Ищу любовь погибшую мою...

—Киран, знакомься, это Киллиан Лайтвуд, мой коллега.       Амала произнесла это с такой повседневной лёгкостью, будто между ними ничего не было. Никаких объятий, поцелует, секса… вообще ничего.       Мой коллега…       Киллиан поник, но подать вид, значит признаться, что он до сих пор неравнодушен к ней, даже после того, как она порвала с ним, сказав, что не готова к серьёзным отношениям.       Но когда же это всё началось…       Когда она перестала носить нормальную одежду, наматывая на себя эти яркие тряпки, которые так расхваливает старуха и этот странный Вайш…       Когда стала часто пропадать, прикрываясь расследованием…       Когда явилась домой, пропитанная Его запахом…       Когда появился Амрит Дубей…       Ревность, что поначалу заполнила ядом его мысли, уже разъедала границы терпения. Киллиан ненавидел этого заносчивого ублюдка, и мечтал увидеть, как пули, выпущенные из его пистолета, одна за другой пробивают тело Дубея младшего.       Может тогда она вернётся?

***

— Ты должна выбрать, махарани.       Его голос сводил Амалу с ума. Её буквально тянуло к нему, привлекало всё, от тембра голоса, до запаха разгоряченного тела.       Они были единым целым, чувствовали друг друга, разжигали эмоции и не давали им остыть не на секунду.       Он хотел, чтобы она принадлежала ему.       Она хотела отдать себя всю без остатка. — А что, если я не хочу выбирать, — она нахмурила брови. — Они мои друзья, я не могу… — Тёмная мать требует чужой крови. Чтобы доказать ей верность, ты должна принести жертву. — Что-то мне подсказывает, что это может быть любой человек, — Амала хитро щурит глазки. — Миссис Чаухан, к примеру. — Нас слишком мало, чтобы убивать своих, — Амрит прижался к её спине, убрав волосы, освобождая шею, прошептал, оставляя влажную дорожку поцелуев. — Сделай то, о чём просит Махакали, и она никогда не станет гневаться на тебя. — Ма-махардж…       Обжигающие поцелуи. Скольжение рук по телу, вызывающие бушующее пламя страсти. Единение тел.       Задыхаясь от его прикосновений, она мурчит, как довольная податливая кошка, ощущая эту головокружительную ласку, которая пробудила ураган чувств, сносящий всё, на своём пути.       В этот миг, им было плевать на всех, кроме друг друга, и Боги тому свидетели, Амала была готова на всё…

***

      Враг был повержен. Вимал Дубей пропитывал своей кровью алтарь, на котором должен был возвыситься.       Амрит и Киллиан стоят напротив, направив друг на друга острые клинки.       Прижимая к себе Кирана, Амала испуганно переводит взгляд с одного мужчину на другого, не решаясь вмешаться.       Вот он, твой шанс, Лайтвуд…       Киллиан хотел стереть с лица Дубея эту нахальную усмешку. Грезил, как наносит удары, один за одним, и как победно перережет ему глотку.       Эта картинка так засела в его голове, что он с энтузиазмом ринулся в бой, выставляя глухую защиту и отражая все выпады противника.       Воспользовавшись «грязным» приёмом, атташе, полоснул руку Амрита ножом, что все время прятал в кармане, выбивая оружие, и, сделав подсечку, лишая опоры, повалил его на пол.       В глазах промелькнул отблеск ликования.       Сейчас всё закончится.       Киллиан поднимает клинок над головой, готовясь нанести решающий удар… — Нет!       Девушка, что он мечтал вернуть, упала перед ним на колени, загородив Дубея своим телом, тем самым защищая этого подонка от смерти. — Отойди, Мала, — сухо и без эмоционально произносит атташе, нацелившись только на Амрита. — Или я заставлю тебя отойти. — Прошу, Киллиан, отпусти нас, — взмолилась она. — Пойди прочь, Амала.       Она повиновалась.       Медленно поднялась с колен, не прерывая зрительного контакта. Её глаза блестели злостью, наполненные слезами, а губы задрожали от осознания неизбежного. — Жаль, что ты не видишь, Дубей, она уже оплакивает тебя, — с насмешкой говорит Киллиан. — Ошибаешься, — произнёс нахальный голос. — Не меня.       И в этот момент грудь атташе пронзает жгучая боль. Он опускает взгляд и видит торчащую из его груди изогнутую рукоять, которую сжимает тонкая женская ладонь.       Пошатываясь, мужчина роняет клинок и оседает на пол.       Боль, разливающаяся по его телу, застелила пеленой его глаза. Киллиан почти не видел её, но почувствовав тёплые руки, несколько раз сильно моргнул, чтобы сфокусировать зрение. — Прости, — плача и нависая над ним, шептала Амала. — Ты… — прерывистый кашель. — Ты убила меня. — Я просила тебя отпустить нас. Этого бы не случилось…       Киллиан снова закашлял. С уголка губ стекало что-то тёплое и липкое, но у него не было сил поднять руку, чтобы убрать это. Он с самого начала знал, что Амала сведёт его в могилу, и если бы у него была возможность, даже посмеялся, что всё произошло настолько буквально.       Ему стало холодно. Тело задрожало, а потом, боль, терзающая и пронизывающая, вдруг исчезла, и наступила всепоглощающая пустота…       Амала, что всё это время гладила Киллиана по голове, почувствовала, как его дыхание прекратилось, и серые, всегда наполненные жизнью, глаза остекленели.       Она протянула дрожащую ладонь и закрыла его веки, оставив кровавый отпечаток на лице. — Ты всё сделала правильно, мама-рати, — рука Амрита опустилась на её плечо. — Мать получила твою жертву, теперь она благоволит тебе.       Стоя на коленях перед бывшим возлюбленным, павшим от её руки, Амала улыбнулась…