — Руслана только закатывает глаза, направляясь по холлу в сторону тренерских, затылком ощущая, как за ней следует эта парочка магических петухов.       … Снова закинув ноги на стол, удерживая в руке даже не откусанный кусок пиццы, Воронова увлеченно всматривается в видеозаписи с тренировки, делая какие-то заметки в ежедневнике. Всегда считала, считает, и будет считать, что камера способна запечатлись всё то, что не заметно живому взгляду, и в очередной раз она оказывается права, подмечая, как Кирилл бережет левую ногу, старательно уберегая ее от повышенной нагрузки. Как Вика через раз докручивает флип, ошибаясь практически на четверть оборота. Всё это будет стоить тех самых баллов, которые так необходимы, чтобы догнать Хрустальных.       Так и нетронутый кусок возвращается обратно в коробку, хотела же похудеть, вот и нехер жрать всякое говно. Вон пусть Череватый уминает принесенную пиццу, хотя чернокнижник давно сопит в свой же телефон, пока лента продолжает листать истории с отметками. Она что-то слышала от Сотниковой, что чернокнижник пашет, как ни в себя, но так ли тяжело пудрить головы обычных людей своими «способностями»? Буквально послезавтра ей отправляться на свои вторые съемки, чтобы еще раз убедиться в постановочности всего этого шоу.       Жалко только, что им не говорят заранее в какой город предстоит отправится. Возьмешь теплые вещи — сто пудово будет Сочи, возьмешь что-то полегче — как пить дать, Якутск или Новосибирск.       — Бери полегче. — Влад потянулся на диване, до сих пор не понимая, отчего они сидят здесь так долго. Как будто у него других дел нет. Его задача была только лампочки в хате фигуристки сменить, а не высиживаить все ожидании второго пришествия Христа.       — Это тебе шизофрения подсказала? — Чертила оскалился, прищурился, высверливая ее почерневшими глазами, одними губами забормотал очередные слова начитки, пуская мороз по бледной девичьей коже. Снова возникло это ощущение постоянной слежки, воображение разыгралось не иначе.       — Не забудь ту пачку положить, синюю, лежит на второй полке кухонного шкафа. Зрители не выдержат твоего буйного поведения, а Гецати будет отвлекать весьма интересный запашок. — Воронова нервно сглатывает, а Череватый всматривается ей прямо в глаза, в голове будто рукой шарятся, выдергивая наружу все тщательно спрятанные в шкафу скелеты. — Тебе было семнадцать, рядом рыжий, кости бы ему переломать. Грохнул.       — Хватит! — Влад хмыкает, а блондинка будто под гипнозом продолжает следить за медленно расширяющимся зрачком и вслушиваться в периодически проскальзывающее «Открывай-открывай».       — Мужик сзади стоит. Матом суку эту кроет, а тебя по голове гладит…       — Прекрати! — ладошка с грохотом опускается на стол.       — Строишь из себя монашку, а на деле от тебя так и пасет желанием. — Чертила проспускает тот момент, когда резвая спортсменка оказывается рядом и с силой заряжает по гладко-выбритой щеке, да так, что даже мозги успели встряхануться и обстучаться о все стенки черепной коробки. Откуда только силищи столько в этой жалкой тушке.       Рука замахивается второй раз, но на тонкое запястье тут же ложится бульдожья хватка, уберегая щеку от очередной красной отметки. Реакция срабатывает раньше, чем мужчина успевает обдумать действия, он вскакивает на ноги, возвращая себе преимущество в росте сразу в полтора раза, с силой встряхивает вспыхнувшую ненавистью девицу, подмечая, как на голубых глазах от прострелившей боли невольно выступили слёзы.       Э, нет.       Хотел удивить, получил по щам.       — Согласен, борщанул. — еще никогда он не видел в женских глазах столько ненависти, ну, сказал и сказал. Он и не такое мог выдать, были в её голове и поинтереснее картинки.       — Пошел ты нахуй! Лампочки свои в задницу засунь! — Воронова нервно губы поджимает, в попытках выдернуть запястье, успокаивающее поглаживание большого пальца по ладони выглядит скорее, как жалкая насмешка, а не попытка успокоить её. — Молись, Череватый, Богу, Дьяволу, кому угодно. Лишь бы не оказаться со мной на одной съемочной площадке.       Воронова до сих пор не поняла отчего её так понесло: от упоминания погибшего любимого отца, от намека на распущенность, или вообще от всего сразу. И какого хера эти, мать их, экстрасенсы выбрали ее подопытным кроликом в своих практиках? Шоу им мало? Берегли бы силы, чтобы обратившимся людям «помогать», а не ей мозги пудрить. Самое обидное в этой ситуации, что Череватый точно в цель попал своими фразами, а ни с кем фигуристка не делилась своими мыслями.       — Поехали, мышь. Лампочки по назначению нужно применять. — мужчина на нее сверху вниз смотрит, так и продолжая удерживать руку в нескольких сантиметрах от своего лица. Даже выражение рожи у него будто бы действительно виноватое.       Сволочь.