Грязная душа

      Чужие руки скользили по подрагивающему животу и оголённой спине, забирались в трусы и оттягивали назад длинные пряди волос. Гарри уже почти не чувствовал незнакомые пальцы, проваливаясь в спасительную темноту.       Этот приём он придумал сам, буквально через пару дней изнасилований от дяди. Если закрыть глаза и отключить сознание, оставляя работать лишь свою оболочку, то ничего не почувствуешь.       Для этого требовалось лишь провалиться во тьму, которая поглощала в себя все чувства и эмоции. К сожалению, то, что одолевало Гарри потом — мысли о собственной ненужности, отвратности и низости — никуда не уходило, но, по крайней мере, сам процесс надругательств он почти не помнил. — Остолбеней! Остолбеней! — раздался знакомый окрик, и Гарри вздрогнул, вновь возвращаясь в злополучный коридор.       Ощущая, что чужая хватка ослабла, он нервно натянул брюки и поднял взгляд, охваченный сильным испугом.       Навстречу ему шёл Малфой, пряча палочку в карман мантии. Серые глаза тревожно оглядывали Гарри, а на бледном лице застыло беспокойство. Подойдя, Малфой бросил быстрый взгляд на обездвиженные тела сокурсников и помрачнел. — Ты как? В порядке? — в голосе его сквозило неприкрытое волнение.       Подняв с пола разбитые очки, Малфой сделал шаг вперёд и протянул их Гарри. — Не трогай меня! — Гарри вскрикнул и резко отскочил, дрожащей рукой наводя палочку на Малфоя.       Одежда у него была порвана, покрасневшие глаза опухли, а по щекам текли слёзы, смешиваясь с соплями. Всё тело его била сильная дрожь, и Малфой с ужасом смотрел на окровавленные полосы на узких ладонях и запястьях, оставленные шершавой поверхностью стены. — Хорошо, — он поднял руки и кивнул, делая шаг назад.       Гарри сотрясала сильнейшая истерика, и спорить с ним было бы странно и неправильно. К тому же без очков он плохо видел и потому нервничал ещё сильнее, вплотную прижимаясь к стене и вытирая рукавом стекающие по лицу слёзы. — Вы все с-с-сломали мне жизнь, — Гарри слабо всхлипнул, заикаясь.       Казалось, он уже забыл, что тут есть кто-то ещё. Руки его безвольно повисли вдоль тела, а коленки подогнулись, и он тяжело опустился на пол, пряча лицо в ладонях. — Кто, мы? — негромко спросил Малфой, впрочем, уже предугадывая правильный ответ.       Он сел на корточки напротив Гарри, чтобы вызывать как можно меньше стресса своим присутствием. — Ты, он…дя…дядя Вернон… — Гарри вздрогнул, словно вспоминая что-то страшное, и прикрыл глаза.       Когда он продолжил, его голос был негромким и звучал так холодно и отстранённо, что Малфой даже в начале и не понял, что говорит Гарри: — Каждый день он приходил ко мне и делал всё, что ему хотелось. Будто я какая-то кукла. Почему вы все так ко мне относитесь? Словно…словно можно делать со мной всё, что угодно… Почему вы все меня ненавидите…       Голос его сорвался на глухой всхлип, и он заплакал, прерывая свою речь. Малфой в ужасе застыл, всё ещё осмысливая только что сказанные Гарри слова.       Мысль о том, что тот долгое время подвергался насилию и молчал об этом, пугала, но и вызывала уважение внутренней силе несчастного.       Впервые за прошедшие три года Малфой задумался о том, о скольких похожих вещах Гарри никому не рассказывал, переживая их в одиночестве, и от этого ему стало нехорошо. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько мерзким. Говоря все те гадкие слова, он и не задумывался, что испытывает Гарри, и как они на него влияют. — Давай, уйдем отсюда? — негромко спросил Малфой, подойдя поближе и осторожно коснувшись запястья Гарри.       Тот вскинул полные слёз глаза и слабо кивнул, испуганно наблюдая за действиями Малфоя. В зелёных глазах застыл такой животный страх, что Малфою стало не по себе. — Но… Но ты не…трогай меня особо, л-ладно? — Гарри закусил губу, чувствуя, как сильно дрожит подбородок.       На удивление, чужие прохладные пальцы не приносили никакого дискомфорта, наоборот рассылая по телу тёплые волны. — Как скажешь, я просто провожу тебя до гостиной, — Малфой мягко улыбнулся, ощущая себя странно неловко из-за всего, что происходит.       Переступив через обездвиженные тела Пайка и его сообщника, он направился в сторону портрета Полной Дамы, стараясь не сжимать дрожащую ладонь, дабы не доставлять Гарри лишний дискомфорт. Но тот молчал, лишь тихонько всхлипывая и вытирая бегущие по щекам слёзы.       У гостиной Гарри произнёс пароль и застыл, неловко шепча благодарности. Он смотрел на свои ноги, тревожно кусая губы, видимо, боясь поднять взгляд на Малфоя. Тот, впрочем, и не настаивал на диалоге. Кивнув в ответ, он проследил, чтобы Гарри без происшествий зашёл внутрь, и, напоследок взмахнув рукой, пошёл прочь.

*****

      Когда Гарри проснулся с утра, то к нему стали возвращаться события прошлой ночи, отчего на лбу выступил пот, а к горлу подкатила тошнота. Рассказать своему самому злейшему врагу такую ужасающую правду о себе…       С ужасом посматривая на спящих друзей, Гарри осознавал, что через пару часов они обо всём узнают, и тогда даже сложно представить, что может случиться. Он и сам не до конца понимал, что больше его пугает. То, что у него не останется никого, кто бы его поддержал или то, что могут с ним сотворить однокурсники, узнав о его секрете.       Грязном, мерзком и унизительном секрете.       С трудом заставив себя встать, Гарри с трудом дошёл до ванной комнаты, где его несколько раз вырвало, видимо, от внутреннего стресса. Идти в Большой Зал было откровенно страшно, и он оттягивал этот момент, как мог.       Не зная, куда себя деть, Гарри сел возле камина, стараясь отогнать противные мысли, жужжащие в голове, словно рой назойливых мух.       Он не знал, сколько времени прошло, когда диван рядом с ним прогнулся, и негромкий голос Рона вернул его в реальность: — Давно здесь сидишь, приятель? — тёмно-голубые глаза источали мягкое тепло, и Гарри кивнул, удивлённо замечая, что руки у друга подрагивают.       Выждав немного, Рон прокашлялся и бросил быстрый взгляд на огонь, словно собираясь с силами. Гарри облизнул пересохшие губы, почему-то подсознательно тревожась. Ему вдруг показалось, что сейчас Рон скажет что-то страшное или обидное, и от этого предположения ладони вспотели, а в горле встал ком. — Мы с Гермионой не знаем, что у тебя случилось, — начал Рон, по-прежнему внимательно изучая камин, словно никогда до этого его не видел, — но нам кажется, что тебе очень тяжело. Я…мы не хотим вмешиваться, чтобы не сделать тебе ещё хуже. Но ты скажи нам, пожалуйста, если мы можем хоть как-нибудь облегчить твоё состояние.       Гарри застыл, боясь посмотреть на друга. Тот покраснел, кусая губу, и прошептал: — Нам с Герми не хватает тебя. Очень сильно. Но мы готовы ждать столько, сколько понадобится.       Гарри не мог произнести ни слова, всё ещё пребывая в трансе. Он-то был уверен, что и Рон, и Гермиона уже устали от его загадочного молчания и хотят прекратить общение… А они оказались, как и обычно, в сто раз лучше, чем он о них думал. — Поэтому, приятель, ты не стесняйся и говори, если тебе нужна помощь. Мы всегда рядом, чтобы ни случилось. Даже, если тебе кажется, что это что-то безумно ужасное, то поддержка от нас обеспечена, — Рон мягко улыбнулся, всё ещё смущённо краснея, и встал. — Если ты не против, я бы хотел вместе пойти на завтрак.       Гарри кивнул и тоже поднялся. И только, когда Рон уже был у двери, он коснулся его локтя и негромко произнёс: — Спасибо, что ты это сказал. Для меня это очень важно.       Рон в ответ лишь улыбнулся и вышел в коридор, где на постамент статуи уже облокотилась Гермиона. Заметив друзей, она помахала им ладошкой и подошла, тут же начав диалог о Защите от Темных Искусств и новом преподавателе. Одолеваемые интересом, ребята направились в Большой Зал, с нетерпением ожидая последующего урока.