Дай бой морали!

      Цинк с наслаждением потянулся всем телом, лёжа в мягкой постели, и с глубоким чувством спокойствия открыл глаза. Он первым делом посмотрел за окно — солнце светило отчаянно ярко, но не мешало дождю мелкими каплями стучать по металлическому подоконнику. Он повернулся на другой бок и пару минут смотрел на Кирилла, спящего с приоткрытым ртом. Повинуясь мимолётному импульсу, Цинк коснулся кончика его носа. Кирилл поморщился, но сон оказался сильнее.       Потребовалось немало усилий, чтобы переступить через себя и вылезти из-под одеяла в прохладу тихой квартиры. Он с теплотой посмотрел на безмятежного Кирилла и автоматическим движением вытащил из брошенной на стул куртки пачку сигарет. Ци украдкой покурил в окошко кухни, и никотин, кроме прочего, болезненно прояснил сознание и в деталях напомнил о том, чем завершился вчерашний день. Пришлось озадаченно походить взад-вперёд, чтобы не казаться самому себе бездельником. Проверил время: чуть больше девяти утра. Несколько раз поймав себя на тревожном обновлении журнала сообщений, Цинк всё же решился сделать пару звонков: Длинному, чтобы узнать о состоянии Гали и Ирва, и Гвоздю, чтобы получить свежую информацию по делу. Первый заверил, что ребята условно легко отделались, а на неутихающее беспокойство Цинка он клятвенно обещал присмотреть за ними ещё пару дней. Гвоздь же никаких обещаний не давал:       — Да это просто пиздец… — в динамике прошипел явно уставший голос.       — Давай конкретнее: что узнать удалось?       — Почти нихуя полезного, но есть и проблема. Приходи, я всё расскажу.       — Чувак, я же на работе, по телефону точно не вариант?       — Постарайся вырваться, ты мне тут нужен.       — Я подумаю.       — Буду на квартире через час. Разбуди, если вырублюсь, пока буду ждать.       Цинк, обречённо вздохнув, пошёл приводить себя в порядок. Горячий душ окончательно растормошил его. Придав себе сносный вид, он тихо пробрался в спальню и присел возле Кирилла:       — Кирь, просыпаться будешь? — слегка похлопал он парня по плечу, — Кажись, дело дрянь.       — А, чего? И тебе доброе утро, — едва ли внятно произнёс он.       — Извини. Можно я уйду на пару часов? Гвоздь зовёт к себе, и это вроде как срочно. Конечно сначала все твои дела сделаю, если тебе что-то нужно.       Кирилл попытался привстать, и Цинк посадил его, пощёлкав пультом кровати.       — А тебе обязательно одному идти? — робко спросил Кирилл.       — Эээ… А ты что, со мной хочешь?       — Если вдруг можно. Это было бы круто.       Цинк задумался:       — Если честно, я бы сам до такого не додумался, но если ты хочешь… Гвоздь ведь в курсе, что я работаю. Значит, нет ничего такого в том, чтобы прийти вместе. Формально я ведь не должен оставлять тебя без присмотра.       Кирилл расплылся в улыбке.       — Только у них там достаточно… Творчески, и не особо убрано. Да и вообще люди они специфические, — сразу предупреждаю. Не хочу, чтобы тебе было некомфортно. Ты уверен, что готов?       — Специфические это типа тебя и Илоны? Тогда звучит заманчиво.       Цинк помог Кириллу со всеми утренними рутинными делами: туалет, умывание, чистка зубов и одевание. Даже в спешке он не переставал относиться к нему с вниманием: насухо вытирал тёплым полотенцем капли воды, стекающие по шее, и педантично расправлял складки на одежде. На этот раз он обыскал весь шкаф, чтобы найти что-то по погоде: жёлтую куртку с капюшоном и тёплый зелёный шарф. Кирилл между тем не находил себе места и был неразговорчив:       — Возьми с полки мой ноут и убери в рюкзак, — попросил он.       — А это ещё зачем?       — Просто положи, не мешает ведь? Рюкзак на ручки коляски можно повесить.       — Но ведь…       — А вдруг мне будет нечем себя занять, пока вы там решаете свои серьёзные вопросы?       — Как знаешь.       — И зарядку не забудь, пожалуйста. Ты супер.       На этот раз преодолеть лестницу было проще. Цинк укрыл Кирилла пледом и накинул на его голову капюшон:       — Слушай, я и до этого видел, что колясочники часто заворачивают ноги в плед. Это у вас какая-то локальная мода? Круто выглядит конечно, но почему именно так, а не ещё одни штаны или… да тебя ж хоть всего можно в одеяло завернуть.       — Хах, ну завёрнутым в одеяло мне себя сложно представить, наверное я бы сползал с коляски ещё сильнее, да и руки под тканью это не очень удобно, даже если особо их не используешь. Штаны… одни-то тяжело надеть, ты бы хотел возиться с этим ещё дольше? А вообще у паралитиков кровь в ногах хуже циркулирует, от этого они постоянно холодные, а значит замерзаем мы ещё быстрее. Так что лучше перестраховаться. Правда кто-то просто стесняется вида собственных покорёженных коленок, но это уже мимо меня — не думаю, что мои коленки кому-то интересны.       — Бля, затупил, так-то мог бы и сам догадаться.       — Да ладно, мне не так часто приходится на подобные вопросы отвечать, так что не страшно.       — Подозреваю, что сегодня тебя ими всё-таки достанут.       — Твои друзья? Ничего. Лучше так, чем изоляция или если меня намеренно игнорируют.       — Так-так, а ведь ещё недавно кое-кто мёртвой хваткой держался за эту свою изоляцию.       — Не преувеличивай, пожалуйста. Просто привычка — сильная штука. Боишься, что они меня не примут?       — Пф-ф, что? Нет! Просто это всегда тревожно — приводить нового человека в компанию. Тем более в такую, как наша.       — Тем более такого человека, как я.       — И на что это ты намекаешь?       — Ни на что конкретное, просто тоже волнуюсь. Меня и всерьёз не всегда воспринимают, и тем общих для разговора я вот так сходу придумать не могу, и тебе со мной может быть неудобно.       — Неудобно?       — В прямом и переносном. Подтирать слюни какому-то парню на глазах у своих друзей это разве удобно?       — Ну а как давно забота стала считаться чем-то стыдным?       — Не знаю, но бывало иногда. Помню, как папа до ужаса застеснялся, когда мне стало чуть больше семи. Все дети пошли в школу, а они с мамой как раз потеряли надежду, что я хотя бы просто пойду. Думаю, его раздражали сочувствующие взгляды на каждом углу, и больше он со мной никуда не выходил, чтобы лишний раз не позориться.       — Я так сильно хочу сказать, что твой отец конченый уебан, но ты ведь обидишься, правда?       — Думаю, обижусь. Но на какую-то долю я с тобой согласен. Просто ты его тоже пойми: это нихуя не подарок судьбы, когда у тебя вдруг рождается сын-овощ, и ты вместо совместной игры в футбол или рыбалки таскаешь его по реабилитациям, где на занятиях он орёт от боли, а результата как не было, так и нет. Думаешь, ты бы справился на его месте?       — Отцом я себя в свои семнадцать даже в теории представить не могу. Но сейчас с тобой я как, справляюсь?       — Сколько?! Я был уверен, что ты чуть старше меня... — ошарашенно произнёс он, — Справляешься-то круто конечно. Лучше всех.       Цинк улыбнулся и продолжил шагать по блестящему от влаги асфальту. Путь был почти пройден. Цинка переполняла уверенность, что он делает всё правильно — так, как и должно быть.       — Скажи мне, что здесь есть лифт, — Кирилл недоверчиво посмотрел на дом, к которому они подошли, — Не хочу, чтобы тебе и здесь пришлось меня тащить.       — Вроде того.       Цинк развернул коляску спиной назад, чтобы потихоньку переехать высокий порог, потом также затянул её вверх по короткой лестнице. Лифт спустился с грохотом и скрипом. Чтобы втиснуться в него, потребовалось на пару сантиметров разжать уже открытые двери.       — Только я тут с тобой не влезу, — сказал Цинк и отправил лифт на этаж выше, — встретимся на месте.       — Эй, я не… стой! — испуганно прокричал Кирилл и остался один в полутьме старого громыхающего лифта.       — Что, тебя и на пять секунд нельзя оставить? — Цинк, которому пришлось бежать по лестнице, вытащил Кирилла из лифта, — Извини, я предупрежу в следующий раз.       — Извиняю. Хотя я мог бы уже и привыкнуть.       Ци уверенно постучал кулаком в дверь. Секунд через десять её открыл Гвоздь, на поникшем лице которого поблёскивали железяки. Полоска ярко-красных волос, выбритая под ирокез, падала на лоб.       — Привет, — Гвоздь пожал руку Цинку, не отрывая потухших глаз от Кирилла, — А ты…       Он вопросительно глянул на Цинка.       — Его зовут Кирилл, я на него работаю.       — Аа… Вот про кого Илона всем ходит рассказывает. Может, мне стоит слушать её чуть внимательнее, чтобы не упускать… — он мельком посмотрел куда-то вниз, — Некоторые нюансы. Заходите. Давайте в комнату к Сарже, я щас…       Ци наклонился к плечу Кирилла и полушёпотом произнёс:       — Это, собственно, Гвоздь. Вообще он крутой чувак, просто не в настроении. Извини, что он так мудачит.       — Всё в порядке, я сам сюда напросился, — решительно ответил Кирилл.       Пока Цинк толкался коляской в узком заставленном мебелью и вещами коридоре, внимание Кирилла захватила обстановка квартиры: в полутьме плакаты, стикеры, рисунки и дорожные знаки на стенах сливались в один большой психоделический ковёр. Слегка пахло сигаретным дымом и чем-то пряно-травянистым. Из комнат, мимо которых они пробирались, доносились ритмичные звуки гитары, тяжёлый скрежет колонок и разрозненные голоса местных обитателей.       — Нам сюда, — сказал Ци и толкнул дверь с розовой надписью на голой древесине: «Hare Krishna, смертные», вкатывая коляску Кирилла в неожиданно светлое и убранное помещение.       — Ой, извините! — вскрикнул Кирилл, сгруппировавшись в попытке закрыть лицо руками.       Парой секунд позже Цинк тоже заглянул в комнату и увидел невозмутимо поправляющую короткий вязаный топ Саржу.       — Аххах, ну когда-нибудь я точно научу тебя стучаться! — она помахала им рукой и упала в кресло возле письменного стола, — Привет, Кирилл.       — Привет. Извини, что… я... мы не постучались.       — Да ей всё равно, расслабься. Это Саржа, и вообще она наша главная эксгибиционистка.       — Бред какой. Просто чего вы там не видели? Ну... Тело. И что?       — Звучит логично, — с сомнением в голосе сказал Кирилл.       — Располагайтесь, где хотите.       — И где мы хотим? — спросил Цинк, опустившись на корточки рядом с Кириллом.       — Я в коляске останусь, — он окинул взглядом комнату, украшенную разными этническими штучками — А за стол можно? Я бы попросил тебя достать ноутбук.       Наконец вернулся Гвоздь и привёл с собой одного из тех новеньких — молодого чернявенького скинёнка. Следом вошла Илона.       — Бридж, — протянул он руку Цинку и, искоса посмотрев на Кирилла, сел на кровать.       Илона первым делом прошмыгнула к Ци и Кириллу, чтобы обняться с парнями:       — Я тут с вами посижу? — не дожидаясь ответа, она разместилась на полу между ними.       — Для тебя повторюсь, — Гвоздь кивнул Цинку, — вчера ночью напали на Лейку, трое в масках ждали его у подъезда.       — И что с ним? — с опаской уточнил Цинк       — Испуг и минус четыре ракеты, он вовремя сориентировался, пошмалял в них сигналками и сумел убежать, — Гвоздь слегка замялся, — Вообще он сейчас в комнате у Хмурого, но я предлагаю парня не дёргать сейчас лишний раз. К чему я всё это веду… раз они стали поджидать наших ребят по адресам, я теперь не могу быть спокоен ни за кого из наших: следующим может стать кто угодно. Вообще похоже на то, что у них есть некоторые наши данные. Может мы просто им помешали, а может у них глобальный план, — пока не понимаю.       — Надеюсь, что они просто переключились с мигрантов на нас, а не удвоили старания, — сказал Цинк.       — Ну, про другие нападения пока ничего не слышно, — отозвалась Саржа.       — Надо быстрее искать этих ебланов. У кого какие идеи? — поинтересовался Гвоздь.       — Возможно, я смогу вам немного помочь, — робко сказал Кирилл.       — Чем? — вклинился Цинк, готовясь выступить буфером между ним и своей бандой.       — Я вчера серьёзно задался этим вопросом…       Все в комнате снисходительно продолжили слушать.       — В общем, к вечеру у вас будут их личные данные.       — Пф… Чего? — прыснула Саржа.       — Да тут вообще ж хер знает за какой конец браться, это нам так просто не найти,— говорил Гвоздь и задумчиво скрёб шею.       — Это не… не предположение, — сказал Кирилл, стараясь скрыть захлёстывающее его волнение, — Я дам вам все личные данные администратора того сообщества. И людей, тесно с ним связанных.       — Хах, да… ну ты и придумал, Кир, — сконфуженно рассмеялась Илона.       — Ага, скажешь тоже, — радостно подхватил новенький, — Гвоздь, прикинь, чё этот говорит?       Цинк наперегонки с Гвоздём метнул на пацана яростный взгляд, и тому вмиг стало не смешно. Ци приобнял Кирилла за плечи и сгорбился, с долей скепсиса всматриваясь в экран ноутбука:       — Покажешь, что у тебя там?       — Конечно, смотри, — он открыл чат на сайте будто бы из эпохи зарождения интернета, — Это Настя, моя хорошая интернет-знакомая.       — Ага… и что она?       — А она хакер. Базу полиции не взломает, конечно, но у нас тут задачи более скромные. Мы с ней вчера весь вечер по кусочкам собирали на них информацию, получив достаточно зацепок со взломом их паблика, но теперь ей нужно ломануть кучу аккаунтов, всё проверить и дать нам готовые данные: имена, адреса там… Может, номера паспортов, места работы или гео-метки пары их телефонов в реальном времени… В общем, по ситуации, как пойдёт.       Комнату наполнила звенящая тишина, вспороть которую решился только Гвоздь:       — Е-ебать мой хуй! — он хлопнул ладонью по столу, — Не, ты всё это серьёзно?       — Да.       — Отвечаешь? — не унимался от радости и сомнений Гвоздь.       Кирилл открыл одну из фотографий в чате:       — Вот этого человека узнаёте?       Теперь и Гвоздь пристроился за спиной Кирилла, возбуждённо всматриваясь в экран ноутбука:       — Конечно, эта падла часто стоит на охране наци-концертов. Как же его…       — А… Алишер? — неуверенно предположила Илона.       — Да-да, он, — обескураженно подтвердил Цинк.       — Охуеть! Ты кого к нам привёл, а? — радостно бросил он Цинку и от души похлопал его по плечу, — Вот такие товарищи нам позарез нужны. Позарез!       Ошарашенный Ци всё это время стоял, вцепившись Кириллу в плечи и дыша в его затылок. Наконец выдохнув, он опустился на пол рядом с Илоной, прислонившись к колесу коляски:       — Теперь-то им точно пизда… — проговорил он, — Кирь, ты охуевших бандитов обыграл, понимаешь?       — А я-то что, я и сам в этом мало что понимаю. Настя всё это сделала сама, а я её больше развлекал болтовнёй, чем помогал работать и искал какие-то мелочи.       — А как вообще мужик с именем Алишер паблик русских нациков админит? — поинтересовался новенький.       — Ой, вот ты, Бриджик… как же много тебе ещё предстоит узнать. Удивителен и невообразим мир животных в человеческом обличии, — сказал Гвоздь.       — Ты животных-то не обижай, — жалобно попросила Саржа, сновавшая туда-сюда по комнате, переставляя разноцветные стеклянные баночки и прочие мелочи с полки на полку.       Гвоздь, смачно зевнув, упал в скрипучее кресло и продолжил:       — С ними часто так, вроде «Белая раса», но белых там раз-два и обчёлся. Узбеки, татары, казахи, евреи, калмыки, таджики — кого там только нет. Ты главное не спрашивай у бонья, почему у них такой интернационализм, те тут же начнут смущённо ссать в уши про «русских в душе», «братские и вражеские нации». На самом деле они там и сами не вкурили, как же так выходит. Ну что ж, тогда ждём вечера и разбираемся с ними первым удобным способом.       — А ты не думаешь поспать, пока подругу нашу ждать будем? — обратился Ци к Гвоздю, — Выглядишь ты херово — без обид.       — У тебя и твоего друга…       — Киры! — Укоризненно вставила Илона.       — Спасибо. У тебя и у Киры сегодня иммунитет от моих обид, — Гвоздь лениво поднялся, обеими руками взял Кирилла за кисть и изобразил рукопожатие, — Ты меня пугаешь, мужик! Я бы тебе дорогу не переходил.       — Это взаимно, — с искренней улыбкой ответил довольный Кирилл.       Гвоздь ушёл к себе, забрав с собой Бриджа. Илона, недолго думая, тоже ушла по своим делам.       — Можно мы у тебя зависнем на пару часов? — обратился Цинк к Сарже, которая теперь сидела в углу большой кровати и ловко вертела в руках две спицы, превращая клубок бежевой пряжи в пушистое нечто.       — Заваливайтесь рядом, — ответила она, не отрываясь от вязания.       — Пойдём, отдохнём? — он подхватил Кирилла и положил на кровать, — Сар, а у тебя подушки не найдётся?       — Обойдёшься, — с добрым равнодушием сказала она, но потом всё-таки подняла глаза и увидела лежащего с неестественно запрокинутой головой Кирилла, — А, ой… извини.       Она поспешно достала из-под кровати свёрток шерстяного клетчатого одеяла и протянула Цинку:       — Мы с Мэри без подушек спим, вот это ему подойдёт?       — Не знаю, спроси у него.       Она, стоя рядом на четвереньках, нависла над ним, демонстрируя находку:       — Как тебе?       — Отлично, — сказал он, едва посмотрев.       Саржа, усевшись рядом, приподняла его голову, чтобы просунуть одеяло:       — Так хорошо? Я могу у ребят ещё что-нибудь раздобыть.       — Всё прекрасно, спасибо.       Она ещё несколько секунд сидела, уставившись на Кирилла, а потом наконец вернулась к вязанию:       — Слушай… а всё-таки что это за девушка, которая нам помогает? — обратилась она к Кириллу, — Вы с ней давно знакомы?       — Года два, не больше. Нашёл её на одном форуме в дарке.       — Дарке?       — Даркнет, такой подпольный слой интернета.       Она подозрительно быстро понимающе кивнула:       — А познакомились вы как?       — Хм... Там на одном форуме был раздел о проблемах, которые переживают люди в социальной изоляции. Меня зацепило то, как взвешенно, и с каким принятием она описывала свою жизнь. Во всём опиралась на логику, отмечала причину и следствие, не «корила судьбу», а работала с тем, что есть. Я правда испытываю к таким людям большое уважение. Кстати, она тоже на коляске.       — Да? А что с ней?       — Как бы не до конца сформированы кости, я подробности не уточнял, мне это ни к чему. Так вот, я стал читать её блог на том же сайте, потому что почувствовал между нами что-то родственное. Не в том смысле, что она тоже не ходит, а в её отношении к миру вокруг. Но со временем в постах стали проскальзывать более мрачные мысли: сначала вскользь и ненавязчиво, а потом прямые рассуждения о возможном суициде. И это не было криком о помощи, она просто делилась тем, что было в голове, как и до этого. Я и раньше иногда думал, что хотел бы ей написать, но тогда уж тянуть дальше было некуда. Я подумал, что теперь-то хуже от моего вторжения точно не будет.       — И что ты ей написал?       — Я долго думал, как лучше, но все варианты казались смешными или отвратительными, и даже всё вместе. В итоге написал, как есть, что давно слежу за блогом и давно не решался написать, что мне близки её мысли, и что я тоже на коляске. Ну а что мне скрывать? Рассказал ей про свой подобный период — в общем, совсем ничего особенного. Мы запойно болтали несколько месяцев, и так совпало, что в это время её состояние потихоньку улучшилось. Всё было так хорошо, что в какой-то момент она даже предложила мне встречаться.       — И ты согласился?       — Почему-то да.       — «Почему-то»? И вы ведь даже не виделись в реальности, я правильно понимаю?       — Ага. Ну... она мне нравилась, но скорее как подруга. Это было глупым решением, но мне хотелось попробовать встречаться с кем-то, хотя бы так.       — Я бы не смогла иметь отношения на расстоянии, это ведь такой бред. Ни телесного контакта, ни совместных дел. А как же секс?       — Извини, если покажусь грубым, но возможно тебе это кажется бредом потому, что у тебя есть возможность свободного перемещения и самостоятельного принятия решений.       — Но ведь и у тебя она есть, ты же как-то приехал сюда. Да и чего стоит принять решение?       — Здесь я только благодаря Цинку, он меня, чуть что, буквально на руках носит.       — Ну так есть же коляски с мотором такие... — не унималась Саржа.       — Которые не могут нормально переехать бордюр, не говоря уже о том, что для начала надо бы спуститься по лестнице?       — Не знаю, я в этом не разбираюсь. Ну ладно, допустим, что ты действительно ну прямо никак не можешь из дома выйти, но к тебе ведь может приходить твоя девушка.       — Ещё раз извини меня, но ты когда-нибудь приходила домой к парню, который сам может только кое-как по клавиатуре стучать? Или кто-то из твоих подруг?       — Нет, но…       — А пришла бы?       — Я не знаю. Но девушек ведь много, не я одна. В этом мире столько открытых и добрых людей. Кто-то точно придёт.       Кирилл устало вздохнул и, худо-бедно собравшись с мыслями, продолжил:       — «Кто-то» — всего лишь попытка думать, что мы живём в розовом безбедном мире. «Кого-то», кто обязательно придёт и спасёт мир, не существует, он есть только в твоей голове. Прости, это не конкретно к тебе относится. Просто люди в целом склонны к таким суждениям, не имеющим ничего общего с реальностью. А реальность такова, что это не самый простой и понятный путь — встречаться с кем-то таким. Куда ни плюнь, везде проблемы. Ему нужна помощь во многом или практически во всём. Выйти куда-то — невообразимой сложности квест, если нет крутой коляски, хороших пандусов и лифта, и это я не говорю о том, что кто-то не может управлять даже коляской с мотором из-за полного паралича, и тебе всё равно придётся катить кресло. Тем временем, на улице каждый второй, не скрывая эмоций, будет вас разглядывать, а оставшиеся будут нарочито делать вид, что смотрят на что-то безумно интересное: голую кирпичную стену или идеально серый асфальт. И при всём этом не факт, что его родители будут тебе рады. Тут, конечно, как повезёт, но вероятно, что тебя даже не пустят на порог, и ты услышишь много интересного о себе, своём возлюбленном, ненормальности твоих мотивов и о своём больном сексуальном влечении. Последнее по большей части из опыта Насти, потому что мне в реальности такие отчаянные люди не встречались, но я не раз читал подобные истории от других людей в нашей ситуации. Кому-то родители говорят, мол «инвалиды должны встречаться только с инвалидами», кому-то — что их возлюбленный «меркантильный и хочет отобрать пенсию», а кому-то прямо заявляют, что «больному не нужны никакие отношения, как и любовь, секс, семья». И вообще, слова «инвалид» и «секс» в одном предложении вызывают у людей что угодно: шок, страх, смех, стыд, но только не понимание и принятие. Как думаешь, вообще велик ли шанс, что, не смотря на всё это, откуда-то возьмётся мифическая девушка, которая придёт ко мне и скажет: «Привет, Кирилл, давай будем вместе, ты мне нравишься»?       —…       — И вообще мне нравятся скорее парни, а не девушки, — выпалил Кирилл, — Так что дели эту вероятность ещё примерно на двадцать-тридцать. Хотя лучше на все пятьдесят или сто, учитывая наш местный уровень стигматизации.       Саржа перестала вязать ещё в начале спора, но до сих пор держала спицы перед собой почти неподвижно.       — Сар, есть сигаретка? — спросил Цинк после немалой паузы, глядя в одну точку перед собой.       — В пальто… — проговорила она.       Раздобыв сижку, Ци с грохотом открыл окно, старая деревянная рама которого тут же издала пронзительный стон, и опёрся на покосившийся подоконник.       — Я сглупила, — серьёзно сказала Саржа, — есть у меня тупая привычка болтать о том, о чём не имею никакого понятия. Прости.       — Всё нормально. Это мир сглупил, а не ты. Так же, как ответственность не лежит на магическом «ком-то», она не лежит ни на ком. Просто мне иногда хочется, чтобы люди вокруг питали меньше иллюзий по поводу разных вещей. И по поводу этой в частности.       — Спасибо, что объяснил. На самом деле я как-то переписывалась с парнем, у которого был диагноз вроде твоего, но я не знала об этом с самого начала, он до последнего сохранял интригу.       — Наверное, боялся, что скажет, а ты больше ему не напишешь?       — А я и не написала, — она в мгновение поникла и потёрла лоб тыльной стороной запястья, — Испугалась, если честно. Не знала, с какой стороны теперь к нему подступиться.       — Ты наверное удивишься, — сказал Кирилл, — но у инвалида точно те же стороны, что и у остальных.       — Можно ещё одну? — робко и в то же время как-то отрешённо спросил Цинк, который теперь гипнотизировал пол, слегка вздёрнув одну бровь.       — Поплохеет же, они крепкие, — сказала она и снисходительно глянула на Цинка, — Ладно, бери.       Кирилл же бросил на Цинка скорее обеспокоенный взгляд.       — Если вдруг ты себя ругаешь, перестань. Думаю, тот парень к такому привык, да и люди не обязаны друг-другу нравиться.       — И всё-таки, с этим ведь можно что-то сделать? С такой недоступностью отношений. Ну, не глобально, а хотя бы в твоём случае…       — Хм, что-то сделать? Так мы с тобой как раз с этого и начали, — он по-доброму улыбнулся, — Например, мы с подругой нелепо повстречались на расстоянии. Да, это совсем не то же самое, что реальная связь с близким человеком и телесный контакт. Но я не вижу в этом ничего плохого, ведь это тоже своеобразный выход из ситуации. Иногда не лишни не то что полумеры, а четверть-меры и э… и так далее. Я вообще очень ценю простые вещи: ласковое отношение и искренние доверительные разговоры, а если чертовски повезло, то тёплые объятия и нежные прикосновения. Я конечно знаю, что есть много других крутых вещей, но я рад, что хотя бы временами у меня есть то, что есть.       — Грустно это, изрядно грустно, — она подпёрла ладонью щёку, подняла взгляд на Цинка и усмехнулась, — Жаль, что он у нас такой брутал-натурал, вы с ним были бы на редкость милой парой.       Она натяжно рассмеялась и продолжила:       — Представь? Такой безжалостный Ци, гроза улиц, сердцеед и ты — прекрасное хрупкое создание…       Цинк истерически закашлялся и вылупился на Саржу:       — Ещё можно?       — Что можно?       — Сигарету.       Саржа в мгновение сменилась в лице:       — Так, блять, тебе возможно уже через несколько часов придётся идти искать их «ублюдошную», хватит накуриваться, как в последний раз. Блевать будешь — буду стоять над душой и отчитывать.       — Ладно. Я сейчас, — бросил Цинк после того, как глубоким вдохом сжёг окурок до фильтра, а затем поспешно вышел из комнаты.       — Ничего, все иногда нервничают перед столкновением с серьёзным противником, и похоже, что Цинк не исключение, — заключила Саржа.       Из кухни доносились звонкие переливы гитарных аккордов. Илона по-турецки сидела на полу и нежным высоким голосом напевала:       

Не о том молчат дни на площадях.

Не затем зима к нам ворвалась в город,

Что б на брата брат, совесть не щадя,

Стройным строем шёл, не смотря на холод.

Я не в силах врать, хочется уйти,

Руки опустить, двери запереть.

Что ж такое, блять?! Господи, прости.

Научи кричать, разучи терпеть.

      Цинк немного подождал в дверях и вошёл:       — Очень красиво.       — Спасибо, — сказала она и взглянула на нервно улыбающегося Цинка, — Выглядишь как-то по-дурацки. Ты в порядке?       — Я не знаю, — он не глядя схватил кружку, наполовину наполненную чем-то тёмным, и выпил залпом.       — Эм, это мой травяной чай… был. Мог бы спросить.       — Что? — он опустил взгляд на дно кружки и разглядел две прилипшие к стеклу чаинки — Действительно…       — Ну и хрен с тобой. Тогда хоть скажи, что тебе сыграть?       — Мне понравилась та, которую ты сейчас пела. Повторишь?       — А я как раз не закончила.       Она откашлялась и не глядя ударила пальцами по струнам, на этот раз энергичнее:

Не о том молчит в кабинетах грязь,

Не затем вскипела в градуснике ртуть.

Что бы пряталась за щитами власть,

Когда те щиты нужно развернуть.

Я не в силах врать — хочется войны,

Но не та война, что б героем быть!

Что ж такое, блять?! Господи прости,

Научи стрелять, разучи любить!