Малыш

Панда вырывался из о всех сил. Махал маленькими лапками и тряс перед лицом сильнейшего его же очками. Еще чуть-чуть и зверек заплачет. Вот только Сатору прекрасно понимал, что Масамичи за такое по головке не погладит, а вот агрессивно постучать по ней вполне сможет. Вспоминая, что животное было спокойно, когда мускулистые руки прародителя прижимали медведя к себе, молодой мужчина решил, что это избавит его от о всех проблем. Он был даже готов целый день держать панду в своих объятьях, только бы ненароком не обидеть его. План с объятьями провалился. Четыре черные лапки уперлись в грудь, очки устремились к полу, а недовольное фырчанье усилилось. Открытием для Годжо стали шесть впивающихся в кожу коготков на каждой передней лапе. Боль, от которой блондин давно отгородился бесконечностью, всколыхнула погребенные глубоко в душе воспоминания, из-за чего он резко отодвинул от себя животное. В когтях застряла одежда. Оставалось либо налаживать контакт, либо ходить голым. — Ладно, давай попробуем по-другому, — шаман опустился на колени, чтобы хоть как-то показать медведю, что зла ему никто не желает. — Давай, слезай. Эффекта ноль. Не придумав ничего лучше, кроме как потрясти проклятый труп, Годжо ухудшил ситуацию. Тоненький детский плач стал новой проблемой в комплекте с предыдущей. — Ну пожалуйста, давай жить дружно, — как ни странно, но Панда отреагировал на просьбу лишь слегка всхлипывая. Выпуская из плена ткань, он коснулся лапами пола. Подобрал выброшенный аксессуар и побежал за столик что был неподалеку. Конечно же он не смог за ним спрятаться, но ему был важен сам факт преграды между ним и этим пугающим дядькой, который теперь стоял на четвереньках и смотрел за всеми манипуляциями зверька. — Папа, — тихий и расстроенный голос донесся из-за стола, — вернется? — Вечером, — поняв по испуганной мордочке, что так с детьми не разговаривают, парень поправил себя. — Папе надо ненадолго уйти, а пока мы с тобой поиграем. Хочешь поиграть? Под большую ладонь попалась какая-то игрушка, которую Сатору поднял на уровень своих глаз. Реакции на предложение не последовало, поэтому пришлось искать альтернативы. Отвергнуты были и раскраска, и кубики. Мысль, что он что-то упускает набатом била в голове. — Тебя же зовут Панда, да? — Сатору никогда не приходилось знакомиться с детьми. В детстве все одногодки игнорировали шестиглазого из-за его силы, а некоторые, самые смелые мальчишки, смеялись над ним из-за необычных для японцев глаз и жалких попыток подружиться со сверстниками. Да и без присмотра будущего главу клана Годжо никогда не оставляли, все же слишком велика была цена за эту уникальную голову. — Меня зовут Годжо Сатору. Можешь звать меня Сатору. Собственное поведение казалось мужчине донельзя глупым и смешным. Он разговаривает с пандой, которая проклятый труп, который разумный ребенок. Какой же абсурд. Годжо не мог перестать думать: может он все-таки сошел с ума со всей этой работой? Колени, от долгого стояния на четвереньках, начинали болеть. Сатору не придумал лучшего положения, которое не напугает медведя, чем и вовсе лечь поперек комнаты. Справа от распластанного тела оказалась машинка, привлекшая внимание няньки. Не зная что еще делать с пандой, Сатору решил, что будет заниматься своими делами, а Панда, если захочет, своими. Подхватывая игрушку и устраивая лицо на сгибе локтя, шаман принялся катать машинку. Черно-белый медведь успокоился и потихоньку вышел из-за своего укрытия. Он вспомнил, что его лапа до сих пор что-то сжимала. Панда повертел предмет перед собой и поднес к глазам. Водрузив на себя очки, он мигом потерялся в пространстве. Стекла не пропускали ни лучика света. Медведь испугался. Покрутился на месте и попытался ухватиться за что-нибудь, но под лапами как на зло ничего не было. В попытках убежать от темноты он принюхался, но в ноздрях застрял запах сакуры, перебивая все иные ароматы. Панда побежал наугад в сторону, но споткнулся о длинное тело и повалился прямо на него. Годжо, который с интересом наблюдал все это представление, звонко засмеялся. Из-за смеха его тело содрогалось, заставляя Панду подпрыгивать на пояснице мага. Страх захватил малыша и инстинкт сработал сам по себе. Острые когти вонзились в мягкую плоть ягодиц. Смеха как не было. Ему на смену пришел вскрик и недовольное шипение. Годжо и не думал, что может так извернуться. Быстро нашарив рукой голову панды и свои очки на ней, он снял их. Шестиглазый смотрел на напуганного ребенка и у него почти впервые в жизни не нашлось слов. Что он мог? Наругать? А ведь если бы он помог бедолаге, то его пятая точка и не пострадала. Объяснить что так нельзя делать? В этом мире можно и нужно уметь себя защищать, особенно если попадаешь в кромешную тьму, где рядом находится незнакомец, от которого не знаешь чего ждать. Блондин поднял белоснежную челку и водрузил на голову аксессуар. И волосы не мешают, и очки не потеряются. — Может все-таки в машинки? Вот уж чего не ожидал маг, так это того, что панда вскочит на короткие лапки и побежит прочь. Смятение. Неверие. И полное отсутствие понимания. Все это и возможно немного больше можно было прочитать в небесно-голубых глазах. Что не так и что делать дальше? — Эй, Панда, вернись, — громкий голос разнесся по комнатке, но и спустя минуту ожидания, медвежонок не возвращался. Сатору не знал насколько его подопечный был знаком с территорией колледжа, а потому начал волноваться, что Панда заблудится в лесу или вообще полезет в реку и не дай Боги утонет. Яга же с Годжо шкуру сдерет. И будет абсолютно прав. Сатору встал, «прощупал» округу своими божественными глазами и поплелся в сторону общежитий, куда убежал панда. Понимая, что общение у них не клеится, единственным верным решением казалось позвонить Секо. — Ну же, возьми трубочку, — кажется, Годжо начинал медленно, но верно сходить с ума. Что же будет дальше, если наедине с проклятым трупом он провел максимум полчаса? — Секо, спаси меня. Как и всегда, мольбы сильнейшего не были услышаны. Ну а что, он же сильнейший, пускай справляется сам. Солнце ударило по чувствительным глазам, на секунду лишая мага зрения. Перед взором засеменил рой черных мошек, мешая сконцентрироваться на картинке. Благо, мужчине не так уж и нужно было зрение, чтобы ориентироваться на местности. Подобные неудобства не заставили его остановиться и он пошел по намеченному маршруту. Уже счастье, что малыш не убежал в лес. Годжо был рад, что далеко идти не придется, а медвежонок точно будет в безопасности. Из дали маг заприметил дерево вишни, на которое недавно и сам смотрел. А прямо под ним, в куче падающих лепестков барахтался Панда. Зверек подпрыгивал на месте, чтобы поймать хоть один розовый лепесток, но его детская неуклюжесть брала свое, из-за чего все опадающие цветы пролетали мимо. Сатору все еще придерживался тактики наблюдения. Когда Панда начал подбирать с земли лепестки и долго их рассматривать — мужчина не обратил внимания. Он тоже в детстве тянулся ко всему новому. Это нормально. Но когда медведь начал запихивать в рот все, что подбирал с земли, Годжо забеспокоился. Совсем немного. Во взрослом мозгу что-то щелкнуло, а ноги понесли тело вперед. Как минимум, взрослый знал, что есть с пола нельзя, но вот чего он не знал, так это как ведут себя маленькие панды и что вообще они едят, будучи не примитивными животными, а проклятыми трупами. — Нет, Панда, выплюнь, — большие ладони обхватили чужую голову и наклонили назад. Одной рукой мужчина хотел вытащить всю ту грязь, что ребенок успел затолкать к себе в рот. Длинные пальцы добрались до рта, пытаясь разжать упрямо сомкнутые челюсти. — Плюнь каку. Рот раскрылся, Годжо быстро захватил грязь пальцем и начал извлекать ее из рта, пачкая руку не только в земле, но и в слюнях, но об этом он собирался подумать позже. Острые зубы сомкнулись на указательном пальце так сильно, что из раны выступило несколько алых капель. — Панда, выплюнь грязь! И мой палец тоже! Годжо определенно не умел обращаться с детьми, потому как зубы вокруг его конечности не сомкнулись сильнее, а в глазах-бусинках засверкали слезы. Животное захныкало, с каждым новым всхлипом погружая клыки глубже в человеческую плоть. Сатору всерьез забеспокоился. Вот только что делать дальше? Позволить медведю наестся грязи и закусить его пальцем? Применить силу и напугать еще больше? Что же?.. — Если ты меня сейчас не отпустишь, я позвоню папе и пожалуюсь, что ты плохо себя ведешь. В точку! Слова «папа» и «пожалуюсь» отрезвили как ничто другое. Хочешь победить ребенка — стань ребенком! Хоть палец и освободили, но глотательный рефлекс тоже сработал, и Панда проглотил почти все, что успел нахватать. Тяжелый выдох утонул в громком плаче, который разнесся по местности, пугая птиц на деревьях.