Во мраке крепости

      Серебристые глаза смотрели на две высокие колонны и дорожку, ведущую к ним. Начавшийся, как всегда, внезапно для большинства фонтейнцев дождь медленно потушил огни. Тучи и туман частично скрыли столицу, верхушки башен едва можно было разглядеть.       Сегодня Нёвиллету, от чего-то, было особенно грустно. Кажется, он не испытывал ничего похожего со времён дела об отце Навии. Хорошая девушка, жаль её. С тех пор, после разговоров с ней, людские души стали понятнее, но не на много.       Судья сел прямо на ступеньки, не заботясь о своём величии, возможно впервые. На заднем дворе театра оно было ни к чему, людей и мелюзин здесь нет. Здесь бывают только жандармы и заключённые под стражу граждане, для которых эта часть суши будет последней перед погружением в глубины крепости.       Нёвиллет провожал каждого, словно мать, которая следует за ребёнком и плачет, что никогда уже его не увидит. Или это будет не скоро. Им всегда хочется верить, что их непутёвые дети вернутся, но не даром ходят слухи о том, что заключённые редко покидают крепость. Они возвращаются, пытаются жить «наверху», у них плохо выходит. Либо добровольно, либо через новое преступление, но эти люди опять идут по дороге к двум колоннам. Опять спускаются по ступенькам и заходят в лифт. Второй раз уже не страшно. Кто-то даже улыбается в предвкушении.       В крепости ты свой, знаешь тайные правила, имеешь вес за много лет. Можно открыть дело, чем-то заниматься для души. К чёрту мору и законы города, мы сделаем свои, напечатаем купоны. Жизнь здесь, а не в притворном Фонтейне. Там театр не в красивом здании с именем «Эпиклез», он везде. Он растворился в первозданной воде, излился дождём и затопил собой всё. Весь Фонтейн — это театр, а архонт главная цирковая собачка, не понимающая этого.       Правосудие буквально как представление, как игра или шутка. Утром приговор для маньяков, воров, убийц, а вечером развлечения для народа. Такое могло прийти в голову только самому безумному архонту.       Но Нёвиллет об этом не думал. Он не знал, как относиться к Фурине. Слишком много времени они провели вместе. Она ведёт себя наивно, по-ребячески. Её боятся и уважают, но не замечают хрупкой и боязливой сущности, что плачет в одиночестве. Нёвиллет многократно слышал её плач в фонтане. Бывало, после этого снова шли дожди.       Прямо как сейчас.       Дорогу начало затапливать. Ливнёвки уже не справляются, и большие лужи превращаются в гладкую зеркальную поверхность. Красивый вид.       — Снова? — спросил голос над опущенной головой. — Так и думал, что застану тебя здесь. Сегодня льёт как из ведра, даже кабина лифта начала протекать, — отшутился голос.       Нёвиллет поднял взгляд на перебинтованную руку, держащую над ним чёрный зонт.       — Вставай, это всего лишь работа. Не стоит принимать всё так близко к сердцу.       Слова друга воспринялись на удивление приятно. На душе действительно стало легче.       ...       Стоя у фонтана Люсин в свободное время, Нёвиллет с теплотой наблюдал за мелюзинами. Лишь изредка он смотрел на пришедших в солнечный день людей, молящих о детях или здоровье, испытывая к ним что-то вроде сострадания. Не без усилий, он сохранял дистанцию, помня о статусе. Нёвиллет судья, день и ночь, без перерывов. Просто потому, что любое внимание с его стороны люди воспринимают далеко не как заботу. Если судья обратился к тебе — ты в чём-то провинился. Бедолага Гравьер до сих пор вспоминает, как его пытались подбодрить. Эффект, как можно догадаться, был обратным.       С тех пор Нёвиллет старается не причинять жителям неудобства. Тем более, с мелюзинами ему общаться проще. Он мог часами безмолвно стоять с ними рядом и всматриваться в бескрайнее море. Слова были излишни.       Тем не менее, один человек всё-таки мог воспринимать судью как друга. Сложно сказать, есть ли в этом заслуга особого статуса или титула. Их с Ризли отношения давно стали непонятной химией с неизвестным исходом реакции. Наверно, их можно описать словом «излишняя привязанность».       Нёвиллет часто думал о Ризли. Он вспоминал, как герцог укрывал его зонтом почти каждый раз, когда шёл дождь. Судья промокал до нитки, не считая это проблемой, но Ризли всегда уводил в сухое место, готовил чай, давал полотенце. Если бы он знал о сущности Нёвиллета чуть больше… Возможно, он прилагал бы в два раза меньше усилий.       — Интересно, чем он сейчас занят? — тихо спросил судья.       Сделав глубокий вдох, Нёвиллет ощутил сильную потребность во встрече.              — Пожалуй, сегодня будет не лишним наведаться в Меропид.

✥✥✥

      Размешав в аккуратной фарфоровой чашке свой чай, Ризли постучал по краю ложкой и отложил её в сторону. Клоринда вошла в кабинет внезапно, как гром среди ясного неба. У неё получалось это даже тогда, когда Ризли ждал её прихода. Вероятно, в этом виновата тихая обстановка кабинета. Тут и вентилятор на потолке, при своих размерах, едва слышен.       — Как обещала, принесла тебе свод законов. — Клоринда взошла по лестнице и подняла руку с толстой книгой. — Надеюсь, чтиво тебе понравится.       Ризли подавил лёгкий смешок и прислонил к губам чашку. Он проводил девушку взглядом и проследил за движениями рук, кладущих на стол том.       — Я думал, она будет больше, — заметил Ризли.       — Это первая часть. Для начала.       — Вот как, — мужчина наклонился вперёд и пододвинул книгу к себе. К его удивлению, страницы оказались склеены между собой. — Это шутка?       Покрутив книгу в руках, Ризли наконец-то понял, что держит шкатулку. Когда он открыл её, в центре лежал аккуратный пакетик с хрустящими листьями чая внутри.       — Хах, а ты умеешь удивлять. Я уж было подумал, что правда решила принести мне свод законов.       — Прости, я слишком хорошо тебя знаю. И знаю, что ты не стал бы читать эту скукотень.       — Это правда. Не очень люблю все эти документы и правила.       — Наверное, поэтому создал здесь свои, — предположила Клоринда, усаживаясь на край стола в метре от герцога.       — Интересный состав, такого чая я ещё не пробовал. — Ризли увлёкся чтением этикетки и не заметил, как девушка оказалась ещё ближе. — Неожиданный подарок. Ты ведь с таким укором сказала, что у меня в кабинете много чая…       — Я пошутила, — ответила Клоринда, расстёгивая верхнюю пуговицу блузки. — Но это не весь твой подарок за выигранное пари.       — М? — поднял голову Ризли.       Девушка пододвинулась ещё ближе и сидела на столе почти вплотную. Её фигура заслоняла собой рассеянный свет, льющийся с потолка. Все движения казались медленными и соблазняющими. Будь на месте Ризли кто-то другой, то уже давно бы понял, к чему всё идёт.       — Не хочешь заварить свой чай… — начала вопрос Клоринда, поглаживая ногой бедро мужчины. — Прямо сейчас?       — Хочешь, чтобы мы заварили чай?       — Да, — ответила собеседница и облизала губу.       — Полагаю, под ещё одним подарком ты имела в виду себя, — улыбнулся Ризли, начиная улавливать намёки. — Прости, но я не в настроении.       — Что? — удивилась Клоринда. На миг ей показалось, что её окатили холодной водой. — К-как?       — Ты хороший собеседник и дуэлянт, но меня не интересует какая-либо другая связь с тобой, — ответил Ризли. Он неуклюже отодвинул кресло, чтобы иметь возможность встать, и учтиво застегнул девушке блузку. — Извини.       На лице Клоринды тут же вспыхнул румянец. Она почувствовала неловкость и стыд, не зная, как выкрутиться из столь щекотливой ситуации без потери достоинства.       — Н-но… Хах… Тебя вообще хоть что-то интересует, кроме твоего чая? — обиженно спросила девушка.       Ризли подошёл к книжному шкафу и постучал по корешкам книг. Подумав, он ответил:       — Да.       — И что же?       — Тебе лучше не знать.       Клоринда злобно усмехнулась, поправила волосы и села в кресло герцога:       — Думаешь, я не знаю о твоём романе с судьёй? Я с тобой и с ним почти каждый день. У вас двоих всё на лице написано! Я помню, как ты смотрел на него в тот день. Любой бы на твоём месте либо восхитился, либо ужаснулся, а ты просто… Ох, — вздохнула девушка. — И что вы только нашли друг в друге?       — Что? — задумался Ризли. — Я и сам не знаю. Но в нашу первую встречу он был невероятен.       Ризли поднял голову вверх и закрыл глаза, предаваясь приятным воспоминаниям. Они были размыты, но одно до сих пор оставалось в них чётким. Театр, колонны и судья.       Позади зал, полный любопытных незнакомцев, что пришли на очередное шоу, потешить своё эго. Они не знают преступника, его жизни, обстоятельств. Ничего не смыслят в происходящем, но готовы судить всех и вся, показывать пальцем. Они как голодная собака, ждущая, когда ей бросят кость или объедки, чтобы жадно сожрать их, либо с презрением выплюнуть, пережевав и обслюнявив.       Этот шум Ризли не волновал, как и судью. Приговор будет вынесен несмотря ни на что. Любые попытки как-то оправдать содеянное тяжёлым детством и плохими ребятами или, наоборот, излишняя жестокость случайных свидетелей заседания ничего не меняли. Ризли рассказал всё в деталях, признал вину. Фурина скучающе фыркнула и покинула зал. Ничего необычного.       Только одно неожиданно нашло отклик.       Когда настало время произнести приговор вслух, Ризли подвели к центру сцены и заставили упасть перед величием судьи на колени. Огромные весы засияли и выдали ожидаемый ответ, который Нёвиллет зачитал с лёгкой ноткой грусти в голосе. Ризли посмотрел на судью и замер. Всё его тело напряглось, окружение размылось. Он смотрел только на него, на завораживающий облик гордого правосудия. Уязвимого правосудия. Эта мысль пронеслась очень быстро, будто неосознаваемые механизмы считали незримые сигналы. Нёвиллет сожалеет. Этой ночью снова пойдёт дождь. Он знает стоящего на коленях всего пару часов, видит впервые, но сочувствует, как и всем, кто был здесь до него.       Ризли инстинктивно это понимает, но думает только об одном. Он хочет приблизиться, хочет коснуться этих ухоженных рук, не запачканных кровью. Хочет завладеть вниманием серебристых глаз. Он хочет судью, как никого прежде. Когда-нибудь… Если будет хоть малейший шанс…

✥✥✥

      Спуск на лифте, коридор, паром. Потом опять коридор, но уже с улучшенной охраной, снова долгий спуск. Чтобы добраться до сердца крепости, нужно не столько уметь разбираться с вооружёнными стражами, сколько иметь терпение: путь не такой уж короткий. Тем не менее Нёвиллет терпеливо проделывал его каждый раз, когда это было необходимо. Благо, такое случалось не часто. Но невольно задумаешься, как только герцог не устаёт от этих путешествий?       Каблуки дорогих ботинок громко отчеканивали по металлическому полу, трубы тихо шипели в ответ, как коварные бронзовые змеи. Все вокруг были заняты делом.       — Месье Нёвиллет? — спросила секретарь, не ожидая визита судьи. — Вы к герцогу?       — Всё верно.       — По какому вопросу?       — Не могу разглашать.       — Поняла, извините, — смущённо улыбнулась девушка. — Проходите.       Невозмутимо пройдя мимо охраны, Нёвиллет зашёл в кабинет и поднялся. К его разочарованию, хозяина крепости на месте не было.       — Г-господин Нёвиллет! — испугалась Сиджвин, вылезая из-под стола.       Старшая медсестра поправила свою сумку и вежливо поклонилась гостю. Заметив, что к рукам прилипли наклейки, она тут же спрятала их за спину.       — Прошу прощения, — сказал судья. — Я не хотел вас побеспокоить.       — Всё хорошо, — улыбнулась медсестра. — Вы появились так неожиданно, что я слегка напугалась. Вы к герцогу?       — Да. Он сейчас здесь?       — У него возникли какие-то дела. Я не уверена, но скорее всего здесь. Может быть, он спустился на нижний этаж.       — Благодарю.       — Постойте!       — М? — развернулся Нёвиллет.       — Не рассказывайте герцогу о том, что его плащ опять обклеили мелюзины. Я говорила им этого не делать, но некоторым сложно понять.       Нёвиллет добродушно улыбнулся:       — Хорошо. Я ничего не расскажу.       — Спасибо.       — Я думаю... Лучше подождать герцога здесь. Он не любит, когда его отвлекают от... работы. Могу предложить вам чай.       — Пожалуй, в этом есть смысл. Мне не хотелось бы мешать.       ...       Глухие удары эхом отражались от высоких металлических стен, заросших трубами будто диким виноградом. Вся крепость как труба в трубе. Она дышит, разговаривает и живёт, храня в себе многое, скрывая это от поверхности.       Раньше здесь было хуже, настоящая тюрьма. Её следы остались в некоторых уголках в виде сырости, плесени, запёкшейся крови и высохшей мочи подохших ублюдков, чьи остывшие тела давно скормили рыбам. Но кто знает, может где-то даже завалялся чужой череп.       Утерев со лба пот, Ризли разогнулся и небрежно плюнул в сторону. Затем он поднялся, пнул ногой слетевший с заключённого ботинок и отошёл. Кулаки знатно болели от долгого изнурительного допроса. Применять силу не хотелось, но пришлось. Иначе никак.       Сидящий на полу бедолага хрипло дышал и едва что-то различал перед собой из-за оплывшего глаза. Багрово-фиолетовое лицо застыло в единственной гримасе, его избивали слишком долго.       Ризли не любил такие встречи с заключёнными. Они возвращали его в прошлое, где приходилось вести себя как последний мерзавец, чтобы выжить. Если бы можно было обойтись без драки или сделать это официально, он бы сделал. Хотя… Порой это даже приятно. Помогает спустить пар. С точки зрения морали, вероятно, это неправильно, да и Сиджвин будет ругаться. Она слишком опекает каждого. Увидев кровавые кулаки герцога, она тоже расстроится.       Подойдя к столу с инструментами, Ризли устало прошёлся по нему глазами в поисках пачки сигарет. Взяв испачканными в крови руками коробочку, он вытащил одну сигарету и закурил. Запах табака немного перебивал царящий в комнате смрад. Пора было заканчивать этот утомительный допрос, отвлечь себя чем-то более приятным.       ...       Когда Ризли вернулся в свой кабинет, его ждал приятный сюрприз — образ судьи в приглушённом холодном свете, как заманчивая тайна из глубин океана. Нёвиллет стоял у шкафа с книгами и что-то рассматривал, задумчиво держа руку у подбородка.       — Какими судьбами? — спросил Ризли.       Внезапное появление герцога явно спугнуло гостя: судья вздрогнул и развернулся.       — Снова что-то по работе? — уточнил Ризли, подходя ближе. — И почему в темноте? Ничего же не видно.       — Я хорошо вижу в темноте. К тому же, здесь не темнее, чем на морском дне.       — Вот как… Так, чем обязан?       — Захотелось увидеться.       Ризли улыбнулся:       — Ясно. А я думал, что опять возня с бумажками. Это так утомляет.       — Ты и без этого выглядишь уставшим, — заметил Нёвиллет. — Тяжёлый день?       — Вроде того, — шёпотом ответил Ризли, отводя взгляд.       Заметив на руках следы крови, судья нахмурился. Он осторожно коснулся перебинтованного кулака и притянул его к себе, чтобы лучше рассмотреть раны.       — Я могу как-то помочь? — тихо спросил Нёвиллет.       — Помочь? — прошептал Ризли и подошёл ещё ближе, прижимаясь к телу собеседника. — Как ты хочешь мне помочь?       — Не знаю, — ответил судья, переплетая свои пальцы с чужими. Жар от тела герцога становился невыносим. Захотелось хоть немного раздеться, чтобы избавиться от него.       Проведя большим пальцем по губам Нёвиллета, Ризли прильнул к ним и практически вжал судью в стоящий позади шкаф, не оставляя ни капли пространства. Набухший член уже рвался наружу из тесных брюк и неприлично упирался в чужое бедро.       Продолжая посасывать губу, герцог схватился за утончённую талию, соскальзывая руками ниже на бёдра. Слегка покачиваясь, он чувствовал, как возбуждение судьи тоже растёт. Нёвиллет уже не следит за руками, стремящимися залезть под рубашку. Гладкие перчатки касались шрамов, охлаждали кожу.       Оторвавшись от поцелуя, Ризли вытащил руки из-под своей рубашки, снял с них перчатки и облизал худые пальцы. Нёвиллет вырвался и обнял герцога за шею, нетерпеливо утягивая в новый поцелуй.       Ризли начинал терять всякое терпение. Всех этих слюнявых облизываний недостаточно, чтобы удовлетворить его вожделение. Он хочет снять с судьи эти тряпки, избавиться от скрывающего наготу плаща и рубашки, чтобы смять пальцами тонкую белую кожу. Хочется грубо развернуть Нёвиллета и прижать его упругий зад к паху, параллельно лаская его спереди.       Ногти судьи тихо царапали корешки книг, пока герцог претворял в жизнь задуманное. Он сам расстёгивал брюки и спускал их, оголял чужое плечо, чтобы вдохнуть запах и слегка укусить. Нёвиллету повезло с его силой дракона, способной подвергать тело необходимым метаморфозам. Он был готов принять Ризли, ощутить его жар в себе. Сухость в горле очень неприятна, но рождающиеся от толчков импульсы и ощущения стоят того, чтобы немного потерпеть. Воды он напьётся потом, сейчас же стоит насладиться соитием, о котором он думал так долго.       Герцог немного груб, резок. Он трахает Нёвиллета агрессивнее, чем обычно, из-за нетерпеливости и тяжёлого дня. Хочет ещё и ещё, как можно глубже, чтобы мышцы сжимали его сильнее. Пусть сладкий ротик судьи умаляет его.       Нёвиллет послушно облизывает и посасывает пальцы мужчины. Тихо стонет, чуть прогибаясь и подаваясь навстречу. Стоять так долго немного утомительно при сидячей работе, ноги уже дрожат от усталости. Ещё немного, и толчки становятся реже. Ризли сбавляет темп, выдыхает и остаётся внутри. Он кончает прежде, чем успевает подумать об этом. Уже слишком поздно спрашивать разрешения.       Тяжело дыша, герцог отстранился и застегнул ширинку. Он с наслаждением посмотрел на растрёпанного судью, приходящего в себя, и на стекающую по ногам сперму.       — Извини, — выдавил из себя Ризли.       Нёвиллету нечего ответить. Он продолжал стоять и приводить в норму дыхание, прежде чем одеться. Медленными шагами он подошёл к дивану и сел, позволяя ногам отдохнуть.       Ризли вежливо подал стакан воды и плюхнулся рядом.       — Благодарю.       — Не за что… Как-нибудь повторим?