Василиса Огнева и Теория относительности

На крыше Орлоя есть выступ - небольшой и незаметный для толпы. На нем удобно было сидеть и заниматься теми бесполезными вещами, которыми иногда занимаются подростки. Я приходил туда решать задачки. Наука развивалась с бешеной скоростью и каждый день появлялись новые математические теории и идеи. Однажды я поднялся на крышу и чуть не грохнулся оттуда. Она играла в шахматы. Сама с собой, стрелой поворачивая доску и порой вслух смеясь над ошибками себя с другой половины доски. Она никогда не проигрывала даже сама себе. Уходя, она всегда оставляла игру на твердой ничье. В тот день я решил, что из принципа продолжу ходить именно на эту крышу. Её звали Чиэсе. Я так никогда и не выиграл у неё в шахматы.

Из личных дневников Руниса Драгоция.

22.07.1412 Священная Римская империя, Прага. – Мат, – сказала она, и Рунис с обреченным стоном откинулся назад, – двадцать один ход. – Вижу, – уныло ответил он, одним движением стрелы убирая фигуры с доски, – но когда-нибудь я выиграю. – Меня зовут Широ, – перебила она, игнорируя его недовольный взгляд, – мне кажется, я так ни разу и не представилась. Чиэсе Широ. Рунис глупо моргнул. Прошло уже несколько месяцев с их первой игры, и еще больше времени с их первой встречи. Он вообще не думал, что когда-нибудь узнает, как её зовут. Ему было всё равно. Она была ему совершенно неинтересна. Рунис просто играл с ней в шахматы. – Эээ, здорово, – ответил он, не зная, что ещё сказать, а потом наткнулся на её недовольный взгляд, – ах да, меня зовут Рунис. Драгоций. Ну, знаешь, из тех самых Драгоциев. – Не знаю, вообще-то, – задумчиво откликнулась Широ, – в Японии таких пока нет. Но теперь запомню. Прежде чем Рунис успел придумать, что ответить, она исчезла в дымке перехода. Он знал: завтра она вернётся.

***

13.04.1421 Священная Римская Империя, Прага. Рунис сидел на крыше Орлоя и задумчиво созерцал людей внизу. Прага давно уже не была тем маленьким скромным городком, каким он помнил его до перехода. Тогда, в тысячном году, когда он только родился, из интересного в Праге был разве что один монастырь, а теперь этот город стал сердцем человеческих и часодейских общин. За спиной у него заколыхалась дымка перехода, но он даже не обернулся, продолжая бездумно наблюдать за городом. – Ты опоздала, – тихо сказал он, – обычно ты так не делаешь. – Извини, – промурчала Широ так, как будто ничего серьезного не случилось, – такого больше не повторится. Наверное. Полностью проигнорировав свободное место рядом с ним, Широ забралась к Рунису на колени. Он не мог не улыбаться, нежно перебирая её волосы и наслаждаясь теплотой её взгляда. – Тебе несложно будет приходить в тысяча сто девяностые? – Так ты уходишь обратно в прошлое? – Я больше не могу оставаться в этом времени. Здесь слишком много меня. Ты же слышала, да? – Мгм. Они называют тебя Великим духом Осталы. Того тебя, не тебя. – Отличный выбор слов, дорогая. Посмеиваясь, Широ сползла с его колен и присела напротив, доставая шахматную доску. Рунис привычным движением начасовал им набор фигур. Сегодня он начнет первым. Не то что бы ему это поможет. – Мы уходим в тысяча сто девяностый, – сказал он, двигая пешку с Е2 на Е4, – потому что в девяносто пятом начнется кампания по выбору главы СДО. И так как предыдущий его глава умрет в девяносто шестом — я подглядел в нынешних летописях — то его правлению в четыреста лет придет конец. И СДО будет вынужден обратить внимание на новых кандидатов. – На тебя? – Широ задумчиво выдвинула свою пешку ему навстречу, пока ещё не уделяя должного внимания партии. – Заняться нечем? – Ну надо же как-то идти к статусу Великого… Судя по всему, у меня выйдет. – Переходы будут в два раза больше сил отнимать, – пожаловалась Широ, – даже сюда из двадцатого века только один раз в день могу прыгать. – Ну так не прыгай, – Рунис уже почти сдвинул своего коня, но вовремя заметил её довольную ухмылку и призадумался, – перейди вместе с нами, и всё. В Змиулане для тебя всегда найдётся место. – Приглашаешь съехаться? Миленько. – Согласишься? – спросил он, внезапно обнаружив, что потерял три фигуры за последние пять ходов. – Нет. Пока рано. Шах. Рунис побеждено вздохнул и сделал рокировку. Обычно он старался потянуть с ней подольше. – Чем тебе так не нравится Змиулан? – Мне нравится Змиулан. Мне просто нужно ещё немного пожить в моей собственной временной линии. Я в этом мире на птичьих правах. Дай мне прожить там ещё лет пятьдесят, и я буду свободна. Просто подожди чуть-чуть. И кстати, шах. – Когда ты?.. Да ну, серьезно… – Больше внимания деталям, дорогой. Я запланировала это ещё тогда, когда ты сдвинул свою ладью. Рунис проиграл через десять ходов. В этом не было ничего необычного, скорее наоборот, поэтому он просто позволил Широ наслаждаться победой. Она наклонилась к нему, поцеловала его, а затем исчезла. Рунис знал, что она вернется на следующий день, независимо от того, в каком году и в каком месте он будет.

***

01.01.1200 Карпатские горы, Змиулан. Широ не теряла времени и поцеловала его через секунду после того, как Рунис появился в комнате. – Поздравляю, – прошептала она, и ее глаза налились красным, – ты выиграл. – Да. – Сложно было? – Будто ты не знаешь… Но всё это того стоило. Место главы теперь моё. – Хороший мальчик. Рунис улыбнулся ей, а потом оглядел комнату. Это был первый раз, когда он увидел храм Чиэсе изнутри, и его внимание привлекло нечто в углу комнаты. – Это труп, – задумчиво отметил Рунис, пока Широ, пританцовывая, вела его к котацу. – Ага. Пытался тут поохотиться… на лисичек. Лисички выгрызли ему сердце. И печень. – Лисичкам хоть было вкусно? – Не особо. Рунис рассмеялся, а потом они пили и играли в шахматы, сеги и карты. В карты он даже выигрывал. Он ушел, только когда солнце снова отобрало у них с Широ ночь. Они встретятся на следующий день, и плевать на то, как далеко в пространстве и времени они будут. И они это знали.

***

04.04.1444 Храм Киёмидзу-дэра, Киото. Япония Многие говорили Широ, что она безумна. Что её избранник хуже самой смерти. Что её любовь глупа, слепа и наивна. Ей всегда было плевать. Она взяла его руку и вышагнула из брачного паланкина прямо в его объятия. Вместе они принесли дары богам – Изанами и Изанаги, коим было положено опекать её, и тому единственному – времени — которому верил он. Саке горчил, но все три чаши они опустошили залпом. Им не нужно было дарить друг другу кольца, потому что у них давно уже были куда более важные символы взаимной любви. Ветви сакаки сгорели быстро, но их любовь вырастет из их пепла. Многие говорили Широ, что она безумна. – За его любовь придётся платить, и ты не сможешь вынести цену, – говорили они ей, а она смеялась им в лицо, – он съест тебя живьем. О, Рунис сделал бы это — если бы только был смысл кусать собственную плоть. Его душа была привязана к ней слишком сильно. Он любил ее тогда, когда они были двумя невинными детьми, играющими в шахматы на крышах волшебного города. Он любил ее сейчас, когда невинность давно ушла. Он будет любить ее и после того, как от прежних их уже ничего не останется. – Ты моя душа, – сказала она, целуя его шею и чувствуя его руки на своем теле. – О, я не уверен, что она у меня есть, – смеялся Рунис, оставляя дорожки поцелуев на ее плече, – но я думаю, что ты дороже, чем любая из душ этого мира.