Отчуждение

Весь вечер мы просидели с ним в этом кафе, наслаждаясь обстановкой. Оказалось, что сюрпризом нам было предложенное блюдо, и это привело к необратимым последствиям. Ужин прошел как обычно, и мы вернулись в отель. Но только я хотела выразить свое мнение о еде, внезапно меня охватило чувство жуткого дискомфорта в желудке. Мне стало плохо, словно внутри меня творился беспредел. Я с трудом сдерживалась, но тщетно – меня сразу же понесло в туалет с неумолимой силой. — Мое мнение об этой еде: ЭТО САМОЕ ХУДШЕЕ... — не успела я договорить, как боль и отвращение к месту только усиливались, и я испытывала муки, которых не выдержит ни одно человеческое тело. В моем отчаянии, единственное, что смогла вымолвить, было просьба о помощи медиков. Годжо тоже неизбежно ощущал последствия испорченной пищи. Его мрачно бледное лицо, которое тоже истощало страдание, изнывал от боли. Он лежал на полу, борясь с непреодолимым желанием, спустя несколько мгновений его силы оказались подавлены и он отправился в бегство из номера. Полчаса спустя, пытаясь прийти в себя от комичной ситуации, мы наконец встретили нашу судьбу в лице Фудзико. —Ну, вы ребятки и даете. — насмехается над нами Фудзико, кладя пакет на журнальный столик. — Вы хоть принюхивайтесь к еде, когда начинаете ее кушать. Я принесла вам лекарства. Я не могла даже пошевелиться или произнести слово. Моя обезвоженная кожа губ абсолютно пересохла и сжалась, словно гусеница, и все внутри меня стонало от боли и истощения. —Бабуль, сейчас не до шуток. — Годжо берет таблетки и пьет залпом сразу три штуки. Затем протягивает их мне и дает мне стакан воды. Так закончился наш вечер, который обещал стать чудесным и запоминающимся. Но вместо этого он стал ночью ужасов, исполненной мук и бесконечного страдания. И мы проклинали свой выбор и всю несчастную пищу. *** Пробудившись с лучами солнца, я медленно встала с постели, растягиваясь и чувствуя, как мое тело ныло от бурной ночи. Накинув халат на плечи, я прошмыгнула через комнату и оказалась в гостиной. Пейзаж, который предстал передо мной, был далек от идеала. Журнальный столик был буквально усеян таблетками – маленькими, яркими таблетками. Рядом с ними устроились пустые пластиковые бутылки из-под воды. Там, среди этой пестрой аптечной экспозиции, валялись также небольшие записки и листы бумаги, полные моих размышлений и вопросов. Диван, сделанный из мягкой кожи, был покрыт книгами. Осознав, что надо привести чувства и мысли в порядок, я аккуратно сложила книги в стопку и разложила их на комоде, а мусор расфасовала и положила за дверь номера. Осмотрев хаос в гостиной, я оглянулась на часы и поняла, что слишком рано проснулась. Все остальные, по всей видимости, еще в глубоком сне, и моя активность, скорее всего, потревожит их раньше времени. Решив не нарушать их покой, я подарю себе этот украдкой украденный момент и направилась к ванной комнате, чтобы принять освежающий душ. Буквально прошло 3,5 месяца как я в этой заварушке. Узнав много нового о себе, с каждым разом сложнее. Как он может быть запечатан во мне? Обязательно должны быть какие-то символы, которые говорят о его сущности... Ребята говорили, что на мне появлялись древние письмена по всему телу. Может, какой-то из них ещё остался, но я его просто не вижу? Капли воды стекают по моему лицу, успокаивают мои мысли, я приближаюсь к раковине и, рукой, покрытой нежной пеной, удаляю запотевшую пленку с зеркала. Влажные волосы прилипают ко лбу, но, несмотря на это, стараюсь оглядеть себя со всех сторон, находясь в поисках чего-то, что могло бы показаться иероглифом. Хотя, подождите-ка, между моими лопатками, на спине, я вижу что-то. Я не могу разглядеть это ясно, поэтому моментально накрываю своё промокшее тело халатом и покидая душевую. Я вбегаю в спальню, где Сатору спит спокойно, и начинаю трясти его в попытках разбудить. — Проснись, проснись, — прошептываю я, прикосновением, будя его из глубокого сна. Глаза открываются, и он с изумлением смотрит на меня. — Посмотри, что у меня на спине, — говорю я, оголяя верхнюю часть своей спины. — Что здесь? Это иероглиф? — Я, конечно, не против наслаждаться видом женского тела, но как насчёт перенести это на более позднее время? — пробурчал он, только просыпаясь. — Протри глаза, Сатору, это важно! — выкрикиваю я неистово. Он, слегка протирая их, смотрит вглубь моей спины. — Ну? Что ты видишь? — Гм, не ори, — его тёплые пальцы легко скользят между моими лопатками, словно аккуратно обводя иероглиф на моей нежной коже, вызывая мурашки по телу. — Это древняя печать, я видел такие символы в архаичных свитках, но не вспомню уже, в каких именно. Странное ощущения, будоражащее мое тело от его прикосновений привело меня в чувства и я быстро вернулась в свою комнату, не попрощавшись. Прошмыгнув в свою комнату я начала рыться у себя в вещах. — Вот она... — проговорила я, держа в руках книгу, где видела печати клана. Там-то точно должна найти нужное объяснение. Пролистав первые страницы глаза остановились на печати с заключением, "запечатывает не только физические вещи, но и духовные силы или энергии", одна из них отличалась своей обширностью на весь лист, вырисовывая каждый иероглиф в ней. Хотела бы я узнать, как она действует, возможно это печать на моей спине. Я провела по ней рукой и меня со всей мощи отнесло прямо к стене. — Твою ж налево, — пробубнила сквозь зубы, держась за голову — Что происходит? — В глазах то и дело, что темнеет, а в ушах приглушенный звук разговаривающих людей. Какого черта здесь происходит, ощущение будто сотрясение словила. Черт тебя побрал, надо встать, слишком холодно сидеть на земле. Простите, что, земля в номере? Я снова беру в руки холодный комок загустевшего песка и ошарашенно пялюсь на него. — Где я? — осматриваю местность и вижу столбы с тусклыми факелами, указывающие путь к одноэтажной минке*. В окне показалась мужская фигура с белокурыми волосами, сидевший на полу с маленькой свечкой, которая вот-вот потухнет. Стараюсь как можно тише подойти к окну, чтобы тот меня не заметил, но спотыкаюсь о дурацкий камень на тропе. — Черт. — прошептала я и попыталась спрятаться за дерево. Здесь настолько мрачно и пугающе, мне все это не по душе, вернуться бы обратно в уютную постель. Я посмотрела за дерево, но мужчина также смиренно сидел за столом, направившись еще ближе к окну со стороны его спины, я увидела, что он что-то вырисовывает. Это было похоже на ту печать, что и в книге, надо разглядеть по ближе, отсюда ничего не видно. — Как ты здесь оказалась? — резкий голос заставляет меня повернуть голову в сторону источника звука: — Ты немая? — Сато... — я едва сдержалась от того, чтобы не сказать имя Годжо, они настолько похожи. Белокурый мужчина смотрит на меня с насмешливым выражением, будто пытается проникнуть в самые глубины моей души. — Кто в такой несуразной одежде появляется ночью у дома мужчины, тебя кто-то подослал меня утешить? Лучше иди домой, ничего не получишь. — отмахивался от рукой — Лучше полностью окутайся в своего тонкое одеяние, не гоже разгуливать голой. Злоба охватила меня, когда я взглянула на наглого типа, который, казалось, думал о себе слишком высоко. — Слушай, урод, — прошипела я, останавливая его в движении, — ты меня считаешь шлюхой? Тебе лучше немедленно извиниться. Он резко повернулся ко мне и засмеялся, отцепив при этом кисть, парившую над его рукой. — Ну что ж, милая дамочка, а кто же ты такая? — проворчал он с иронией в голосе. Эта неожиданная встреча сильно меня ошарашила. Я не знала, как на это реагировать. Окружающие предметы говорили о том, что я находилась в совсем другом времени. А наряд этого парня оставлял желать лучшего. Не могла не заметить его неуместный стиль. Не сдержав эмоций, я скривила лицо с отвращением, глядя в его сторону, а затем вновь оглянулась вокруг. Было очевидно, что я попала в середину эпохи Эдо. Это казалось нереальным. Но решила проверить, и резким движением ущипнула себя за руку. — Ай... — не смогла удержаться от восклицания. — Что ты там вытворяешь? — спросил он с усмешкой. — Из какого ты времени? Здесь уже ничего не скроешь. Как он догадался? — Я пришла из будущего, очень далекого будущего... — отвела я глаза, неловко отвечая. — И все там ходят в таких странных нарядах? — пошутил он. — Нет, конечно. В общем-то, это случайное перемещение сюда. — Ты еще и со временем играешься? — спросил он с улыбкой. — Не думаешь, что опасно путешествовать в прошлое, особенно для беспечных девушек. Неконтролируемо кипела ярость внутри меня. — Может быть, ты не думаешь, что опасно саркастически издеваться над молоденькими девушками? — предложила я, с трудом сдерживая свою ярость. Он хмыкнул в ответ, не слишком удивлен моей откровенностью. — Ну хорошо, как тебя сюда занесло? Немного успокоившись, рассказала я ему о том, как я была в номере отеля и читала книгу с печатями, и, просто прикоснувшись к одной из них, меня отбросило сюда во времени. Сама не знаю, как это возможно. — И кого ты собираешься запечатать? — продолжал он свою расспросную атаку. — Никому, на самом деле. Я лишь хотела изучить их значение и историю — пояснила я, не хочу, чтобы он знал обо мне много. Доверия нет от слова совсем. — Кто остался из твоего клана в вашем времени, почему не следят за тобой? — Не знаю. Пока я — единственный представитель клана. Мужчина с удручающим выражением лица отвернулся в сторону заката, создавая мрачную атмосферу вокруг себя. Молчание продолжалось около минуты, прежде чем он решительно произнес: — Заходи, думаю, смогу помочь тебе вернуться обратно. Минуя его фигуру, я ненароком поймала испепеляющий взгляд, наполненный злобой. Почувствовав себя словно жертва неистового зверя, я направилась внутрь. Внутри дома горели несколько зажженных свечей, и их тусклое свечение озаряло старинные картины и исторические полки, заполненные множеством книг. Всего было три комнаты, две из которых были совмещены, но разделены короткой перегородкой. Обернувшись к нему, я неудержимо спросила: — Я смогу быстро вернуться домой? — внезапно что-то резко вцепилось в мои ноги, когда я попыталась отпрыгнуть, цепи вернули меня на то же место, и я с грохотом упала на пол, оставив лишь жгучую боль. В проеме двери раздался устрашающий голос и вопрос: — Как долго ты собираешься мне врать? Взгляд мужчины был наполнен злобой и предостережением, он медленно приближался ко мне, не отводя глаз. — О чем ты вообще? — неодобрительно спросила я. — Это уже неудивительно. — хмыкнул он. — Долго будешь прятаться, Данзей? — Мужик, отпусти меня немедленно Он подошел в упор ко мне и приложил какую-то бумажку к моему лбу, и в этот момент все помрачнело, а боль стала еще более ощутимой. — Убери эту гадость с меня! — кричала я, пытаясь избавиться от чего-то непонятного . В моей голове началась мрачная симфония непрерывных голосов, скребущих когти, которые оглушительно отдавались эхом, громко и неприятно звучащим в тишине. Чувствовала, как тревога захлестывает меня и каждым мгновением все ближе подбирается неведомое зло. Передо мной внезапно раскрылась дверь в пустую комнату, но в пределах одной мгновенной вспышки видение исказилось и перед глазами возникло изуродованное тело. Хищно торчащие из покрытых отметинами рук длинные красные волосы были пропитаны кровью, а улыбка на искалеченном лице доходила до самых ушей, будто мое наличие ему доставило неистовое наслаждение. Отвратительная рука этого монстра потянулась к моему лицу, а острые, жесткие когти впились в мою кожу. — Приветствую тебя, дорогая моя, — зло шепчет он, разглядывая меня с интересом. — И как же тебя зовут? — В его голосе прослеживается насмешка и вызывающая игривость. — Чего же молчишь? Я тебя напугал? Не нужно бояться, не нужно... — Кто ты? — с тревогой спрашиваю я, пронизывая его светящимися глазами. — Где беловолосый мужчина? — Ах, так ты переживаешь за старика, который приковал тебя к кандалам? Какая беда, что ты так неуважительно относишься к своей собственной жизни, малютка, — насмехается он, презирающе глядя на меня. — Меня зовут Данзей, и это такое удовольствие после стольких веков увидеть кого-то нового. Ты задаешься вопросами, моя милая, но зачем же ты меня вызвала? — Я не вызывала тебя! — возмущенно отвечаю я, сознавая, что внутри меня скрыт запечатанный демон. Если он вырвался на свободу, значит все жители округи находятся в опасности. Что же делать? — Забудь о потерпевших, ведь мы сейчас находимся только в твоей голове, — с гордостью заявляет он. — В настоящий момент ты душишь того мужчину, — и он начинает громко смеяться. — О, если бы только видать было это шоу! Просто уморительно! — Останови это немедленно! — я произношу вслух, забывая, что мои слова предназначены только для существующего лишь в уме Данзея. — Что? Малютка, ты не вправе мне указывать, он приковал твое тело в кандалы, а ты его защищаешь, — он жестами отметает мои призывы. — Знаешь, эта жгучая боль не доставляет мне удовольствия.