Потеряшка

Придя в себя, первое, что услышал Юнги: — Интересно, его от всего так перекидывает? Или только от испуга? Может попробуем что-нибудь ещё? — голос у мужчины бархатный, можно даже сказать, что приятный. «А нет, совсем не приятный» — думает Юнги и зажмуривает глаза крепче. Так хочется, чтобы всё это оказалось страшным и нелепым сном. Казалось ведь, что жизнь устаканилась, а тут вышел прогуляться в лес — и ты уже волк не волк, человек не человек, и второй раз за сутки очухиваешься в присутствии каких-то неизвестных мужиков, и это самую малость…злит. Хочется таки перекинуться, взвыть куда-нибудь в небо и ускакать волчьим галопом в лесную чащу гонять белок. — Ещё шар мне купи, в котором я по лесу шароёбиться буду — хрипло произносит Юнги, но глаз не открывает — нашёл хомячка для опытов. — О! Очухался! Хосок-а, бегом сюда! — кричит бархатный голос. — Да не ори ты так! — рявкает Юнги. Он за эти дни вообще уже ничему не удивляется. Если сейчас выяснится, что он инопланетянин, клингонец какой-нибудь, то Юнги просто это примет. Во всём этом радует одна мелкая деталь — тело уже не так болит и нет ощущения, что конечности в суставах провернули на сто восемьдесят градусов. А вот глаза открывать всё еще не хочется. Из очень неприятного осталось только то, что резкие звуки и запахи дико, до зуда неконтролируемого раздражают так, что почесаться хочется. «Задней лапой за ухом, ага» — думает Юнги, всхрюкивает своим же мыслям и начинает смеяться. — Хос, он, кажется, совсем двинулся — бархатный голос звучит тихо и взволнованно. Юнги, прекратив хохотать над собой, над ситуацией и над всей этой историей, глубоко и рвано вздыхает, потом ещё раз, и открывает глаза. Он не в своём доме, это определяет сразу, но помещение, в котором он находится, скорее всего носило функцию гостиной. Комната светлая, уютная, аккуратная, без излишеств. И запах: пахнет тут очень приятно и необычно, словно оказался на поляне в сезон, когда все пряные травы разом цветут. Этот аромат расслабляет и разум, и все органы чувств. Юнги, судя по реакции обладателя бархатного голоса, втягивает носом воздух достаточно шумно. Тот смотрит внимательно с ноткой удивления и опаски. — А не собрался ли ты перекинуться, обморотень? — Собрался, — шипит Юнги —чтоб голову тебе откусить — рыкает и уже было подрывается в сторону мужчины, как в комнату входит ещё один экземпляр, который заставляет Юнги замереть с приоткрытым ртом. Правда красивый и…пугающий. Взгляд у него открытый, но тяжёлый и слишком серьёзный. — Очнулся? — мужчина подходит и цепким взглядом оглядывает Мина, — Я Чон Хосок — протягивает руку и улыбается. Ярко так улыбается, зараза, словно не он только что в Юнги дыру сверлил. — Чего ты так смотришь? Привидение увидел? — хохотнув, спрашивает. — Не привидение, но хвостом чую, что ты будешь занозой в моей многострадальной заднице — посмеиваясь, бурчит Мин. — Хочу выяснить, что с тобой случилось. — тихо говорит Хосок, присаживаясь рядом — Ты уже познакомился с Тэхёном? — Он не представился. — закатывает глаза Юнги, а потом, вперив взгляд в Тэхёна, говорит — Вы разные. По разному…я ощущаю вас по-разному. — А чуйка таки работает, — радостно подмечает Тэхён. — Чуйка? — ошалело моргает Юнги. — Оборотни чувствуют друг друга, Юнги — поясняет Хосок. Ты по разному нас с Тэ воспринимаешь по причине того, что он человек, а я оборотень. — Значит я могу его сожрать — бурчит себе под нос Мин, на что Хосок разражается истерическим хохотом, а со стороны Тэхёна прилетает возмущенное: " В очередь!» — Его многие хотят сожрать, — просмеявшись, говорит Чон и как-то по-дружески хлопает всё ещё лежащего Юнги по плечу — расскажешь мне о себе? О том, когда всё началось и почему раньше этого не было? В процессе разговора никакой существенной информации о себе Юнги не сообщил. Сирота, усыновлен в раннем возрасте, всю жизнь страдает проблемами с сердцем и тревожностью. С рождения жил в Корее, потом новая семья перевезла его в Канаду. Занимается музыкой. Живёт один. Дом на окраине маленького городка купил после смерти родителей из желания быть ближе к природе и покинуть большой душный город. — А как же так случилось, что в своём возрасте ты ни разу не перекинулся в волка? — Ты меня спрашиваешь? — возмущается Юнги — Я вот до сих пор не осознаю до конца, что происходит. — Ты говоришь, что у тебя проблемы с сердцем и тревожностью? Это значит, что с самого детства ты на препаратах? — уточняет Тэхён и как-то странно поглядывает то на Хосока, то на Юнги — Можешь сказать мне, где ты лечишься? Юнги на этот вопрос поднимает бровь, мол, а тебе какое дело, но отвечает: — Семейный врач — он консультирует меня и выписывает рецепты. — Угу, — как-то заторможенно кивнув, Техён подрывается и тащит Хосока за собой к выходу из комнаты. — Стоять оба! — рявкает Юнги и подрывается с постели. — Все вопросы о моих волчьих злоключениях вы обсуждаете при мне! — продолжает громко возмущаться и поднимается на ноги. Слишком резко поднимается, потому что голова начинает плыть и к горлу подступает тошнота. Тэхён замирает в дверном проёме и сжимает ладонь Хосока в своей настолько сильно, что тот болезненно шипит. — Ладно, — проговаривает еле слышно на выдохе — ладно — впивается испытующим взглядом в Юнги и тихо, разделяя слова, проговаривает — ты сейчас принимаешь препараты, которые тебе выписывал семейный врач? — переводит взгляд на такого же непонимающего Хосока и возвращается к Мину — Скажи, Юнги, а препараты эти готовятся где и кем? В этот момент Юнги вообще перестает понимать происходящее. Если до этого он мог предположить, что случилось и как с этим быть, но судя по тому, куда ведёт этот разговор, сейчас появятся новые вводные данные, и он догадывается, что вопросов станет ещё больше чем ответов. — В его клинике и готовятся — заторможенно отвечает Юнги и смотрит на Хо — В чём дело, Хосок? — Ты меня спрашиваешь? — возвращает ему фразу Чон. Оба они сейчас наблюдают за тем, как медленно по стене сползает вниз разбитый и озадаченный Тэхён. — Юнги, как давно ты перестал пить прописанные тебе лекарства? Полгода примерно? — спрашивает Тэхён, поднимая на него взгляд. — Месяцев восемь, — шепчет в конец ошалевший Мин и снова обращается к Хосоку, — а теперь пояснишь мне это? — Я бы тоже хотел знать, Юнги — Хосок звучит как-то внезапно агрессивно. Такой Хосок пугает. Пугает всю семью и даже Намджуна. Такому Хосоку отказывать нельзя. — На кухню — командует Тэ — тебе нужно поесть — тычет пальцем на Юнги, — а тебе, Хос, нужно выпить травяного чая. На кухню все трое не шли, а плелись как на голгофу. Тэхён просто не знал как начать рассказ, Хосок отчего-то боялся знаний, которые сейчас получит, а Юнги молился, чтобы в него сейчас ударила молния и сожгла его тушку до состояния золы. — Если честно, то я думал, что всё это росказни, не имеющие под собой никаких веских оснований — Техён начинает внезапно бодро, ставя перед Юнги тарелку с горячей свежей едой и поднося Хосоку чай — эдакая страшилка для маленьких волчат, чтобы они от родителей далеко не отходили. — Начало хорошее — хохотнув, Юнги удобнее усаживается за столом — интригует, я бы сказал. К чему ты клонишь? Хосок стоит, оперевшись бедром о кухонный гарнитур, и, казалось бы, крайне заинтересованно рассматривает рисунок на напольной плитке. Он понял, о чем пойдёт речь. И знает, что это всё не сказки. Именно поэтому он и Намджун взяли когда-то своих омег и перебрались в этот малюсенький городок с минимальным населением оборотней. Как потом выяснилось, с настолько минимальным населением, что он тут жил всего один. — Я знаю о чём речь, Тэ — вздохнув, произносит Хосок — и это не сказки или росказни. Только за последние пять лет пропало около тридцати детей. — Каких детей? — ошарашенно спрашивает Юнги — тридцать детей? Хосок, что происходит? — Опыты. Исследование воздействия подавителей нового класса и гипноза на сознание и физиологию оборотней. Маленьких детей, ещё не обращавшихся в волка, похищают и используют как подопытных мышей. — Хосок рвано выдыхает, набирает воздуха в грудь и продолжает. — Из последних похищенных детей было найдено пятеро погибших в разных районах страны. А похищения продолжаются уже очень давно — он переводит взгляд с пола на Юнги. — В каком возрасте тебя усыновили? — Около трёх, — заторможенно отвечает Юнги и кивает каким-то своим мыслям. — Препараты для сердца и от тревожности принимаешь давно? — Вопрос звучит уже от Тэхёна. Тот сидит вообще какой-то побледневший с огромными глазами. — Сколько себя помню (а помнит он себя лет с четырёх) эти таблетки и разговоры с психологом были его чуть ли ни ежедневными спутниками. — Семейный врач один? Не менялся? — уточняет Хосок. — Не менялся. — Почему перестал принимать препараты? — вопрос от Тэхёна. Юнги уже сел так, что не нужно было крутиться от одного к другому и отвечать на их вопросы. Вообще всё очень походило на какой-то перекрестный допрос. — Закончились, всё никак не мог найти время на диалог с доктором, а потом как-то подзабылось. — Мин уже начинает ёрзать на своём стуле, подавляя в себе желание встать и покинуть эту комнату. Он чувствовал, что Хосок давит. Скорее всего ненамеренно, но заметно. Чувствовал, что Тэхёну совсем не по себе. — Часто с доктором своим общаешься? — Хосок выглядит совсем напряжённо. Весь вытянулся по струнке и даже кажется крупнее, чем есть на самом деле. — По необходимости — уже совсем тихо отвечает Юнги. — К чему этот вопрос? — Он знает, где ты сейчас? — Хосок подходит ближе и смотрит в глаза Юнги немигающим взглядом. — Знает — почти одними губами произносит Юнги и вперивается взглядом, полным ужаса, в Хосока. Все трое замолкают, слышно только как тяжело дышит Хосок. Кажется, ещё немного — и он начнёт ворчать как волк. — Нам нужно чтобы он приехал — голос Намджуна, почти рычащий, наполненный сталью, разорвал возникшую внезапно тишину. Вожак стоял в дверях, и вид его очень чётко и внятно говорил о том, что весь этот разговор, еще не закончившись, привел к последствиям заведомо страшным и неприятным. — Так! — Джун отпускает руку своего Омеги и направляется следом за ним к столу — мы купили всё, что ты просил, Хос. Что касается тебя, — Намджун поворачивается всем корпусом к Юнги — тебе нужно, как можно регулярнее перекидываться и какое-то время находиться в ипостаси волка — Джун наблюдает за реакцией Юнги и к его, юнгиеву, счастью не видит попыток спорить и сопротивляться. — Твой волк очень слаб. Именно по причине того, что его столько лет пытались подавить. И сам ты слаб по этой причине. Понимаешь, Юнги? — Юнги понимает. Понимает, что нихрена не понимает, кроме того, что всё плохо. — Я в жопе и втянул в это вас — заключает Мин. — Ну, ты ещё не в жопе, — в диалог вклинивается Джин — у меня есть план. На это заявление все трое из стаи дружно закатывают глаза и синхронно вздыхают. Сокджинов план при любом раскладе обойдётся им в пару тройку десятков километров измотанных нервов.