Кармашек, полный солнца

Феликс вскинул кулак в воздух, теперь уже послушный золотой снитч был надёжно зажат в его руке. Когда он одарил своих болельщиков своей фирменной ослепительной улыбкой, толпа, одетая с головы до ног в красное и золотое, издала оглушительные возгласы и начала хором скандировать его имя. В ту секунду, когда он слез со своего верного нимбус 2012, его со всех сторон окружили взволнованные товарищи по команде. Они выиграли снова. Это ознаменовало вторую победу Гриффиндора в кубке по квиддичу, и, если всё пойдёт так, как ожидалось в их последнем матче против Когтеврана, они одержат свою третью победу в кубке по квиддичу подряд. Гриффиндор был действующим чемпионом с третьего курса Феликса, когда они с Джисоном заступили на свои соответствующие должности ловца и вратаря. Под руководством Чана, капитана Гриффиндора, они открыли новую эру для красно-золотой команды. Когда Джисон закончил выжимать из него все соки, а Чан завершил свою обычную банальную, но милую поздравительную, но предостерегающую речь, Феликс обнаружил, что его толкают вперёд к репортеру из «Ежедневного пророка». — Феликс, как насчёт того, чтобы сказать пару слов своим поклонникам, — попросил нетерпеливый репортёр, — и ещё немного эгьё! Зная, что проще просто подчиниться пожеланиям репортёра, Феликс произнёс простое «спасибо» на английском с сильным акцентом, сопроводив его полупровальным подмигиванием. Войдя на следующее утро в большой зал на завтрак, Феликс обнаружил, что его провальное подмигивание расклеено по разделу о квиддиче в «Ежедневном пророке», а на его обычном месте ждёт целая гора разноцветной почты — вся почта от фанатов. Большинство конвертов были украшены волшебными наклейками, которые меняли цвет или отправляли в воздух мини-сердечки. Феликс с иронией вспомнил письмо, полученное им месяц назад, которое без продыху визжало «я люблю тебя», не замолкая до тех пор, пока он не отправил ответ. — Должно быть, приятно быть местным золотцем, — заметил Джисон с притворной задумчивостью, продолжая запихивать блинчики в рот. Феликс по-детски показал язык своему лучшему другу: — Честно говоря, письма от фанатов становятся всё более странными. Последние два года все просто стали звать меня своей малышкой и присылали шоколадные конфеты из Сладкого королевства, но в этом году они пишут эти длинные клятвы в любви, преданности и тому подобном. — Это потому, что за лето половое созревание врезалось в тебя, как Хогвартс-экспресс, — рассмеялся Джисон. Мгновение спустя на его лице появилось лукавое выражение, когда он заговорщицки наклонился к Феликсу. Тихим голосом он спросил: — Есть что-нибудь от того, чьё имя нельзя называть? — Перестань называть его так! — надулся Феликс. — Я не позволю тебе так на него клеветать. Сразу после своего первого официального матча в качестве ловца Гриффиндора на третьем курсе Феликс получил своё первое письмо от фаната. Всё, что там было написано, было: Ты золотой снитч? Потому что ты — самая большая добыча. — от парнишки-фаната №1 солнечного мальчишки Возможно, это было кринжово, но Феликс втайне был абсолютным любителем дешёвых подкатов. После этого первого письма, после каждого последующего матча по квиддичу, Феликс получал новую записку с новым пикапом, каждый из которых был подписан «от парнишки-фаната №1 солнечного мальчишки». Может, ты и магглорождённый, но это тело точно волшебное. (ну, на самом деле, Феликс был полукровкой, но достаточно близко к правде.) Ты дементор? Потому что от тебя у меня перехватило дыхание. Ты использовал на мне «Остолбеней» или ты просто прирождённый сногсшибатель? Ты, должно быть, крестраж, потому что ты дополняешь меня. Не успев опомниться, Феликс поймал себя на том, что с нетерпением ждёт, какую реплику ему отправят следующей. Ему было странно приятно иметь этого единственного постоянного, непоколебимого болельщика на протяжении многих лет, даже когда он становился всё более популярным и начал получать всё больше писем от поклонников. Однако почту его фаната было легко обнаружить. Она всегда приходила в простом белом конверте с нарисованным в уголке милым солнышком, которое в своей освежающей простоте выделялось среди других, гораздо более красочных и броских конвертов. Феликс обратил своё внимание на стопку бумаг, лежащую перед ним, и ухмыльнулся, когда появился со знакомым белым конвертом. Однако после того, как он открыл его, на его лице появилось нечитаемое выражение. — Что не так? — спросил Чан, устраиваясь на сиденье рядом с Феликсом. — Ты знаешь, как я всегда получаю эти записки от «анонимного поклонника»? — начал Феликс: — Ну, на этот раз, смотри! И Чан, и Джисон наклонились, чтобы рассмотреть письмо. Вместо обычной единственной строки текста на пергаменте был беспорядочно нацарапанный абзац. Поздравляю со вчерашней победой~ Эти письма начинались как шутка… я случайно посмотрел твою первую игру, и твоя яркая улыбка привлекла моё внимание, поэтому я решил отправить тебе забавную реплику в стиле квиддича. Я помню, как наблюдал за тобой с другого конца большого зала, когда ты открывал письмо. Я снова увидел твою улыбку, и она правда была похожа на солнечный свет. Поэтому я продолжал посылать их. Я учусь на седьмом курсе (ты понятия не имеешь, кто я, верно? ^^) итак, в этом году я заканчиваю школу. Перед твоей следующей игрой, последней, которую я смогу посмотреть как студент Хогвартса, я хочу лично рассказать тебе о своих чувствах. Встретимся в совятне в следующую субботу на закате? — О БОЖЕ мой, — практически закричал Джисон, очень точно передавая словами внутренние чувства замороженного Феликса по поводу этого… развития событий, — ты пойдёшь? Пожалуйста, скажи, что пойдёшь. Я уже много лет умираю от желания узнать, кто этот человек. — Я не знаю, — пробормотал Феликс. Конечно, ему тоже было любопытно… но уже был кое-кто, на кого он положил глаз. — Это кажется неправильным, потому что, знаешь, у меня есть собственный краш, а я даже не начал действовать. Чан приподнял брови и ухмыльнулся. Единственным человеком, которому Феликс рассказал о своей тайной влюблённости, был Чан, потому что тот хорошо умел держать рот на замке. Джисон, с другой стороны, объявил бы об этом всему миру в ту же секунду, как Феликс сказал бы. Джисон нахмурился, услышав перепалку двух своих друзей, но уже давно отказался от попыток выпытать у него имя возлюбленного Феликса. — Лады, так когда ты собираешься что-то предпринять на этом фронте? Феликс пристально уставился на письмо, которое держал в руке, как будто оно могло подсказать ему, что делать. Когда он наконец заговорил, в его голосе звучала неуверенность в собственном решении: — Скоро. Он учится на седьмом курсе, как и парнишка-фанат № 1, так что стоит скоро ему сказать. Феликс весь день был погружён в раздумья. Он описал Чану свою влюблённость так, словно это было случайное мимолётное увлечение, но на самом деле оно было большим. Жирным. Давящим. Тем, которое он лелеял с четвёртого курса. Как раз в тот момент, когда он собирался отправиться на поле для квиддича, чтобы провести несколько одиночных тренировок, он услышал, как кто-то выкрикнул его имя сзади. Обычно от этого голоса у него в животе порхали счастливые бабочки, но сегодня ему хотелось убежать и спрятаться. Изобразив на лице приятную улыбку, он медленно обернулся. — Чанбин-хён, привет. Со Чанбин. Единственный наследник могущественной чистокровной семьи Со. Староста Cлизерина. …и тайная влюблённость Феликса. Основная группа Феликса из восьми друзей поначалу отнеслась настороженно, когда несколько лет назад к ним подошёл угрюмый слизеринец, но вскоре они поняли, что тот был большой плюшкой-душкой. Чанбин настаивал на том, чтобы всегда носить зловещую чёрную мантию, но легко простил Феликса за то, что тот случайно покрасил свои волосы в радужный цвет из-за неудачного заклинания. Чанбин был интровертом, который проводил свободное время, слушая музыку в одиночестве в своей комнате, но принимал все приглашения Феликса провести выходные в Хогсмиде. Он утратил своё обычное отсутствующее выражение лица и плакал вместе с Феликсом, когда сова младшего скончалась пару месяцев назад. Несмотря на то, что он был занят обязанностями старосты и собственными занятиями, Чанбин всегда находил время, чтобы позаниматься с Феликсом и Джисоном перед их экзаменами по Нумерологии. На самом деле, Феликс был удивлён, что вся школа ещё не влюбилась в Чанбина. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Чанбин, останавливаясь перед Феликсом. — Э-э, да, почему нет? Чанбин указал неясно на натянутую улыбку Феликса: — Твоё лицо выглядит забавно, забавнее, чем обычно. У тебя определённо что-то на уме. Да ладно, что случилось? Когда они пошли в ногу друг с другом, Феликс подумал о том, чтобы рассказать Чанбину о признании своего парнишки-фаната №1 и просьбе встретиться лично. Чанбин всегда знал, как правильно нужно поступать. (и, возможно, часть Феликса втайне надеялась, что Чанбин скажет ему не идти.) Он вкратце рассказал о новом письме, которое получил, и о трёхлетней саге о его парнишке-фанате №1, всё это время стараясь не встречаться взглядом с Чанбином. По какой-то причине сейчас Феликс нервничал больше, чем прямо перед большим матчем по квиддичу. — Тебе следует пойти, — сказал Чанбин твёрдым и невозмутимым голосом. На самом деле, в его голосе слышался лёгкий восторг: — Этот человек смотрел только на тебя все эти годы. Должно быть, ты ему действительно нравишься. Феликс посмотрел в серьёзные глаза Чанбина и почувствовал, как его сердце неприятно сжалось. Чанбина совершенно не волновало, что кто-то признался ему. Какая бы ни была крупица надежды Феликса на то, что тот что-то чувствует к нему, она практически исчезла. — Ладно. Если ты так говоришь. Феликс провёл дни, предшествовавшие субботе, с одной целью — избежать Чанбина любой ценой. Он просто не мог смотреть ему прямо в лицо сейчас. Что должно было бы стать лёгкой задачей, учитывая, что они не учились вместе на одних занятиях и даже не жили в одном доме, но Феликс и не подозревал, сколько времени они двое регулярно проводили вместе. Он был измотан придумыванием отговорок, чтобы отказаться от их еженедельного учебного «свидания» по понедельникам, вечера кино во вторник, танцевальной практики с друзьями в среду и репетиторского занятия в четверг. Настал вечер пятницы, время, которое они обычно отводили для того, чтобы посидеть в уголочке библиотеки за разговорами о бесполезных вещах. Феликс всегда больше всего ждал их ленивых пятниц. Однако сегодня он сидел один в углу гриффиндорской гостиной, уставившись в никуда. Скрываясь всю неделю, у него выкроилось время хорошенько подумать. Чанбин определённо не отвечал ему взаимностью, но должен ли он в любом случае признаться, дабы облегчить душу? Сохранение своих чувств в секрете начинало сказываться на нём физически, заставляя терять сон, концентрацию и даже аппетит. Он даже не хотел тусоваться со своими друзьями, потому что своей хандрой испортил бы настроение; в конце концов, обычно он был создателем настроения в группе. — Эй, Ликс, ты нужен капитану на поле. Он говорит, что твой нимбус пропал из кладовки, — сообщил ему один из его товарищей по команде, просунув голову в общую комнату. В ту секунду, когда Феликс услышал, что его драгоценная метла пропала, он вскочил на ноги и помчался так быстро, как только мог, к квиддичному полю. На улице было темно, но, к его удивлению, поле было освещено сотнями плавающих свечей, окружавших маленькую фигурку в центре поля. Когда он подошёл ближе, Феликс понял, что одинокая фигура была кем-то определённым, кого он изо всех сил старался не видеть. Прежде чем он успел тихо повернуть назад, слишком знакомый голос окликнул его: — Феликс, куда ты там собрался? Иди сюда. Немного застигнутый врасплох обычно мягким тоном сытого по горло хёна, он мгновенно подчинился. — Привет, — смущённо пробормотал Феликс, а затем указал на плавающие свечи, окружающие их по кругу, — что происходит? Я думал, что нужен Чану. Чанбин закатил глаза. — Во-первых, твоя метла цела и невредима… я придумал дурацкую историю, потому что не знал, как ещё заставить тебя встретиться со мной. Во-вторых, почему ты избегаешь меня? — Я ещё не… — Прекрати, — раздражённо процедил Чанбин, — я не видел тебя несколько дней. Джисон сказал, что ты занимался в своей общей комнате, а мы оба знаем, как ты ненавидишь сидеть там взаперти. Когда Феликс ответил не сразу, Чанбин устало вздохнул. К удивлению Феликса, тот протянул руку и нежно провёл большим пальцем по его щеке — интимный жест, которого он определённо не ожидал. — Ты избегаешь меня, потому что я сказал тебе завтра встретиться с твоим тайным поклонником? У Феликса отвисла челюсть. Откуда Чанбин узнал? — Тебя так легко прочитать, — поддразнивающе усмехнулся Чанбин. — Последовала пауза, а затем его лицо стало серьёзным. Он устремил свой пристальный взгляд на Феликса. — Послушай, причина, по которой я посоветовал тебе встретиться с ним, заключается в том, что твой тайный поклонник — это я. Я… парнишка-фанат солнечного мальчишки №1, — Чанбин сделал игривое движение, будто давится этим именем, но его слегка дрожащий голос выдал его нервозность. — Феликс, ты мне нравишься. Если раньше у Феликса отвисла челюсть, то теперь она лежала на полу. Вместо того чтобы прыгать от счастья, празднуя осуществление своей мечты, Феликс мог только потрясенно смотреть на друга. — Это Чан подговорил тебя на это? — Наконец ему удалось спросить, и голос его звучал более растерянно, чем когда-либо. Чанбин серьёзно покачал головой: — Ты мне понравился с того первого матча, когда ты так лучезарно улыбнулся после того, как поймал снитч. Я был потрясён… ты правда был похож на солнышко, и я тут же решил, что ты будешь моим солнечным мальчиком. — Н-но ты даже не знал меня? — Ну, на следующее же утро я случайно подсел к тебе за столик и попросил подружиться с тобой, Чаном и всеми остальными, помнишь? Мои родители всегда говорили мне не общаться с не-слизеринцами, но вот он я бросаю свой дом, чтобы посидеть с кучкой гриффиндорцев и хаффлпаффцев, — сказал Чанбин. — После того, как мы стали друзьями, я узнал тебя получше, и ты мне серьёзно начал нравиться таким, какой ты есть. — Я и не догадывался ни разу, — тихо сказал Феликс. — Почему ещё, по-твоему, я прощаю тебя, даже когда ты совершаешь самую глупую хрень? — Чанбин проворчал: — Это потому, что я не могу продолжать злиться на тебя. Иначе зачем бы я позволил тебе тащить меня в Хогсмид по холодине, когда предпочёл бы впасть в спячку в постели? Это потому, что я хочу провести с тобой время. Или какая тут ещё причина… Феликс хлопнул ладонью по рту своего хёна. О боже, он никогда не ожидал, что Чанбин окажется таким слащавым. Его сердце готово было выскочить из груди, если бы его давняя пассия продолжала в том же духе. Собравшись с духом, Феликс заговорил: — Хён, ты мне тоже нравишься. Уже какое-то время ты мне нравишься. Несмотря на то, что он знал, что тот отвечает взаимностью на его чувства, ему всё равно казалось, что с него свалился огромный груз после того, как он признался. К его удивлению, Чанбин закатил глаза и весело хихикнул: — Я знаю. Ты всегда был действительно очевиден в этом. Феликс мог только смущённо опустить глаза, когда безумный румянец залил его лицо. Итак, Чанбин заметил его явную благосклонность по отношению к нему. Когда они оба ненадолго замолчали, Чанбин снова протянул руку, чтобы погладить Феликса по лицу, но на этот раз он медленно наклонился вперёд и запечатлел лёгкий поцелуй на щеке младшего. Затем он потянулся к рукам собеседника и переплёл их пальцы вместе. Этого хватило, чтобы покрасневшее лицо Феликса полностью преобразилось в спелый красный помидор. Необычная пара — один золотой мальчик из Гриффиндора, а другой стоический чистокровный слизеринец — провела ещё час на поле для квиддича, окружённая плавающими свечами, разговаривая и смеясь (в основном о том, каким глупым был Феликс). Чанбин объяснил, что он продолжал отправлять письма даже после того, как они стали друзьями, потому что ему нравилось видеть радостную реакцию Феликса при их прочтении. Он хотел признаться в совятне, потому что было бы похоже на полный круг со всеми фанатскими письмами, которые он отправил, но они оба согласились, что, оглядываясь назад, поле для квиддича тоже было символичным… и гораздо менее вонючим. — Думаю, тогда всё получилось. Мне пришлось позвать тебя сюда сегодня вечером, потому что я не мог вынести, чтобы ты избегал меня ещё хотя бы один день, — проворчал Чанбин, всё ещё немного раздражённый тем, что его тщательно продуманный план признания пошёл прахом. Как раз в тот момент, когда они собирались вернуться внутрь, Чанбин вытащил что-то из-под своей мантии и протянул это Феликсу. Это был простой белый конверт с характерным жёлтым солнышком, нарисованным в углу. Охваченный любопытством, Феликс вскрыл конверт и прищурился в тусклом свете свечей, чтобы разобрать текст. Может, ты и ловец, но для меня ты настоящий снитч. ♥