Василиса Огнева и Теория относительности

Поместье Огнева Василисе не понравилось сразу: безвкусный фасад с закосом под девятнадцатый век, высокий, современный и очевидно слегка обчасованный ловушками забор, отвратительно прилизанный парк. Хотелось изобразить Фэша и, закатив глаза, порассуждать о том, насколько же у Нортона Огнева нет стиля. И мозгов. И силы, о которой он пытается заявлять. По мнению Фэша, у Нортона Огнева много чего не было — но зато у него была дочь. И прямо сейчас она планировала потрепать своим новоиспеченным опекунам нервы. — А папа работает на правительство, да? — уточнила она с лицом настолько наивным, насколько только и способна изобразить шестнадцатилетняя девушка, — просто мы пока сюда ехали, нарушили ПДД раз семь, а полиция нас совсем не замечала… Ну конечно, ещё б они заметили, под таким-то количеством скрывающих эферов… Василиса скосила глаза на очень недовольное лицо мистера Эрна и мысленно хихикнула. Она уже поняла, что всем в доме приказали прятать от неё часодейство, но это было бесполезно: Василиса видела эферы на воротах, замечала, как неуклюже Эрн держит в руках телефон. Недружелюбные взгляды двух подростков, стоявших у крыльца, не заметить было бы сложно. Василиса знала причины, и признавала их весьма существенными — она бы тоже не обрадовалась, брось её отец ради другой семьи… Ах да. Впрочем, ей с ними ещё под одной крышей жить. И она обещала быть хорошей девочкой… Ну или не совсем уж плохой. — Привет, — она не стала улыбаться: вышло бы слишком фальшиво, — меня зовут Василиса. Полагаю, это вы и так знаете, — она чуть склонила голову в притворном уважении: младшая к старшим, сильная к наивным, — Надеюсь мы будем… Семьей. Удивительно, но брат ей кивнул, а сестра пожала протянутую руку. Некрепко, даже слегка брезгливо, но всё же пожала. — Очень милое платье, кстати… — Дейла, — представилась сестра, уловив невысказанный вопрос, — а моего… То есть, конечно, нашего брата зовут Норт. Тот сухо кивнул ещё раз. Василиса хотела продолжить разговор, который складывался лучше, чем она ожидала, но её тут же окликнула некая госпожа Азалия. Василиса не была уверена, что понимает суть их отношений с отцом, и постаралась отнестись к ней с уважением. В ответ она его, впрочем, не получила. Более того, её весьма нагло схватили за руку и отвели в дом. Она уже видела его изнутри. Конечно, только те комнаты, в которых проводились официальные приемы. Господин учитель приходил туда часто, пусть и в другом обличье. Василисе нравилось слушать рассказы о балах, которые проводились в незнакомом, эфларском стиле. Сама она бывала только на остальских приемах, где хороший костюм и платье последней коллекции от Шанель ценились куда больше старомодных сюртуков и цилиндров. Василиса считала, что Эфлара застряла в восхищении теми временами, какие ещё помнил её народ. Но балы были красивые. Под недовольное бурчание Азалии они добрались до второго этажа, где Василису втолкнули в комнату и, на прощание ещё раз обозначив, что ей здесь не рады, но ужин в семь часов всё-таки подадут, оставили в покое. Комната была неплохой, но явно не самой лучшей, особенно если знать, сколько на самом деле было денег у её дорогого папочки. Василиса с трудом сдержала желание сплюнуть. Это, конечно, «жест совершенно плебейский» как неоднократно повторял Учитель, но иногда статус мерк перед желанием честно высказать своё «фи». Впрочем, у нее ещё будет шанс. Она с разбегу запрыгнула на кровать и вытащила из кармана телефон, о котором она, конечно, никому не сказала, да и не собиралась этого делать. У неё был часолист, но пользоваться им было опасно из-за возможных сигналок, так что телефон оставался единственным способом связи с реальной жизнью. Василиса вздохнула и набрала первый номер. — А разве ты не должна была сначала позвонить дяде? — Я ему написала. Думала, ты будешь волноваться за меня больше, чем он. — За тебя? Да ты кого угодно до белого каления доведешь. За тебя волноваться — только рано седеть. Они засмеялась. Фэш всегда умел поднять ей настроение, и с ним можно было не строить из себя непонятно кого. Он был той ещё сволочью — но и отличным другом, готовым прикрыть её задницу даже перед самим Астрагором. — Ты как? — всё-таки уточнил Фэш, — Уже видела Огнева? — Только младшего. И младшую. Забавные, — Василиса потянулась и поболтала ногами в воздухе, — и ненавидят меня меньше, чем ожидалось. — А ты надеялась, тебя сразу начнут ногами пинать? — Сволочь. Они проговорили ещё час, успев обсудить общую домашку, прежде чем Василиса глянула на часы и поняла, что до ужина осталось всего двадцать минут, и бросила трубку. Она понимала, что в джинсах вряд ли произведет приятное впечатление на ту кучку снобов, которая считалась ее семьёй. Даже не смотря на то, что эти джинсы были дороже, чем их вечерние наряды. Василиса выбрала скромное, но удобное платье, заплела волосы. Они, кстати, снова отросли до совершенно неприличной длины. Стричь их было практически бесполезно — за полгода они отрастали почти на полметра. Не то что бы она любила длинные косы, но Учитель говорил, что в эфларской среде они считаются символом достатка и силы, так что она смирилась… Но логику так и не поняла. Закрепив косу резинкой из золотых нитей — старым подарком Астрагора — Василиса перекинула её через плечо и покрутилась перед зеркалом. Оставшись довольна, она взглянула на часы — времени как раз хватало на то, чтобы спуститься вниз и найти гостиную, которую ей так и не показали. Ужин прошел неплохо. Все ели молча, даже младшие сыновья Огнева. Василиса, признаться, совсем забыла о существовании Эрика и Ноэля — Астрагор не видел их в её будущем, а значит, и часового дара у них не было. Сразу после ужина ей объяснили правила, по которым она будет жить. В восемь часов её привозят в школу, в три — забирают. Прогулки разрешены, но только если её сопровождает господин Эрн. Замечательно. На самом деле, в школу Василиса ходить будет нечасто. Она всё ещё числилась там, но несколько лет назад перевелась на семейное обучение: ей присылали задания, а приходила она только на интересные лекции — или на вечера, куда приглашали спонсоров. Это было необязательно — она знала, что к концу обучения в Змиулане сможет получить аттестат любой школы или даже колледжа в мире, но это было её данью уважения и благодарности. Не будь её интернат таким, каким он был, то есть крайне выдающимся, она могла и не попасть в ученицы к Астрагору. Так что она послушно изображала маленькую девочку-вундеркинда, пока не выросла. А потом Василиса начала играть уже более важную роль: девушку с перспективами. Это помогало её интернату получить спонсоров, а ей самой — познакомиться со многими выдающимися умами как в России, так и за её пределами. Так что пусть господин Эрн возит её куда хочет. А где она на самом деле будет проводить время, уже не его дело. С этими мыслями Василиса вернулась в комнату. Сделала одно из последних школьных заданий, немного поприседала и поотжималась перед сном. Сходила в ванную, с удовольствием обнаружив шикарное мраморное джакузи. А потом, прошептав себе под нос собственное числовое имя, провалилась в сон. …Чтобы через несколько секунд обнаружить себя на крыше Змиулана. Было холодно, и ветер ощущался как настоящий. — Почему не какой-нибудь пляж в Монако? — Потому что я не в Монако. И долго ещё не буду — мои исследования не нравятся их монарху. Учитель был таким же, как и всегда. Циничным, саркастичным и всегда знающим, что ответить. Василиса хотела бы стать такой же. И верила, что когда-нибудь станет. — Опять не о том думаешь, — пожурил её Астрагор и уселся на край каменного зубца. Ветер взлохматил его волосы, но тут же утих, подчинившись короткому жесту, и Василисе стало тепло, почти жарко, — и контроль над луночасом не держишь. Неужели всё настолько плохо? Звучало почти заботливо. Да и было, наверное. Василиса вздохнула и аккуратно присела на зубец рядом с самым, по мнению идиотов, жестоким духом Осталы. Её тут же слегка приобняли за плечо: не чтобы поддержать, но чтобы она не грохнулась со стены и не проснулась. — И как всё прошло? — Да никак! — Василиса вздохнула, зная что звучит по-детски обиженно, — Его там даже не было, представляете? Шестнадцать лет ничего, сейчас ничего… И зачем только решил забрать. Похитил бы в день посвящения, и дело с концом. Астрагор качнул головой, но ничего не ответил. Призвал крылья, осторожно, чтобы не слететь с зубца, и аккуратно обнял её крылом. Он сразу сказал ей, что отец её не любит, и про причины этого рассказал тоже, упомянув, что было бы очень глупо скрывать от неё то, что обязательно попытаются использовать против него в будущем. Но знать — это одно, а по-настоящему понять, что ты своей семье не нужна — совсем другое. Прошло несколько минут. — У него весь забор в эферах, — Василиса вытерла слезы и выпрямила спину, снова заговорив уверенно и твердо, — но для слежки за пределами дома на меня ничего не навесили. Сказали, будут отвозить в школу и давать карманные. Достаточно много, кстати. Отпишу на исследования какому-нибудь университету. Рунис не сдержался и фыркнул. — Отпиши китайцам. — Фу. — Или Роскосмосу, — тут Василиса засмеялась так сильно, что Рунису пришлось самому схватиться за зубец, чтоб не потерять равновесие, — да не смейся ты так. Им твои копейки — месячный бюджет! Они посмеялись ещё немного, а потом Учитель ушел, растворившись в дымке перехода. Василиса огляделась и поморщилась. Пейзаж ей не нравился. — Хочу Монако. Слава луночасу, думала она несколько минут спустя, слава ему и слава теплым пляжам Монако.