Лилия

Эрик — Значит решили! Завтра на рассвете выступаем! Было около 7 утра, закончилось очередное совещание лидеров и командиров, на котором наконец определились, как будем действовать. В этом очень помогла Эрудиция. Их ученые буквально вчера провели последние испытания дымовых бомб, которые, срабатывая, распространяли бесцветный газ. Он погружал людей в глубокий сон, вывести из которого можно лишь медикаментозно. Простой до безобразия план созрел быстро. Пять отрядов по 10 человек выдвигаются в сторону основного расположения противника, остальные — по близлежащим поселениям групп, которые точно замешаны в сговоре изгоев. На подходе по возможности тихо убираем патрули, которых по информации Лили было большое количество, и приступаем ко второму этапу операции. Конечно, с этими постовыми придется повозиться, но иного варианта нет. Идти в лобовую атаку бессмысленно и опасно. При первом же нашем появлении кто-нибудь да сообщит в другие поселения, до которых не более 5 километров. Мы окажемся в относительно небольшом помещении взятыми в кольцо. Да, можно поубивать всех внутри, но и самим выбраться будет невозможно. Всё-таки численность врага превосходит нашу как минимум втрое. И как только не станет нас, самых опытных и сильных бойцов фракции, изгои попрут на город. Этого допустить никак нельзя. Надо действовать хитростью. Именно поэтому в Эрудицию отправили несколько грузовиков, которые уже к сегодняшнему вечеру привезут не менее 100 «сонных бомб», как их прозвали умники. А Бесстрашие готовилось к возможным уличным боям, если план провалится. Отдав необходимые распоряжения и сообщив о скором выступлении, я пошел к себе. Есть, пить, спать — ничего не хотелось. Прошло уже три дня с момента последнего сообщения Лили. Всё это время я существовал как в тумане. Автоматически ходил на собрания и тренировки, что-то говорил, отвечал на вопросы, но не жил. Конечно, надежда не оставляла меня. Я был уверен, что моя Лили не сдастся, но этот мерзкий голос сомнения постоянно твердил: «А вдруг?». Так посреди бессонной ночи, первой после ее похищения, мне пришла в голову простая мысль — если мы не успеем, если Лили не выживет, я последую за ней. — Живей, живей! Руки в ноги и вперед! Было еще темно. Под ногами хлюпало, а температура была выше нуля. Зима в этом году выдалась на редкость противная. Отправив машины обратно во фракцию, мы пошли пешком, чтобы не привлекать лишнего внимания. Двигались колонной, опустив головы, защищая лица от холодного ветра. Но боевой дух это не портило. Бесстрашных не напугать плохой погодой, да и жажда поквитаться с уродами, которые последнюю неделю открыли настоящую охоту на наших патрульных, подгоняла всех вперед. Я шел одним из первых, уверенно двигаясь к своей цели. Сегодня все решиться! Я готов ко всему! Не доходя до нужного нам ангара пары километров, обосновались в неприметном одноэтажном здании. Раздав приказы парням, которые должны были убрать дежуривших изгоев, я начал проверять готовность остальных бойцов. Каждый из них нёс за плечами автомат и к поясам, помимо запасных обойм, были прикреплены по несколько бомб. Как только путь будет расчищен, мы рассредоточимся и просто закидаем спящих изгоев этими интересными штучками. Так что сегодня из них никто не проснется. Лили Спина, располосованная тонким длинным кнутом, болела и кровоточила. Я чувствовала, как тонкие теплые струйки сбегают вниз и оставляют на дне ящика лужицу. Ненадолго получилось задремать, точнее плавать между сном и явью. Боль в израненном теле и онемение ног не позволяли уснуть полноценно, как бы этого не хотелось. Из этого состояния меня в какой раз выдернули сильные руки. Клайд был чисто выбрит и бедно, но опрятно одет. Он, мило улыбаясь, посадил меня на пол и протянул миску с какой-то похлёбкой. — Ешь. — дав ложку, он отошёл. Так продолжалось уже кажется бесконечно, хотя прошло не более трех дней. Правда точнее сказать не получалось. В комнате не было ни часов, ни окон. Единственным, что помогало отсчитывать время, был стук моего сердца. Ту первую ночь моего заточения здесь я не спала. Металась как зверь в клетке, искала хоть малейшую возможность выбраться, но тщетно. Всё, что пришло в голову — это взять одну из тростей и, встав сбоку от двери, ждать Клайда. Но когда зазвенели ключи в замке, а я подняла палку для удара — ничего не произошло. Дверь открылась буквально на сантиметр и насмешливый голос произнес: — Неужели ты думала, что я оставлю тебя без присмотра? Тут везде камеры понатыканы, так что брось трость и отойди в центр комнаты. Тем более ты знаешь, что оружие у нас имеется. Пришлось подчиниться. Встав посреди комнаты, я скрестила руки, очень надеясь, что не выгляжу напуганной. Клайд вошёл и запер дверь с видом победителя. Помолчали. Он смотрел на меня как-будто что-то прикидывая. — Конечно, я не ожидал, что ты смиренно будешь сидеть и ждать, но все же за попытку бунта полагается наказание, — наконец произнес он, — пойми, ты должна подчиняться мне и тогда всем будет хорошо. На первый раз я позволю тебе самой выбрать игрушку, — он улыбнулся, как будто ожидая благодарности. — Иди к черту! — я начинала закипать. Этот придурок действительно думает, что я буду подчинятся ему как собачка?! Пф. Скорее Солнце взорвется, чем я превращусь в безвольную напуганную рабыню. -Ай-ай-ай! Как грубо. Ну раз так, тогда я выберу то, что поможет тебе понять — ты моя! То, что я говорю — должно выполняться неукоснительно. — И Клайд потянулся к хлысту… Так было несколько раз: он приходил, бил, кормил и уходил. В каждый его приход я ожидала, что сейчас он повалит меня на кровать и изнасилует, но нет. Он просто молча хлестал меня по спине и ногам, видимо срывая злость и напряжение. — Наверно ты не понимаешь, почему я все ещё не взял тебя? — однажды спросил он, наблюдая как я неуклюже ем, работая одеревеневшими руками. — Небось отсохло там все - Хотя потом и приходилось из всех сил сдерживать крик при наказании, я продолжала грубить. — Ты должна заслужить быть со мной, — Клайд пропустил мимо ушей мою шпильку, — любая девушка, из афрокционерок мечтала бы быть на твоём месте. Я красив, имею власть и могу дарить неимоверное наслаждение. За это прошу лишь послушания и выполнения моих желаний. — Ты просто жалок. Хочешь, чтобы кто-то нуждался в тебе и ждал твоего прихода. Хочешь идеальную девушку, которая будет выполнять любую твою прихоть, любить которая не доставит проблем. Но этого не будет. Тогда в детстве, когда ты издевался надо мной, я думала, что ты просто садист. Но сейчас мне тебя жаль. Ты просто одинокий, никому не нужный изгой, со странными наклонностями, которому по доброй воле никто не даёт. Ты не может завести нормальные отношения и вынужден довольствоваться искусственной любовью, за еду и крышу над головой. Бедные девушки идут к тебе не от желания, а от тяжелой жизни, чтобы не умереть с голоду или чтобы не работать как проклятая. Тем более своими «играми» ты убиваешь их, сам говорил. И что же это? Мечта? — Заткнись! — Клайд побледнел и вскочил— Ты ничего не знаешь обо мне! Я могу быть с любой и ты не будешь исключением! Через неделю ты не сможешь жить без меня, будешь умолять хотя бы о поцелуе. А сейчас, наказание — ты опять мне грубила! — Он выбрал трость с небольшими шипами и покачивая ей двинулся на меня, — После каждого удара ты должна говорить «Клайд, я твоя!». Удар. — Говори! Удар. Удар. Удар. -Клайд… гори в аду!