Дорога к счастью

С того дня их отношения стали ещё теплее и укрепились. Теперь между Сынмином и стаей не было никаких преград. Ребята могли спокойно обнимать его, здороваться и прощаться лёгкими поцелуями, спать вместе. Иногда он и омеги устраивали свои посиделки в одной из комнат, куда не пускали альф, оставляя их дуть губы за дверью. Они смотрели все вместе фильмы в их общем гнезде, переплетая конечности между собой. Единственное, что не давало Сынмину покоя, так это работа Чана. Он уходил рано и мог вернуться очень поздно, иногда даже ночью. В такие дни Сынмин не спал, прячась за стенкой, когда Минхо встречал Чана после работы. В одну из таких поздних ночей Чан вернулся потрёпанным. Сынмин сначала испугался, но когда увидел бесстрастное лицо ворчливого хёна, немного успокоился, но и насторожился. Минхо-хён не был бесчувственным и серьёзно волновался даже когда кто-то из младших получал царапины, а тут не удивления, а спокойствие. Это наводило на мысли о том, что такое происходило не в первый раз. Через пару минут вышел немного сонный Джисон, бурчащий что-то про "пятый раз за месяц" и "эти тупые дикари с западных территорий уже достали". Когда все трое ушли из гостиной, Сынмин вышел из своего маленького укрытия за стенкой кухни, немного ошеломлённый увиденным ранее. Он тихо вернулся в свою комнату и уже там, лёжа на постели размышлял о том, что услышанные отрывки разговора его стаи, были связаны с политикой их территории. Но Чан говорил, что его работа не опасна и он может не беспокоиться. По его словам он "простой работник, сидящий за столом с документами", но произошедшее наводило не на те мысли. Сынмин не хотел думать, что стая что-то скрывает от него, что-то серьёзное, он хотел доверять им. За окном начинался рассвет, когда изнемождённый мозг волчонка наконец-то погрузился в сон. На следующий день Сынмин встал поздно для себя, но выспавшимся. Когда он спустился на завтрак, часть его стаи куда-то собиралась. Он знал, что Джисон ушёл на работу, а Феликс с Чонином сейчас на учёбе. Не то чтобы он им как-то завидовал, но ему было интересно узнать, какое образование получают на данной территории. Своё он уже получил. На северной территории обучение начинается рано, с пяти лет в небольших школах и заканчивается в пятнадцать. Позже они могут пойти работать. В гареме он так же получил немного уроков этикета разных территории и их традиции, но на этом всё закончилось. Сейчас, когда им было по двадцать и больше, Сынмин не мог понять, почему учёба здесь продолжается. Ох, кажется, он отвлёкся. Раз и остальная часть его стаи уходила, то Сынмин впервые остаётся один. Он поприветствовал их, когда они заметили его. -Сынмини, ты сегодня поздно встал, стоит ли мне называть тебя соней?- Чанбин потрепал его по голове, мягко подшучивая. -Мы собираемся сходить по делам, вернёмся поздно, так что ложись спать без нас. - обнимая Сынмина своими большими руками, проговорил Чан в сгиб его шеи. -А куда вы идёте? - невзначай спросил их Сынмин, внимательно при этом следя за их лицами, находясь при этом уже в обнимашках Хёнджина. Он запрокинул голову, получая поцелуй от него. Как он и догадался, даже Чан не смог внятно ответить их место назначения и когда его лицо стало почти пунцовым, их всех спас Минхо. -Не волнуйся, нам просто нужно зайти к Чану на работу забрать пару бумажек и сходить за продуктами. - не моргая глазами, проговорил он, с укором продолжая смотреть на Чана из подлобья. - Тебе не о чем беспокоиться, на самом деле мы вернёмся не так уж и поздно, альфа просто преувеличил. - Минхо улыбнулся ему, обнимая его. Когда все оставили ему поцелуй на прощание, дверь за ними закрылась. Уже сидя за общим столом и поедая завтрак, Сынмин думал о нынешнем положении дел. С одной стороны он знал, что стая любит его, а с другой они скрывали от него что-то важное, возможно опасное, но не говорили ему. Это заставляло его внутреннего зверя нервничать и скрестись. В какой-то момент он обнаружил себя в комнате Чана, открывающим вторую дверь. Она вела в его кабинет, куда его просили не входить, но сегодня, ведомый не только интересом, но и желанием узнать правду хотя бы таким способом, Сынмин вошёл в него. Кабинет был не слишком большим, почти как сама его спальня. С двух боковых стен стояли большие шкафы, наполненные документами и разными книгами. По середине, ближе к окну стоял деревянный стол, на котором лежали необходимые принадлежности, пара документов и записки. Когда Сынмин подошёл ближе, он заметил фоторамку, в которой было их фото, которое они сделали недавно напротив дома. Они все стояли рядом с домом, обнимаясь друг с другом и широко улыбались смотря в камеру. Это позволило Сынмину успокоиться на некоторое время. Было приятно знать, что Чан помнил о них даже когда работал. Улыбка сошла с его лица, когда он принялся открывать ящики, однако ничего подозрительного не нашёл. Сынмин аккуратно закрыл кабинет и, когда уже собирался покинуть саму комнату, он заметил, кусочек бумаги под столиком возле дивана. Им оказалась папка, видимо сдвинувшаяся немного от ящика в нижней части столика. Его руки дрожали, когда он открывал папку. Там было письмо, а также стопка бумаг. Пройдясь по ним глазам, Сынмин узнал отчёт о выполненном расследовании, чуть ниже писалось о самой личности, о которой оно велось. Им оказался сам Сынмин. В документе подробно описывалось место его жительства, когда он ещё жил с родителями, так же писалось то чем он занимался, где подрабатывал. Ниже подробно описывалась его жизнь в гареме. Читая эту часть отчёта, его руки невольно сжались, сминая бумагу. В голове крутилось миллион вопросов и один из них, зачем Чани-хёну эта информация? Когда Сынмин сбегал оттуда, он навсегда хотел оставить воспоминания тех дней, начать новую жизнь и быть счастливым. А теперь он стоит в комнате любимого человека и читает эти подробности его прошлого. Грязные пятна на его жизни, которые хочется замазать. Неужели Чан не доверял ему, считал его шпионом, зачем он рыл под него? Увы, ответов на эти вопросы Сынмин не знал. Затем Сынмин обращает всё внимание на письмо. В следующий миг конверт просто выпал из его рук, когда глаза прочитали получателя: " главному альфе стаи Бан Чану. Ответ северной стаи". Сынмин осел на пол, не в силах держаться больше на ногах. Он знал, что на южной территории правила стая семьи Бан, но он и не подозревал, что это его стая. Чан никогда не говорил свою фамилию, а Сынмин и не думал спрашивать за ненадобностью. А северная стая...почему он с ними связался. Он хочет от него избавиться? Вернуть его в то место? Почему, разве он не говорил, что любит его? Глаза предательски слезились и Сынмин, не в силах больше оставаться здесь, решил прогуляться. Ему было необходимо проветриться, сопоставить все факты, упорядочить мысли, в конце концов просто отдохнуть. Он не знал, что ему сейчас делать, в голове был просто огромный ворох мыслей, при том не самых позитивных. Сынмин на бегу взял с вешалки первую попавшуюся куртку, надел тапочки и вышел на улицу. Да, ему сейчас лучше было прогуляться. На улице было холодно, апрель только вступал в свои права. Хоть снег уже и расстаял, а в прошедшие дни было тепло, сегодня весна решила проиграть зиме. Если бы Сынмин был поэтом, то обязательно бы написал, что погода была такой же мрачной и грустной, что и его душа сейчас. Он шёл кутаясь в куртку, как оказалось, Чанни-хёна, поджимая насквозь замёрзшие, мокрые пальцы на тапочках, что явно были предназначены для носки дома, а не по улице. Его волосы намокли, превращаясь в сосульки с капающей с них дождевой воды, а чёлка неприятно липла к лицу. Сынмин ушёл далеко от дома, когда обхватил себя за плечи, понимая что полностью продрог. Когда он поднял голову, чтобы осмотреться в поисках тёплого места, по его телу пробежала дрожь. Буквально в паре метрах от него стояли стражники главного южного дома. Они что-то спрашивали у проходящих мимо оборотней. Всё тело задрожало от страха быть пойманным. Сынмин резко развернулся, уходя назад и заворачивая в один из переулков. Волчонок шёл быстро, как мог. Опираясь рукой вдоль грязной стены, он оборачивался каждые несколько секунд, пытаясь точно убедиться, что его не заметили и не преследуют. Когда в конце был замечен свет другой улицы, Сынмин выдохнул с облегчение, но через секунду уже пожалел об этом. Он врезался в большую фигуру в чёрной форме, падая вниз на грязный асфальт и царапая руки. Когда же он поднял голову, его глаза наполнялись ужасом. -Давно не виделись, куколка, - от слов охранника главного дома Чхона, Сынмин лишь скривился. - Хорошо бегаешь, только глупо. Вставай, мы искали тебя, господин хочет вернуть тебя домой. Главный охранник протянул руку, чтобы Сынмин за неё ухватился, но вместо этого он получил плевок на свою руку и в лицо. - Чёрта с два я вернусь в этот ад! - сквозь зубы проговаривает Сынмин, пока резко не обливает водой из луж своего похитителя, убегая обратно в переулок. Он бежал так минут пять, заплетаясь замёрзшими ногами, когда его догнали, окружая в маленький круг. Сынмин стал отбиваться, но их было слишком много. В какой-то момент он вспомнил, что взял с собой телефон и вывернувшись из круга побежал, пытаясь выиграть хоть минуту, пока руки судорожно набирали выученный номер. Пусть он и нашёл те документы в его комнате, Сынмин понимал, что Чан не мог его предать, слишком искренними были его слова о любви, такое не подстроишь. Так же и с ребятами, чьи глаза блестели от чувств к нему. Когда нужный ему номер был набран, нога предательски подкашиваются и Сынмин падает на землю. Телефон отлетает в сторону. Его преследователи догоняют его быстро, бьют ногами наотмашь в лицо, живот, по ногам. Боль окутывает всё его тело, а сознание начинает угасать. В последнюю секунду его рука тянется к телефону, откуда из динамиков раздаётся голос Чанни-хёна, зовущего его по имени. Сынмин просыпается в темнице, где холод пронзает всё его тело. На нём были только тонкие брюки и футболка. Босые ноги прикованы к стене толстой металлической цепью за щиколотку. Тело продрогло и двигалось с трудом. Сбежать было невозможно. Периодически Сынмин терял сознание и приходил в себя. Он не знал сколько пробыл тут, здесь не было окон или людей, пищу не приносили. Его посещали мысли о том, что за побег его попросту оставили здесь умирать, как ненужную более вещь. Когда Сынмин вновь открыл глаза, в темницу кто-то вошёл. Им оказался сам Чхон, что смотрел на него через решётку и хищно, злорадно улыбался. В его руках был кнут, испещренный небольшими шипами по всей поверхности. Когда Сынмин увидел его, ужаснувшись, он стал ползти к углу своей камеры. На его потуги скрыться Чхон и охранники лишь громко рассмеялись. Сынмина достали из камеры, где он сидел в заточении, ставя на колени перед Чхоном. -Мой милый Сынмин, моя любимая куколка. - обманчиво ласково приговаривал он, - я был к тебе так добр, так великодушен. Но ты предал меня! А предателей стоит наказывать. - уже рычал он в самое ухо Сынмина, крепко держа его лицо за подбородок, так что двинуться было невозможно. - Я напомню тебе твоё место. Решил сбежать за лучшей жизнью, пожалуйста, теперь плати за своё счастье. После чего Чхон отдал приказ намазать его спину солью. Двое охранников встали по бокам от Сынмина, крепко удерживая его руки, в то время как третий намазывал его спину. Сынмин пытался выбраться, дёргался, просил пощады, но его не слушали. Свист и резкая боль пронзила всё его тело. Затем второй, третий, четвёртый. Отчаянные крики тонули в подземной темнице, пока сознание Сынмина не угасло. Когда он очнулся, было темно, его спина кровоточила и адски болело всё тело. Из его глаз лились слёзы боли и отчаяния. В момент когда Сынмин снова закрыл глаза, о мечтал оказаться дома вместе с Чан-хёном и ребятами. Он молил Луну, чтобы его спасли.