Грешница

                           И она еще долго думала. Долго не могла решиться. Долго продумывала каждое слово, каждый возможный исход. И все вокруг напоминало о нем так же, как когда она только влюблялась. Часы в магазине на углу? Время так быстро идет, а она все еще не может поговорить с ним. Бездомная кошка у ларька? А ведь не узнай Тайджу о ее пристрастии к живодерству, она бы сейчас мучила это животное. Компания школьников на улице? Напоминает ее, Ханму и Кисаки, последних двух Шиба не переносит. Обшарпанная скамья на площадке? На такой же они с Тайджу сидели в первую прогулку.       Он словно паразит отравлял ее, занимал всю ее жизнь, все ее мысли, а она не могла избавиться от него. Не пыталась обратиться за помощью, не пыталась просить лечения. «Справлюсь сама». Да не справлялась уже ни черта. Давно уже не справлялась, так от чего же сидела сложа руки? Не хотела открывать глаза на правду, не хотела понимать, что ее любовь больна и порочна. Разве могла она бросить эти месяца исчерпанных нервов и самых теплых чувств в уличный бак с затхлым мусором? Не могла, конечно, да только стоило, ведь чем дольше она бездействовала, тем ближе сама становилась к этому мусорному баку вся целиком...              И что-то перемкнуло в ней во время очередной пустой и уже бесчувственной прогулки. Вот уже стояли они у подъезда Ямады, казалось, что сейчас распрощаются да разойдутся, и она снова окунется с головой в мысли, что ни капли не щадили ее. Но она, глядя в его скучающие глаза, вдруг поняла, что больше ничем не привязана к нему. Ему больше нечем шантажировать ее, а она, хоть была и не готова отпускать его, сейчас почувствовала рвение сделать все, как надо. Сердце ее забилось чаще, колени задрожали, но голос почему-то был ровен как сталь:       —Я тут подумала...—,начала она, хмурясь и бледнея,—Я больше не хочу отношений с тобой. Нам будет лучше расстаться...наверное—,это последнее слово было лишним здесь. Он нашел в в нем слабость.       Тайджу застыл на пару секунд. Но после уголки его бровей слегка приподнялись, а в глазах была видна такая печаль, какая на миг даже заставила Нацуми пожалеть о своем решении.       —В смысле..? Родная, почему..? Что не так? Все ведь...я...милая, что случилось..?—,кладя ладони на ее плечи, пробормотал парень,—Кому «нам» будет лучше от этого расставания? О чем ты?       Она отвела взгляд, подумала с секунду, может, более, запомнила лишь, что три машины пронеслись недалеко, пока она вспоминала все заготовленные тексты. Да ни один не вспомнила.       —Я больше так не могу—,начала она, но вдруг сквозь ее слова прорезалась дрожь. Она была готова припасть на колени перед ним и сквозь слезы молить бросить ее, ведь сама она не могла. Ничего она уже сама не могла, но все пыталась, словно птица в золотой клетке,—Бесполезно уже что-то обсуждать и обещать, ты неисправим так же, как я. Надоело мне умолять тебя, надоело слушать твои оправдания и претензии на пустом месте, надоело страдать из-за тебя, надоело получать синяки от тебя. Я люблю тебя, ужасно люблю, я перед тобой слабее некуда, но я уже устала терпеть. Я с тобой несчастна в той же мере, сколь была счастлива в самом начале. Мне сейчас очень больно говорить об этом, очень тяжело, но расставание—это единственное правильное решение—,она пробормотала, пытаясь не слушать себя и не слышать своих слов. Они слишком сильно били по ней.       Шиба не отнимал от нее печальных глаз, когда она, напротив, старалась не смотреть на него. Парень чуть задрожал, в свете заката на его лице поблескивали слезы.       —Нацуми, прекрати...я без тебя жить не смогу...я с собой что-нибудь сделаю, если ты уйдешь от меня...не бросай меня...прошу, Нацуми, я тебя так люблю, пожалуйста—,умолял он, дрожа, словно замерзший щенок.       Она молчала.       —Нацу...посмотри на меня, послушай меня, пожалуйста...я не могу без тебя...ты—мой смысл...пожалуйста. Я изменюсь, обещаю. Все, что угодно сделаю, правда. Я больше никогда перед тобой не облажаюсь, пожалуйста, Нацуми...—,он просил ее точно, как в прошлый и позапрошлый раз.       —Нет—,твердо и наотрез послышалось с ее уст,—Я твоим слезам больше не поверю. Ты каждый раз говоришь мне одно и то же и не меняешь ничего никогда. Пойми, если бы был хотя бы малейший шанс на спасение нашей связи, я бы никогда не упустила его, но это с самого начала была обреченная затея. Я люблю тебя не меньше. И я очень благодарна тебе за все. Ты сделал многое, ты научил меня многому ,и ты изменил не только меня, но и всю мою жизнь перевернул с ног на голову. Я верю, что это все к лучшему, и я не держу на тебя зла. Я не обижаюсь на тебя, и не стану шантажировать или распускать слухи о тебе. Я просто больше не выдерживаю, мне с тобой трудно дышать. Может быть, я когда-то буду забывать тебя, но если тебе вдруг покажется, что я люблю другого больше тебя, то знай, что тебе лишь кажется. Возможно, я даже когда-то вернусь к тебе, но до тех пор я не хочу, чтобы ты был рядом. Ты мне больше не нужен так же, как я не нужна тебе       Он теперь выглядел абсолютно безразличным, когда понял, что ее уже не сделать личной игрушкой снова.       —Так значит...—,только и выдал он.       —Спасибо тебе за все, я буду предана тебе всегда, но я не хочу больше быть на короткой привязи—,она подошла на шаг ближе, поднялась на носочках и, поцеловав его в губы, совсем как в первый раз, улыбнулась сквозь мрак, повисший на душе.       Ее фигура медленно удалялась из его поля зрения, а он все стоял там же, словно фарфоровая кукла. Нацуми понятия не имела, что ей чувствовать сейчас. Из глаз текли слезы, грудь разрывалась от боли, но стоило ей лишь включить мозг, как она и не чувствовала, что ей грустно или больно. Она разрывалась на части. Снова. Как всегда. Как быстро это все кончится? Как долго она протянет без него? Протянет ли хоть день? Она не знала. Она больше ничего не знала. Потерялась в конец. Вот бы кто-то нашел ее...              И она хотела бы, чтобы все было как раньше. Чтобы все было как тогда, когда Тайджу еще и в помине не было. Она тщетно хваталась за любую возможность погулять с теми, кто был еще до Тайджу, старалась всячески отстраниться от Коконоя и Сэдео, что напоминали ей исключительно о новоиспеченном бывшем. Ханма с Кисаки вовсе не знали еще, что у нее там случилось, и приходили к ней вечерами почти каждый день, совсем как раньше, дабы Шуджи орал под окнами ее имя, а потом получал по шее от соседей...       Она преклонилась через балкон и глянула вниз, разглядывая две не очень четкие фигуры.       —Давай выходи! Домоседка бля—,ей было так непривычно слышать от всех обращение к себе, как к девушке.       Нацуми подумала секунд десять, но после все-таки решила выйти к ним. На лице Кисаки было явно написано, что он сегодня в хорошем настроении, а Ханма будто и вовсе был готов машины лежа жать. Они настолько были переполнены энергией, что Ямада чувствовала себя тут лишней.       —Че вялый такой?...Вялая—,Ханма с усмешкой исправился.       Она подожгла сигарету и втянула в себя никотин, думая, нужно ли отвечать правдой на этот вопрос.       —Да хуй его знает       —Ладно тебе, не парься—,Кисаки махнул рукой и, кивнув в сторону дороги, медленно направился туда, куда Нацуми уже успела позабыть путь.       На этой площадке все было как всегда. Пошарпанные турники, разбитые бутылки, окурки, брошенные мимо мусорки, упаковки недоеденной еды, которые бросали школьники, а несчастные животные искали в таких местах чем поживиться. Раньше это все было привычной обстановкой, которая ассоциировалась с весельем, но теперь все было не так. Будто все тут выцвело, стало совсем не тем. Ей захотелось рыдать от того, что даже это место теперь стало руинами прошлого. Но таковым оно стало для одной только Нацуми.       —О! Во, я уже нашел, чем тебя развеселить—,выдал Ханма, поднимаясь со скамьи и медленно подходя к кустам.       Он резким движением вытащил из-под них дрожащего котенка и вернулся на скамью, бросая Нацуми зажигалку и подмигивая. Девушка рассматривала вещь, данную им, и, переводя взгляд на животину, не могла шевельнуться.       —Да че ты мнешься, совсем что ли с ума сошла?—,усмехнулся Шуджи, тут же забирая у нее зажигалку обратно с намерением сделать все самому.       У нее сердце сжалось от мысли, насколько может быть больно маленькому созданию. Руки вдруг задрожали, она опять вспоминала Тайджу и не могла, поверить, что она своими погаными руками могла доставлять столько боли животным, которые даже ей ни черта не сделали. Она смотрела в жалобные, испуганные глаза и почему-то была готова расплакаться из-за такой чепухи. Что с ней такое..? Когда ей вдруг стало жаль этих...а как ей могло быть не жаль их раньше..?       Ханма с улыбкой стал подносить зажигалку к зверьку, когда Нацуми, сама не сразу поняв того, ударила его по руке.       —Убери. Отпусти его, хватит—, потерянно затараторила она.       —В смысле..?       —Нацуми, ты че вообще в край ебнулась?—вскинул брови Тетта.       Ямада, воспользовавшись растерянностью Ханмы, забрала котенка и поставила его на землю, позволив убежать.       —С каких пор мы развлекаться перестали? Ты че душнишь, а?       —Пора бы уже прекращать развлекаться, доставляя боль тем, кто отпор дать не может. Хуйней занимаемся какой-то, как дети малые, ей богу       —Пиздец. Ну все, потеряли мы пацана       —Слышь бля, рот закрой свой, ты сейчас еще пререкаться будешь со мной что ли? Мозг включи свой—,шикнула Нацуми на него в своем обычном тоне, на что он улыбнулся.       —Понял, не потеряли. Это кто тебя уму научил? С Мицуей что ли закорешилась сильно?       Она лишь закатила глаза, не желая на это отвечать. Кисаки ткнул друга в бок и нахмурился.       —Да бля, ладно, понял я, че вы начинаете опять. Чуть что, опять Ханма плохой—,недовольно выдал парень, скрещивая руки на груди в наигранной обиде,—А до людей доебаться можно хоть? Совсем скучно иначе       —Смотря до каких       Ханма приподнялся, повернулся и стал выискивать кого-то подходящего, вскоре после чего выдал:       —Вон, смотри, педик какой-то, погнали за шмот доебемся—,улыбнулся Шуджи.       —Нет—,наотрез выдала Ямада, разглядывая его.       —Да почему?!       —Видно же, что бедный просто. Смотри, телефон какой у него, и футболка явно старая. Кроссовки паль всяко. Денег нет у него       Девушка могла поручиться за свои слова своим же опытом. Месяца два назад она бы поддержала идею предъявить ему и посмеяться, но тогда ее полностью обеспечивал отец, а теперь она вдруг поняла, что деньги достать трудно, а если это делать таким легким путем, как она, то трудно будет уже на душе. У нее бы язык теперь не повернулся без повода докапываться до таких и без того несчастных людй.       —Так и че? Мы же его не пиздить собираемся, просто хи-хи, ха-ха половить—,протестовал Ханма, на что получил от Нацуми подзатыльник.       —Я че по-собачьи разговариваю что ли? Ты меня слышал? Я сказала, нет, старшему сейчас еще загонять будешь, разбежался       —Уф-ф, зануда бля       —Взрослеть пора. Если уж так скучно, то хотя бы найдите нормальную причину. К баракам погнали, там будет, за что шпане ебальник начистить       —Так бы сразу—,улыбнулся Кисаки, поднимаясь со скамьи....       И когда она успела так поменяться..? Себя не узнавала...              И сколько бы ни молила она себя остаться, не унижаться перед ним больше никогда, ничего у нее не вышло, никак не смогла себя сдержать, когда он захотел поговорить с ней еще раз, мол, на свежую голову, ведь «они еще не все обсудили». Перед дверью своей, когда нужно было повернуть защелку и впустить его в дом, она стояла там бездвижно, глядя в обитую кожей железную преграду между ними. Она не могла отказать ему, но и принять его снова не могла. Не хотела. Повторный громкий стук заставил ее опомниться. Она глянула в зеркало, на секунду ужаснулась от того, насколько разбито выглядела, но после, вздохнув, все же впустила парня в дом.       Тайджу снова возвышался над ней горой. Глаза его так опечаленно блуждали по ней в поисках какой-то зацепки, уголки губ были заметно приспущены, а руки то сжимались в кулаки, то снова превращались в ладони такие сухие и крепкие. Нацуми вновь глядела на него так безразлично, словно не проплакала о нем предыдущие ночи две.       Она молча отодвинулась и зашла на кухню, поджигая плиту и ставя на нее железный чайник с водой из-под крана. Она сделала это вовсе не для того, чтобы выпить чай и поговорить с ним по душам. Нацуми знала, что их встреча закончится быстрее, чем вода успеет вскипеть. Скорее всего уже через две минуты они поругаются, и Тайджу уйдет, не оставив в этой квартире ни малейшего следа своего присутствия. Между ними хрупкой струной натянулось напряженное молчание и нерешимость к действиям. Он предстал перед ней тем же несмелым мальчишкой, каким был в смущении месяца назад. Ямада с педантичностью поставила кружку под другим углом, не поворачиваясь к парню, дабы совсем случайно не встретиться с его глазами, где тонким, едва заметным шлейфом простилалась обида. Но вдруг она почувствовала его руки на своей талии, горячее дыхание на шее и услышала успокаивающий шепот, заставивший ее на миг поверить, что все так же хорошо, как раньше.       —Родная...ты же несерьезно..? Перестань, пожалуйста, я очень хочу быть рядом, ты мне нужна. Прошу тебя...       По спине ее побежали мурашки, а в горле пересохло, она уж думала, что ни слова выдавить из себя не сможет, но, как оказалось, все было проще:       —Нет, Тайджу, это не шутка, и менять я свое решение не буду. Убери руки       Он, на удивление, послушался и отпрянул от нее на шаг, в безмолвном разочаровании приоткрыв искусанные губы.       —Нацуми...я руки на себя наложу, если ты уйдешь...—,она знала, что он лжет.       —Я все сказала       Шиба поглядел на нее с десять секунд, как вдруг схватил со столешницы нож и приставил его к своим венам. Девушка обомлела, в ее голове стали прносится сотни тысяч мыслей, она хотела, чтобы это было сном. Если это сделал Тайджу, то значит его слова не пусты. Одно ее неверное движение, и он мог на самом деле вскрыться у нее на кухне под желтым светом старой лампочки.       —Шиба, прекрати, убери нож       —Вернись ко мне, давай все будет по-старому. Я не хочу без тебя жить       Она не знала, что делать. Ее возвращение могло стоить слишком многого, но ее бездействие могло обернуться еще более ужасными последствиями. И везде виновник лишь она. Может быть, это наоборот ей стоит вскрыться, чтобы ни Тайджу, ни она не мучались? Нет...бред какой...нельзя же так.       —Тайджу, хватит, давай сядем и нормально поговорим       —Сначала пообещай, что не оставишь меня—,он говорил ребенком, привязанным и зависимым до потери пульса.       У нее не поворачивался язык, чтобы сказать это. Она приблизилась к нему, бережно положила холодные ладони на его руки и обхватила рукоять ножа, не пытаясь отобрать, но и не давая ему лишний раз шевелнуться. Ее сердце играло с ней злую шутку, заглушая все происходящее воем в ушах.       —Тайджу, послушай меня, пожалуйста...Я хочу быть счастлива хотя бы немного. Я хочу быть одна. На мне твоя жизнь не кончается, ты с легкостью найдешь себе другую, и твоя жизнь встанет на прежние места       —Да не нужна мне другая! Ты нужна мне! Слышишь? Ты!       —Я знаю, солнце, знаю...но нельзя же так зависеть от одного человека. Потерпи немного, совсем скоро станет легче. Живи хотя бы ради меня, ты сделаешь мне больнее, если покончишь с собой, понимаешь? Я не вернусь к тебе. Не сейчас. Надеюсь, никогда больше не вернусь. Прошу тебя, просто смирись. Такое бывает...       —Такого не должно быть. Ты столько лгала мне, столько водила меня за нос, столько твердила мне о любви, столько истерик закатывала и столько срывалась на меня, как ты можешь просто забыть об этом в миг? Ты, грешница, меня заставляешь таким же становится—,«грешница» с его уст звучало уже как прозвище вроде «милая». С уст богомольного...       —Я не заставляю. Я никого рядом с собой насильно не держу. Тайджу, пойми, я не могу всю жизнь быть рядом, не могу под тебя прогибаться дальше. Я устала, не могу больше так. Я не вернусь. Точка—,она проговорила так уверенно, что сама даже поверила себе.       Тайджу помрачнел в лице. Вся печаль ушла, глаза налились злостью и обидой. Он будто осознал, что она и впрямь не вернется, осознал, что его слезы и манипуляции не действуют. Каково было его разочарование...       —Ясно...потаскуха—,как быстро из «родной» она превратилпсь в «это»,—Что ж тебе на месте не сидится. Все не так, не устраивает ее то, не устраивает это. Че тебе не хватало, а?! Вот дура, видит бог, я этого делать не хотел...       —Тайджу...—,она убрала руки с его запястий и попыталась отпрянуть, но он вдруг схватил ее за шиворот.       —Не мне, так никому—,вдруг прошипел он сквозь крепко стиснутые зубы.       Она почувствовала, как режущая и отвтратительная боль разлилась от ее живота по всему телу. Чайник на плите будто бы в панике завизжал, когда Нацуми, опустив глаза, увидела свою любимую домашнюю футболку окровавленной. Дыхание перехватило, она пошатнулась, но больше от вида и количества крови, чем от боли. Руки ее задрожали, а глаза в сильнейшем страхе носились по Тайджу и ножу, каким он собирался убить себя, но в итоге прорезал ее плоть. Нацуми закашлялась от подошедшей к горлу крови, голова ее закружилась, когда она почувствовала, что теряет равновесие. Тайджу подхватил ее на руке и опустился с ней на пол, бережно потирая ее щеку.       —Тайджу...ты...—,попыталась вымолвить что-то она, даже не до конца понимая, что произошло.       Его глаза заволокло слезами, руки его задрожали, а дыхание в одержимом страхе участилось.       —Извини...я виноват. Очень. Прости меня, мне правда очень жаль, но я никогда не смогу смириться с тем, что ты будешь с кем-то другим—,тихо бормотал он, вытирая с ее губ кровь.       Ее глаза в панике и непонимании бегали по его спокойному почти безучастному лицу, но она находила в нем искренность, она видела, что ему, казалось, еще больнее, чем ей, ведь она уже и не чувствовала никакого жжения. Только странное ощущение чего-то инородного в теле.       Тайджу вдруг замер на пару секунд, метнул взгляд на кровавую лужу под ней и, кажется, осознав всю серьезность ситуации, задрожал всем телом. Но он не метался по комнате, не звонил в скорую и не пытался оказать ей помощь. Он прижал ее ближе к себе, будто пытаясь сохранить тепло, зарылся носом в ее шею и вдруг заплакал, словно маленький ребенок. Так отчаянно вбирал в себя воздух, наполненные запахом ее волос и крови, а она лишь пыталась донести до самой себя, что вот-вот умрет. Как же это..? Умрет..? От его рук..? Нет...кошмар, верно, ничего такого в реальности быть не может, Тайджу бы никогда, никогда на такое не пошел...       —Прости...—,дрожащим голосом лепетал он, обжигая ее своим горячим дыханием.       Она слушала его лепет, тревожный свист чайника и видела черные пятна перед глазаии от слепящей желтой лампочки, в свете которой по итогу умирала она.       Но не мог ведь Тайджу...почему..? Неужели так все и закончится? Неужели ее любовь убьет ее настолько буквально..? Но не могла же она так просто...прямо сейчас, оставив дела незаконченными, уйти и не вернуться...       Но она будто и не чувствовала, что все так беспросветно плохо. Это ли не освобождение..? На душе вдруг становилось спокойнее от осознания, что ей не придется тащить на себе столько всего. С нее так легко спадали все обязанности, что ей и не хотелось что-то менять. Она лишь волновалась за то, как будет Акио без нее. Волновалась за то, что станет с Тайджу из-за его же поступка. Но она вовсе не винила его ни в чем сейчас и не злилась. Хотела только урвать последние хотя бы минут пять рядом с ним. Хотела только еще послушать его голос и чувствовать на себе его прикосновения, такие нежные, как никогда. Она не успела насытиться им, не успела сделать с ним все, что так хотела. Но она была благодарна ему за все, что они сделать успели.       Впервые перед ней он был таким слабым. Впервые он так дрожал, обнимая ее. Она любила его теперь любого. Теперь была готова все отдать, чтобы он остался с ней до конца ее жизни. Нацуми лишь не хотела сейчас оставаться одна, хотела лишь слышать его дыхание рядом, чтобы не было так боязно.       —Мне страшно...—,сквозь слезы призналась Ямада, пытаясь найти его взгляд.       —Я знаю...я рядом, все будет хорошо...я обещаю. В этот раз точно. Прости меня, прости, я такой подонок...лучше бы я сам вскрылся...—,тихо шептал он, обнимая ее крепче.       —Не говори так...       Она, едва подняв руку, откинула его свисающие волосы за спину и погладила ладонью по щеке. Нацуми смотрела на него сейчас с такой нежностью, какой не было уже давно. Он был так красив сейчас, так прекрасен. Она бы хотела повторить с ним все заново, даже если бы исход был тот же.       —Я не злюсь...—,она закашлялась, чувствуя кровь на языке,—Я просто...волнуюсь немного...       И почему она влюбилась именно в него..? Наверное, они друг друга стоили. Тайджу изменил ее, изменил ее жизнь, позволил ей узнать, что такое любовь, и что такое насилие, но сразу после того, как она поняла, что с нее достаточно, он поставил точку не только на их отношениях, но и на ее жизни. На одном только никто из них точку поставить не мог. Они, глядя друг на друга виноватыми глазами, влюблялись друг в друга лишь больше, словно это могло чем-то помочь. Она была не готова умирать сейчас. Она еще слишком многого не успела, но устала так сильно, что и успевать была не готова. Нацуми ничего не достигла, но потеряла почему-то очень многое. И сейчас теряла что-то еще более важное—возможность быть рядом с ним.       Она вдруг улыбнулась и разрыдалась, чувствуя, как хочется спать. Это был конец. Самый ужасный исход, который она любила всем сердцем, ведь исход этот был вместе с ним. Она сквозь ужасную боль на душе улыбалась, словно пытаясь вверить Тайджу надежду на то, что у нее все будет в порядке, как он и пообещал.       —Ты только живи. И...пожалуйста, побудь рядом с Акио какое-то время. Я тебя очень люблю, прости меня за все, пожалуйста—,тяжело дыша и стараясь остаться тут дольше, бормотала девушка.       —Блять...я тебя так люблю...родная, прости, я...я не хотел...я...—,задыхаясь от слез, бормотал Шиба.       —Береги себя       Она выдала совсем тихо и, тепло улыбнувшись, в усталости закрыла заплаканные глаза.       Она пыталась уйти от любви столько раз, но все это оказалось настолько бесполезно, что завело ее в гроб.       Но она точно не держала зла.       Жаль было только, что все кончилось именно так. Жаль было, что она не стала счастлива с ним. Жаль было его. Она знала, что он вряд ли когда-то сможет смириться с этим и вряд ли полюбит кого-то еще так же, как ее. Но может быть, оно и к лучшему?       Она почувствовала, как он с неутешным горем перебирает ее волосы, как его слезы скатываются по ее шее, и ей хотелось обнять его, прижать к себе, успокоить, но она не могла. Она больше ничего не могла.       Не могла ничего, кроме как продолжать любить посмертно своего тирана, без права даже на надежду.       —Я хочу быть с тобой...—,все-таки пробормотала Нацуми, зная, что это будет тот редкий и самый последний раз, когда она скажет правду и не станет лгать...       Ее больше не будет..?       Никогда?       Но она хотела бы быть только ради него...