Три-один, Гэвин

День не задался с самого утра. Во-первых, Гэвин проспал — забыл поставить телефон на зарядку, за ночь батарея села окончательно, и будильник не сработал. Если бы не пронзительный писк мусоровоза и грохот, с которым из контейнеров извергалось содержимое, так и дрых бы часов до десяти. Во-вторых, это была суббота, и с погодой удивительно повезло — яркое солнце ласково погладило щёки и лоб, пока Гэвин рысью бежал от крыльца до тачки. В такой день хотелось неторопливо прогуляться по парку, может, даже взять напрокат велосипед и долго колесить по извилистым тенистым тропинкам, чтобы потом усесться прямо на бетонном ограждении Сент-Клэр, жевать буррито и запивать кофе из термоса, созерцая неторопливый бег облаков в отражении спокойной водной глади. А вот работать не хотелось вовсе. Тем более в душном, пыльном архиве, да ещё и внеурочно. Гэвин только и успел, что прищуриться и застыть на короткий миг, вдыхая осенний воздух, влажный, свежий, напитанный ароматом прелых листьев и влажной травы, а после — нырнул в салон и погнал на работу. В-третьих, про его день рождения никто так и не вспомнил — телефон, подключённый к зарядке в машине, помалкивал. Ни звонков, ни сообщений. Гэвин не мог точно определиться, радоваться этому или наоборот. С одной стороны, хорошо, что Элайджа не пытался его поздравить. Последний раз Гэвину едва удалось отмахаться от попыток брата вручить ему навороченного андроида серии AP700. От одного воспоминания про неловкую сцену с губ слетели невнятные ругательства и отчаянно захотелось покурить. Нет, понятно, что брат хотел как лучше, но легче от этого не становилось. Тот факт, что Элайджа остановил выбор на андроиде, странным не показался — он и до того пару раз предлагал отправить Гэвину Хлою, одну или нескольких, на что неизменно получал отказ. Но то, какую именно Элайджа выбрал модель, бросило Гэвина сперва в жар, а затем обдало холодом. Рост — футов шесть, короткие тёмные волосы, ясные серо-голубые глаза. И, самое главное, это оказался мужской молд. А уж когда Эл невзначай упомянул, что новенький AP700 оснащён всеми доступными функциями, о которых только можно мечтать, Гэвин не въебал ему по морде только потому, что только недавно прошёл курс по контролю гнева, куда его отправили в добровольно-принудительном порядке после пары прецедентов во время допросов. Элайджа совершенно точно следил за ним. Может, взломал аккаунт в приложении для знакомств — с него бы сталось. Гэвин знал, что даже самый хитровыебанный пароль не остановит братца в стремлении узнать неизведанное, но надеялся, что собственная личная жизнь уже давно его не интересует. Гэвин так и не решился на каминг-аут перед семьёй — слишком боялся, пока это было важно, а потом связь истончилась, и это казалось неуместным и запоздалым. Они с Элайджей никогда не были особенно близки, а уж теперь, когда тот взлетел на вершину головокружительного успеха, между ними пролегла такая пропасть, что никакой мост не перекинешь даже при желании. Да и желания-то особенного не было — так Гэвин, по крайней мере, думал, пока братец не притащился к нему в прошлом году с поздравлениями и «подарком». Подарок был хорош. Хлопал длинными ресницами, ласково улыбался и имитировал дыхание. От мысли, что он, Гэвин Рид, не только не смог преуспеть в карьере, но и в личной жизни, слегка замутило. А от второй, промелькнувшей следом, что брат это понимал и именно потому и подсунул ему послушную безвольную куклу, замутило уже вполне конкретно. Он выдал тогда, что очень занят, и насилу вытолкал Эла за дверь. Андроид ушёл сам — к счастью, это было до эпидемии девиации, и жестянка покинула квартиру и жизнь Гэвина без комментариев, жалобных взглядов и попыток задержаться. Правда, творение брата догнало его всё равно, только позже и на работе, и тут отвертеться никак не получилось, как бы Гэвин ни пытался. Звонок телефона прервал поток невесёлых мыслей. На экране высветилось «жестянка», и Гэвин сразу же принял вызов, переключив его на громкую связь: — Ну? — Вы опаздываете, детектив. Голос напарника был спокоен, как и всегда. Гэвин же подавил приступ раздражения и ответил: — Да, я в курсе. Телефон сел и будильник не сработал. Что-то срочное? — Тина Чень выехала на вызов и запросила подкрепление. На данный момент вы ближе всего к месту предполагаемого преступления. — Скидывай адрес, подъеду. — Уже, — ровно произнёс Ричард и добавил: — Я вскоре присоединюсь к вам. Навигатор повёл его прямиком к побережью Сент-Клэр. Гэвин сверился с координатами — ну точно, по высланному Ричардом адресу располагался какой-то ресторан. Поножовщина, видать. Может, утопленник? Утопленников Гэвин не любил больше всего. С другой стороны, вызов немного отсрочил неминуемый момент заключения в душном архиве. Пылью он еще успеет надышаться, это точно. Гэвин рассовал по карманам пакеты для улик и перчатки, подхватил планшет и побрёл в сторону невысокого здания, от цоколя и до самой крыши увитого багряно-зелёным покрывалом дикого винограда. Узкая дорожка летела прямиком к усыпанной гравием площадке со столиками, а после устремлялась к пирсу с пришвартованной яхтой. Вокруг неё суетился персонал, наверняка готовил к отплытию — Гэвин отметил про себя, что стоит поторопиться. Если тут и правда обнаружился труп неподалёку, придётся опросить всех. Жаль, что субботний день будет испорчен для кого-то ещё, но тут уж ничего не поделаешь. Ветер швырнул ворох сухих листьев прямо под ноги. Гэвин свернул с тропинки и отправился прямо в сторону входа, перегороженного мерцающей голограммой. «Не пересекать полицейскую линию», гласила она, и Гэвин решительно пересёк, толкнул дверь, шагнул в помещение… …и едва не выхватил табельное, когда на него напрыгнула Тина с оглушительным визгом, сразу же повисая на шее. — Сюрпри-из! — заорала она ему прямо в ухо. — Сюрприз! — раздалось со всех сторон, что-то хлопнуло, на голову посыпались сверкающие конфетти и пёстрые ленты серпантина. Гэвин застыл, недоумённо хлопая глазами. Тина наконец-то перестала его душить, и стало ясно, что здесь собрался весь убойный отдел с Фаулером во главе. Взгляд Гэвина скользил по довольным лицам коллег, одетых в тёплые куртки, и упёрся в того, кого здесь ну никак быть не должно было. Элайджа собственной персоной, в компании трёх Хлой — Гэвин хватанул воздух, как после удара под дых. Брат же, словно не замечая его замешательства, подошёл ближе и заключил в крепкие объятия. В нос ударил аромат какого-то дорогущего, древесно-пряного аромата, и Гэвин услышал, как Элайджа негромко произнёс: — С днём рождения, Гэвс. Одна из Хлой подплыла поближе, и Гэвин трепыхнулся было, решив, что она тоже будет его трогать, но та лишь улыбнулась и протянула картонную коробку с прозрачной крышкой. — Ну вы, блядь, даёте, — выдал Гэвин. — Не-не, мне ничего от тебя не надо, Эл! — Это не то, что ты думаешь, — заявил засранец и так самодовольно улыбнулся, что Гэвин отступил на шаг, готовый, в случае чего, спасаться бегством. — Хлоя, покажи ему. — Может, не надо? — Надо! — твёрдо заявил Элайджа. Хлоя оказалась совсем рядом, и Гэвин глянул на то, что припас брат для него на этот раз. Внутри, на круглой подставке, красовался самый уродливый торт из всех, какие Гэвину только довелось видеть в своей жизни: подпаленные коржи перемежались толстыми слоями крема, слишком жидкого, судя по обильным потёкам на стенках, часть ягод, которыми украсили это кулинарное преступление, упала и каталась теперь по донышку коробки. Но самым ужасным оказались свечки — тонкие и цветные, точно такие же, как и те, которыми мать украшала торты, когда они с Элом были совсем маленькими. И дофига их было, этих свечей. Гэвин не стал считать, но и так ясно, что их тридцать семь. — Не перестаю надеяться, что творения моих рук когда-нибудь тебя порадуют, — заявил Камски, вызвав волну смеха в ответ. — Я испёк его сам, по маминому рецепту. Бисквитный с грушевой начинкой, твой любимый. — Спасибо, — только и смог сказать Гэвин. — Грушевый — заебись. — Мы арендовали яхту, — заявила Тина. — Только свечки лучше задуть сейчас, капитан сказал, никакого огня на борту! У кого есть зажигалка? Вокруг поднялась невообразимая суета. Для того, чтобы зажечь свечи, пришлось задействовать всех трёх Хлой, Тину и Криса — всеми, разумеется, руководил Элайджа. Гэвин же беспокойно оглядывался вокруг, разыскивая долговязую фигуру напарника. Коннора он приметил сразу, но вот Ричарда нигде не было видно. — С днём рождения, детектив Рид, — прошелестел знакомый голос за спиной, и Гэвин резко развернулся. Ричард нервно мерцал жёлтым диодом и мягко улыбался. В этот раз вместо привычной чёрной рубашки на нём красовался голубой свитшот с надписью «жестянка», подаренный ему Гэвином на день активации месяц назад. В руках Ричи сжимал небольшой подарочный пакет, который тут же был вручен адресату. — Ого, — Гэвин усмехнулся, достав кружку. Белую, простую, с логотипом Департамента. — Спасибо. — Прошу прощения, что разбил предыдущую, — сказал Ричард. — Надеюсь, вы не в обиде на меня. Первые месяцы совместной работы были сложными. Гэвин, вообще-то, радовался, что дело ограничилось одной лишь разбитой кружкой. — Да нет, говно вопрос, так-то, — заявил он. — И ты, это… Давай на ты, окей? — Конечно, — Ричард так довольно засиял улыбкой, что любо-дорого было посмотреть. Гэвину понравилось. Захотелось сказать или сделать ещё что-нибудь такое, чтобы увидеть это снова. — Гэвин, свечи! — выкрикнула Тина, и пришлось отвернуться от довольной жестянки. Гэвин мужественно вынес нестройный хор голосов, спевших ему песенку-поздравление, и решительно дунул на свечи.

***

Несмотря на потрясающие виды, постепенно все переместились с верхней палубы в кубрик. Гэвин остался один. Свежий прохладный ветер бил в лицо, руки совсем заледенели, и кожанка мало помогала согреться, но он всё медлил, не хотел спускаться вниз, чтобы вновь окунуться в атмосферу шального веселья. Ему было спокойно и хорошо. Смотреть на Детройт с воды Гэвину всегда нравилось, тем более осенью, когда кроны деревьев город расцвечивали знакомую панораму золотым, красным и оранжевым. За спиной послышались шаги, и на плечи опустился плед. Гэвин сразу же сцапал его и закутался поплотнее. — Тебя все ждут внизу, — громче обычного сказал Ричард, чтобы быть услышанным несмотря на шум двигателя и ветер. — И я принёс чай. — Подождут ещё немного. За плед спасибо! — Гэвин взял новую кружку в руки и с удивлением обнаружил, что кроме лого Департамента на ней появились и слова: «Кожаный мешок». Видимо, покрытие реагировало на температуру. Он хмынул: — Ха! Нормально, жестянка. Один-один! Ричард замер рядом, и Гэвину даже оглядываться не пришлось, чтобы угадать цвет его диода. Жёлтый. Такой же, как листья клёнов на набережной. — Останься, — предложил он, то ли спрашивая, то ли предлагая. И Ричард сделал полшага к нему, притёрся плечом, встав слева. Его рука легла на поручень ограждения прямо рядом с рукой Гэвина, и прикосновение отозвалось странным чувством в груди: желанием одновременно и отодвинуться, и коснуться уже всерьёз. Пока он решал, что же выбрать, с мизинца Ричарда медленно стёк скин, обнажив графитовые панели с сияющими голубым стыками там, где у человека были бы суставы. Ричард тоже заметил это и торопливо отдёрнул руку, разорвав контакт. Но Гэвин вдруг осмелел и поймал его, накрыл узкую ладонь без скина собственной, красной и обветренной. А потом поймал и взгляд голубых глаз, подумав о том, что творения Элайджи ему всё-таки смогли понравиться. Даже два, а не одно: торт он уже успел попробовать, и тот оказался, как ни странно очень вкусным, хоть и самую чуточку слишком сладким. Зато поцелуй Ричарда вышел идеальным. Таким, как и надо, в самый раз. Кружка в руке немного мешала, но поставить куда-то, рискуя разбить, Гэвин не захотел. — Два-один, — выдохнул он прямо жестянке в губы. — В твою пользу. Надо будет сказать Тине спасибо, что организовала всё это дело. Лицо Ричарда приобрело неожиданно хитрое выражение, и Гэвин озвучил внезапную догадку: — О, не, только не говори, что это замутил ты! — Три-один, Гэвин, — пробормотал Ричард прямо ему на ухо и, пока Гэвин осознавал эту информацию, снова прижался к его рту с поцелуем. Что же, с таким раскладом Гэвин был очень даже не против проиграть. От осознания грядущих перспектив в груди расцветало давно забытое чувство: яркое, светлое, пронзительное. — Три-один, — согласился он, прижимаясь щекой прямо к надписи «Жестянка» на широкой груди. И Ричард крепко обнял его в ответ.